Поэт ловец вселенских звуков.
Что вырастет потом из буков?:)
«Нам не дано предугадать».
И собирая сор в тетрадь,
Так по Ахматовски беспечно
Пытаемся поймать мы вечность.
Вот слово о словах слетело с уст
И вспомнился конечно славный Пруст
И Джойса слог, что легок и текуч.
И сам Толстой разлегся среди туч.
Не Алексей, конечно, граф другой.
Вот слово запросилось на постой.
Впечатанным изменчивым мгновеньем
Оно скользит по монитору с изумленьем,
Что рождено и вОльно улететь.
И я ему хозяин лишь на треть.
Треть Богу, треть читателю оставь.
И по пучине стиля брасом вплавь,
Преодолев и косность и язык.
И даже память поменяет лик
Когда в инет запустишь ты абзац.
Хоть впрочем Текст пожалуй лишь эрзац.
Что истинно, что ложно – все равно,
Ломать язык в угоду рифме суждено
Терять подсмыслы, смыслом придавив
Свой вольный стих, он родом не из Фив
Всего лишь из-за дальних темных гор,
Где в прибаутке ехал дед Егор.
Вот так словами раскидавши сон
Я вечерами двигалась сквозь рифму.
Сейчас не то, писать себе в урон.
Коль тема не такая — жди Каифу.
Приговорят, распнут, не тот язык
Не те слова и мысли не в порядке.
Я лучше придержу свой скорбный крик
И успокоюсь, размечая грядки.
Я посажу картошку, лук , чеснок
И может даже расскажу об этом.
Про остальное — рот мой на замок,
Себе не разрешаю быть поэтом.
Вот каждый хочет приспособить праздник
К своей идее , к своему народу.
А он цветет как редкостный проказник
И каждому идет не зная броду.
И кажется, что пусть убив друг друга,
Мы встретимся на общей службе вышней,
Что расстелив пасхальный плат средь луга
Нас к общему столу ведет всевышний.
В слова как в запой уйду,
Буду петь глупости , дудеть в дуду,
Песни про березы, морозы, только не про войну.
Буду гнать облака, ледники и даже волну
Искать утешение в малом свершении,
Шмелем жужжать.
Только бы не помнить, не знать
Что рать на рать…
Я не рифмую, я рисую,
Закрыв глаза, под вой сирен.
И думаю: все это тлен.
А может лучше потанцую?
И жестом предам желание
Любви и счастья!
Прочь ненастья!
И с мелкой дрожью покаянье
(Чтоб боль стереть)
Изображу при топом резвым.
И отзовусь порывом резким
на слово «смерть».
Все это лучше чем реветь!
Уткнувшись с ужасом в подушку,
Звонить потерянной подружке.
От осознания стареть.
А с крыш срываются сосульки и зарываются в сугробы,
Капель пробила тишину.
На полке книжной две свистульки забыты пыльны и убоги,
Но смотрят гордо в вышину.
Им виден лик иконы темной,
Им виден фолиант старинный
И Пушкин там с улыбкой томной
И сборник повестей былинных,
Но тише! Это Никому…!
Да я бы за, за лучшее естественно.
Но что-то я пока готовлюсь к всякому.
Сегодня все картины под стеклом
Сняла со стен наверное с переляку я.
Вот вставила украинское слово
Хоть раньше бы и злилась от такого.
Когда все закончится в гости приеду,
Вино привезу и улыбку сквозь слезы.
Когда все закончится пышную Леду
Найду я в музее, скопирую позу.
И буду нежна и развязно беспечна,
И буду внимать вашим строчкам ритмичным
Когда все закончится будет лишь вечность...
А ВСЕ это глупость, хотя и эпична.
«Я хочу повеситься
в начале мая месяца»
А Воловик.
Я хочу повеситься в конце сентября
Поднимаясь к небу по стопкам книг.
Я хочу представить Ему улучшенную себя,
А не зомби с именем, перешедшим в ник.
Покачнусь на стопочке,
Булгакова выбьют…
В воздух ножки в тапочках...
и уют.