09.03.2008 14:28 "...придет серенький волчок..." опубликовал(а): Татьяна Пухначева ( Puh)
Волчок / Гришаев Андрей (Listikov)
Ты говоришь, а я не слышу.
Ты жалкий маленький волчок.
Зима терзает нашу крышу,
И ты трепещешь, дурачок.
Огонь пещерный, блеск еловый
В прозрачных светится глазах.
Испуг старинный, коготь новый
И тонкой лапы нервный взмах.
Янтарный чай звенит и льётся
И в чашках правильно шумит.
А в рыбьи окна вьюга бьётся,
И снег рождественно гремит.
Бредут волхвы сквозь лёд и вьюгу,
Сквозь дебри сказочной страны.
Мы так нужны с тобой друг другу,
Что даже вовсе не нужны.
Волчонок мой... / Гришаев Андрей (Listikov)
Волчонок мой, ты от испуга сер.
Ты мелко пьёшь неласковую воду.
Давай играть. В загадки, например.
Что слаще сахара и мёда?
Задумался. Зазолотился взгляд.
Ты думаешь о сладком и высоком.
Что представляешь ты? Июльский жаркий сад?
Хурму, сочащуюся соком?
Мечтатель, ты уже во власти грёз.
Сладки твои испуги и обиды.
Но погоди. Ещё один вопрос:
Что твёрже, чем кладбищенские плиты?
Что холодней колодезного дна?
Что непроглядней семечка в подвале?
И вот печаль в твоих глазах видна.
Глаза твои такого не видали.
Ты сжался, ты почти окаменел.
Я твоего уже не вижу взгляда.
И голос твой, издалека, извне:
«Не надо».
Я не знаю, есть ли в колыбельных других народов такой персонаж, как наш русский волчок. Тот самый волчок из пронзительного мультфильма Юрия Норштейна «Сказка сказок». Мультфильма, признанного лучшим среди всех времен и народов. Как видите, опять сразу раскрыты все карты и не осталось никакой интриги. Да, я полагаю, что в стихотворении отражается и преломляется одна из основных тем «Сказки сказок», не знаю, входило ли это в намерения автора. Начнем проверять эту догадку по порядку.
А ведь душераздирающая картинка вырисовывается в первом катрене. Маленький слабый ребенок-звереныш дрожит от страха в ненадежном убежище.
Первая строка, волчок говорит, но его не слышат. Как в кадре немого кино. Не слышат, потому что он незначительный, бессильный. Как взрослые обычно не слышат ребенка – вот оно верное определение, само появляется. К тому же детскость подкреплена ласковым обращением «дурачок». Не нужно думать, что дети не чувствуют свою слабость и зависимость. Еще как чувствуют. Да и вы сами прекрасно понимаете, что из волчат вырастают волки. Или, если хотите, из гадких утят – лебеди. Но эти рассуждения не относятся к нашему волчку, потому что он вечный ребенок. Он не вырастает, это тот внутренний ребенок, который живет в душе каждого! Позвольте привести только пару психоаналитических определений: крыша обычно связывается с нашим внутренним миром, так же как и рыба. Прямое назначение окон, да еще рыбьих – окна в душу человека. Мы находимся внутри дома, это наш внутренний мир. А извне к нам ломятся зима и вьюга. Волчок здесь выступает как персонификация страха перед окружающим враждебным внешним миром. Такой страх записан в глубинах нашего подсознания еще с тех времен, когда мы жили в пещерах. Дети его очень остро чувствуют и сейчас. Неспроста в колыбельной поется «…придет серенький волчок и ухватит за бочок…». Но и взрослые иногда ощущают его во снах. О подобном страхе заставляют думать сразу несколько примечательных слов в стихе: пещерный огонь, старинный испуг, янтарный чай (янтарь признак вечности). О слабости и детскости волчка говорят прозрачные глаза, тонкая (значит, слабая!) лапа, и даже ее нервный (слабый!) взмах. Особо мне бы хотелось отметить прозрачные глаза. (Ах, как прозрачны глаза волчка из «Сказки сказок»!) Во-первых, прозрачность означает проницаемость для взгляда. То есть в глазах видно внутреннее состояние волчка (так и хочется сказать человека). Обычно именно дети еще не научились скрывать свои чувства, взрослые часто пытаются изобразить «непроницаемый взгляд». Во-вторых, для того чтобы заметить что-то в глазах (их прозрачность) надо достаточно долго удерживать пристальный взгляд. В животном мире, а человек тоже животное и подчиняется его законам, долгий пристальный взгляд означает угрозу. Только детенышам он позволен, потому что они слабы и «не социализированы». С вечной детскостью волчка связана и явная посылка в Рождество. Это и волхвы, и сказочная укутанная рождественским снегом страна. Даже само слово Рождество отправляет нас в детство. А последние две строчки только подтверждают соответствие волчка нашему внутреннему миру, или тому, что называют «душой».
