В далёкой российской сторонке 

под говор метельной зимы 

сидели товарищи в колкой 

суровости ветра и тьмы... 

Сидели и, сбивчиво споря 

за доброй бутылкой вина 

о дьявольской сущности горя 

людского во все времена, 

за светлой лампадкой следили 

под образом в красном углу. 

Казалось бы, двери прикрыли 

и вставили накрест метлу, - 

но пламя над ней колебалось! 

Казалось, в проёме окон 

тайга на стекле красовалась 

заснеженной вязью оков, - 

и воздух был спёрт, неподвижен, 

а пламя – играет! – Да как! - 

Казалось, что пламенем лижет 

лампадка икону! – И мрак 

исчадием чёрным пугает, 

глотая божественный свет... 

Один из друзей рассуждает, 

что в этом знамения нет, 

что это пустое, что это 

всего лишь обычный сквозняк. 

Другой восклицает: – Но как 

танцует лампадка без ветра? 

Напуганы оба. И жмутся, 

на лавках неловко сидят, 

фальшиво, натужно смеются, 

а сами на пламя глядят. 

Тревожно мелькают улыбки 

на лицах притихших друзей, 

а блики от пламени гибко 

по комнате бегают всей... 

Прокашлявшись, молвил дрожащим 

и вкрадчивым голосом тот, 

кто в пламени видел невзрачном 

свидетельство – "Видимо, чёрт": 

- Налей-ка ещё по единой! - 

С готовностью выпили. Вдруг 

зимы почернели седины - 

и пламя погасло! Испуг 

ворвался в сердца заметельно. 

И двери слетели с петель! 

И вьюга завыла смертельно, 

и стол разметала метель! 

Своим упиваясь разбоем, 

сугробов по грудь намела - 

и вынесла в улицы с воем 

и в поле друзей понесла! 

К утру успокоилось лихо. 

Искрился под солнышком снег. 

Икона баюкала тихо 

лампадку с бутылкою... Смех? 

А может быть, всё-таки, грех?..