Мир состоит из отражений —
Друг в друге мы отражены —
Живые отзвуки и тени,
Цветные трепетные сны.
И даже маленькая птица —
Лесной дикарь — сорокопут,
И тот мечтает отразиться
В глазах, которые поймут
Значенье скрытое полета,
И в легком очерке крыла
Заметят радостное что-то,
Чего душа давно ждала —
Примету, знак необъяснимый
Того, что этот яркий сон
О птице, пролетевшей мимо,
В ней навсегда запечатлён.
* * *
Подъезжаем. Вот Пётр с зонтом у ворот.
Нас оркестр встречает «Славянкой».
Тихий дождь, не спеша, по перрону идёт.
Я запил посошок валерьянкой.
Белый ангел платформу по краю метёт,
Взвод носильщиков с тачками замер.
Торопясь, набивается в тамбур народ,
Только я не спешу на экзамен.
Кто-то лезет вперёд – суета, ералаш,
Сразу видно: навалом тут сброда.
Подожду, и, пока я прочту «Отче наш»,
Рассосётся толпа из прохода.
У вертушки архангел безмолвно застыл,
Чемоданом старушку прижало.
Где-то склянки пробили – и здесь есть часы...
Что ж, пора собираться, пожалуй.
Жарковато в купе в длиннополом плаще,
Оттопыренном горлом пол-литры.
Я пойду налегке – у меня из вещей
Пара песен, стихи и молитвы.
.
* * *
…А я всё веселей с годами,
хоть жизнь почти уже прошла,
хоть мне, прекрасной – в прошлом! – даме,
смотреть непросто в зеркала.
И подниматься вверх непросто
по лестнице…
Инна КАБЫШ
А я – мрачнее всё с годами:
Редеют волосы с зубами,
Красавец в прошлом, не дебил –
Пью корвалол, смотрю "Kill Bill"…
Все зеркала я перебил.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Но, всё ж, случаются эксцессы:
Когда, к примеру, поэтесса
(аж дрожь по телу: «Эх, уж, я бы ж!..») –
В короткой юбке – Инна Кабыш
(Так соблазнительно-невинны –
Перед глазами – ноги Инны!.. –
Прости мне, Боже, этот грех…) –
По лестнице шагает вверх!..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Я припаду, назло врагам –
Поэзия! – к твоим ногам!
.
.
Корова кобыле мычала стихи,
Поэмы и оду в добавку, -
Была в них солома и крохи трухи
И даже зелёная травка.
Кобыле бы надо копытоплескать,
Но ржанье признанием было.
И это достойнее, что тут сказать…
Не ценит поэтов кобыла.
Ждём – разбудит гомон грачий
лес и лёд замёрзших рек,
о метелях белых плачет
только ноздреватый снег.
От зимы осталось долгой -
вздох, неделя до тепла,
месяц – золотой заколкой -
вденет в волосы ветла.
У нагих берёз истома,
вместе с ними подожди -
и большой сугроб у дома
ночью расклюют дожди.
Пробежал февраль короткий,
подойдёшь к окну босая...
золотые самородки
солнце в лужицы бросает.
Валерий Мазманян
В древнем городе суетно, грязно,
Возле мумий блуждают туристы,
Но в потомках проглянет бессвязно
Призрак брошенных древними истин.
Пирамиды в шершавые выси
Четко входят бугристою гранью.
Они помнят: сквозь острые листья
Свора мчится за девушкой – ланью.
Они помнят дрожащие руки
Смуглокожих рабынь на коленях.
Утки, выстрелы, вскинуты луки!
И жестокая сцена плененья...
А сейчас они смотрят на город
На потоки машин и строений
Перекрестка замызганый ворот
Разрешает проспект привидений.
Вот писец что-то пишет исправно,
Вот танцует слепая у рынка,
Вот царица ступает так плавно,
Что не двинится даже пылинка.
В плотном облаке света у храма.
А по Нилу плывет плоскодонка
В ней мальчишка на куче из хлама.
Теребит из циновки соломку.
В древнем городе спят пирамиды
Сфинкс хвостом подметает барханы
Слуги верные Ра и Исиды
Украшают для праздника храмы.
(Они помнят погоню в маисе) строчку заменила. Маис в Египте не растет, как оказалось.:))
Мы стирали белье наших дочек,
Про мужчин вспоминали с улыбкой.
Голос твой прерывался без точек.
И веселость была нашей пыткой.
"Помнишь гладкие камни на пляже,
Помнишь комнату в доме поэта.
Я была твоим названным пажем
Ты прощала мне многое летом...
Ты болела, я тоже, пожалуй.
Ты молилась, я ставила свечи.
Пусть простит... ты казалась усталой..
Ты о докторе? Он тебя лечит?
Поцелуями в щечку? И только?
Лучше б он заказал тебе лечо
И вино на больничную койку…"
Твоя память все крутит узорно
То свидания , то покаянье...
Вновь с тобой проживаем...
Бесспорно
Только прошлое и расставанье.