И вот уже можно плавно перейти к следующему стиху. Он неразрывно связан с первым, хотя в нем немного другие оттенки смысла.
Снова и в названии и в первых строках второго стиха зафиксирована малость того, к кому обращаются, это как бы взгляд сверху. Волчонок – не взрослый волк, маленький. Слово «мелко» тоже сразу цепляет взгляд обозначением малости. Жалкое маленькое существо (обратите внимание, я в точности использовала определение волчонка из первого стиха). От испуга дрожат мышцы, и пересохло в горле. Он очень испуган – чем, уж не обращением ли к нему («волчонок мой…»)? Играют обычно с детьми, взрослые они скучные, и играть самозабвенно, безо всяких мыслей о выигрыше не умеют. Для ребенка игра и реальная жизнь важны и привлекательны одинаково.
А вот в строках «…Что представляешь ты?/ Июльский жаркий сад?/ Хурму, сочащуюся соком?» Мне видится забавная неточность, которая на самом деле подтверждает тезис о том, что все слова в хорошем тексте необходимо подчиняются одному заданному семантическому значению. В первой загадке описывается нечто крайне привлекательное. Что есть «сладко», или, что мы называем «сладкой жизнью»? Думаю, вы согласитесь, что этим может быть названа жизнь в раю. И в загадке упомянут мед, а мед пища богов, райская и сокровенная. Вспомните О.Мандельштама: «Возьми на радость из моих ладоней немного солнца и немного меда ...». Еще одна пометка в пользу рая. Несколько выпадает «сахар», как что-то лживое и ненастоящее. Но ведь в игре и не такое бывает. Игра-то подозрительно похожа на игру в «кошки – мышки». Так что перед зазолотившимися глазами волчка должен вставать золотой век (ну недаром же глаза золотятся!) или рай. А неточность такая: хурма очень поздний фрукт, и сочится соком она только где-то в октябре, уж никак не в июле. Но октябрь совсем не подходит под определение райского времени, особенно для нас, северян. И к тому же в райском саду всегда одно время года – лето. Поэтому эту маленькую неточность мы практически не замечаем. Даже можно сказать, что она наоборот работает на закрепление образа рая. А еще я бы хотела отметить вполне внятный эротический соблазн, заключенный в том, что, как предполагается, мысленно видит волчок. Сладкие «испуги и обиды» тоже из этого ряда. Ох, недаром есть мнение, что Ева предлагала Адаму именно хурму, а не яблоко.
Ну, а после того, как волчок мысленно откушал, как Адам и Ева, этот сладкий плод, наступило что? Правильно, их (его) изгнали из рая, и они стали смертными. Неудивительно, что вторая загадка именно про дела смертные: кладбищенские камни, печаль, сырой темный подвал.
Очень интересен конец, из-за этого весь стих мне кажется не таким уж и мрачным. Сначала семечко. Любое семечко, где бы оно ни находилось, это уже надежда и возможность нового рождения. И волчку, похоже, удалось благополучно ускользнуть из игры. Он сумел уклониться от взгляда, именно так и говорится в предпоследней строке. И, внимание, его голос теперь доносится издалека и ИЗВНЕ!
«…И ухватит за бочок, и утащит во лесок…»
Колыбельные песни не умирают, и эту песню будут петь все новым и новым детям, и всегда будет жить волчок, вечный ребенок...
Комментарии (выбрать просмотр комментариев )
|
ответить