Стоим с тобой на перепутье,
а осень в рубище берёз
сшивает серых туч лоскутья
стежками веток вкривь и вкось.
Вчерашний снег – полоской белой,
на ивах мокрое рваньё,
тревожат дремлющее небо
и голуби, и вороньё.
Немного у судьбы просили,
а жизнь, гадай, как повернёт,
и бьётся сердцем лист осины,
вмерзая в первый тонкий лёд.
И где ему тепло и место,
живое чувствует нутром...
зима вся в белом, как невеста,
не помнит осень в золотом.
Валерий Мазманян
* * *
У нас сегодня музыка и танцы,
Случатся, несомненно, чудеса.
Пошли вразнос отважные спартанцы,
Шкварчит жаркое, соус на усах.
Ещё в большом секрете гвоздь программы,
Но праздник набирает оборот.
Податливо нежны хмельные дамы,
Легко козлов пуская в огород.
Приход могуч, взыграло ретиво́е,
Все маски сняты, душам нет преград.
Тостуют стоя стройные герои,
Готовые хоть в бой, хоть на парад.
Застольный бард рифмует, поднатужась,
Ему с трудом рифмуется спьяна.
Так хочется забыть вчерашний ужас…
А на погосте мрак и тишина.
Эта ветреная женщина,
не любая и – невенчена.
Как февральская метель.
Сорвала судьбу, с петель.
Ей без ветра жизни нет.
Для меня на ней сошёлся,
чёрным клином, белый свет.
Простаку, пора бы знать,
ветер к сердцу не прижать.
Красота – огонь и сила.
Как – полуночная – мгла,
чёрным взглядом ослепила.
До — безумства — довела.
Я натянут – до предела,
Что – гитарная струна.
У неё, на побегушках,
и бомонды, и шпана.
Я их – малость, отметелил.
Чтоб, под окнами не пели.
Под гитару – хуже дрели.
И, устроил им майдан,
собираясь в Магадан.
Распахнул ей душу настежь.
Спрятал – бешенство и злость.
Поцепил свой «плащ на гвоздь».
И, почти, четыре года,
комсомолил, по стране.
Был на БАМе, Сахалине,
на – Камчатке – в Астане.
Вдруг, письмо:
- Твой «плащ» украли.
Но, остался «гвоздь» в стене.
Я тебя не забываю.
Не забыл – ли,
обо мне?
____
Эта ветреная женщина,
навсегда, со мной, повенчана.
* * *
Давай уедем к чёрту на рога,
На Чунгу-чангу или даже дальше,
Где нет у нас ни друга, ни врага,
И нет причин для ругани и фальши.
Нас чайный клипер быстро унесёт
За тридевять морей на край вселенной.
Когда упрётся в воду небосвод,
Растают влажно тени ойкумены.
Сойдя на берег, мы продолжим путь,
Всё отдаляясь от вчерашних буден…
Пора кончать кота за хвост тянуть!
Нам нечего терять.
И будь, что будет!
Вот и всё – тебя не стало,
Плоть истлеет, пусть не в раз,
Жизни дней, всегда всем мало –
Призрак счастья дразнит нас.
Вмиг душа осиротела,
Став слепой, глухой, немой.
Одиноко ей без тела –
Обретать в Мирах покой.
Через век не станет зданий,
Где с тобой гнездился люд.
Новым жизням, трелью ранней,
Птицы гимны пропоют.
Как в твоей, в них будет биться,
С пылом, жаром юных лет,
Залетевших чувств Жар-птица,
Оставляя в сердце след.
Канут в прошлое их годы
С грузом дум, страстей и сил.
Вспомнят грёз увядших всходы,
В жажде: кто б их воскресил.
Начнут верить в бездну Ада,
В царство Троицы Святой,
В лапах смерти – станет надо,
Когда час пробьёт такой.
В смоке плотном текут виадуки
Минареты сшивают пространство
Нил не спешен и подлинно царство
В твоем взгляде, в привычке к разлуке.
И вне времени двинется лодка,
И проявится призрачный берег.
Мир не место для наших истерик.
Древний сфинкс улыбается кротко.
Цикл "Хроники эпидемии"
* * *
Столбом стоит вселенский стрём,
Возмездие Господне.
Мы все, конечно же, умрём,
Кто завтра, кто сегодня.
В глубоком ауте синклит
Взирает на голгофу.
От наглых фейков мозг кипит,
Уж лучше я оглохну.
Как нас разводят, Боже мой,
В развес и крупным оптом!..
«Бери шинель – иди домой»,
Нам крестный путь протоптан.
22 декабря 2020 года
* * *
Он не любил её всегда,
С их самой первой, давней встречи.
Шла нелюбовь та сквозь года
Терзая душу и калеча.
Но он не мог её забыть,
Как ни хотел, как ни старался -
Связала крепкая их нить
И не оставила ни шанса.
Держась подальше от беды,
Не приближался к ней на выстрел…
Кривые происки судьбы,
И ни забавы в них, ни смысла.