Крах. 

Аня положила мне на стол текущие бумаги. Начал разбираться. Странная картина! За последний месяц сдали только один объект. Один из пяти! Остальные завершены, но станцией не приняты. Благодушие моё испарилось мгновенно. Вот оно! Именно этого я боялся все время нашего существования. Нам перекрывают кислород. Но почему так внезапно? Ещё спроси, почему предварительно не провозгласили: «Иду на Вы!» А вот, что же Гена молчит? Положим, сейчас он в командировке, но это же длится не один день! Людям скоро нужно зарплату платить, а на счёте гроши. Аварийный резерв без Гены я расходовать не рискну. И что же делать? Взять ссуду, так проценты же дикие! Что ж, самое простое, это позвонить Анатолию и выяснить в чём дело. Пол часа потратил на звонки, но на месте никого нет. Звонить начальнику? Но с ним в тесном контакте Гена. Да и что он скажет? Отошлёт разбираться к тем же ребятам. К тому же Толику. Через час – новая печаль. Звонит Генкин зам. и сообщает, что со склада не выдают наши материалы. А дело вот в чём. На общем складе ребята со станции выделили место для хранения наших материалов. Это экономит нам расходы на аренду помещения, а им дает дополнительный доход. Всё, конечно, без всяких бумаг. Свои же люди! У нас ключи от внутреннего помещения. У зав складом – от наружных дверей. Придётся ехать разбираться. Снова звоню Анатолию. Слышу, как секретарша Ниночка говорит с ним по селектору. Взял трубку. 

- Анатолий, это Валентин. Чувствую, что нам нужно потолковать во внеслужебной обстановке. Некоторое время молчит. Потом промямлил. 

- Да тут такая возникла ситуация… 

- Где встретимся? – Молчит. – К вам заезжать не хотелось бы. Давай на перерыве у входа в парк. В 12,10. 

- Ладно. – Трубку положил не прощаясь. 

До встречи больше часа. Кто же это на нас «наехал»? Тот, кто может нашим ребятам на станции приказывать. Это или сам начальник, или начальник управления. Думаем дальше. Начальник телефонной сети из наших. Назначен совсем недавно. В подобных акциях не замечен. Попросту говоря, мало вероятно, что внезапно учинит такую пакость, не поставив в известность, если не нас, так своих замов. Весьма маловероятно. Возможно лишь в том случае, если ему самому приказали, и вопрос всё равно уже решён. Возможно, помимо него самого. И то могли бы предупредить. Конечно, своя рубашка ближе к телу…. Предали. Но что они могли сделать? Они же подчинённые. Значит, всё упирается в начальника управления. Но зачем? Вероятней всего кто-то хочет с его благословения перехватить наш бизнес. На него надавили, что мало вероятно, а, скорей всего, заинтересовали. Впрочем, не так уж это существенно. 

Встретились вовремя. Вид у Анатолия слегка смущённый. Не обсуждая, направились в кафе. В кафе пустынно. Я заказал коньяк и шоколад. Выпили. 

- Ребята, есть приказ вас ликвидировать. Распорядился лично, так что сами понимаете…. 

- Чего ж не предупредили? 

- А что это меняет? Валентин Николаевич, вы же понимаете, что мы только теряем. Очень крупная фирма берет всё это под себя. Про нас и не вспомнят. 

- Что же они ему такого предложили? 

- Они внедряются в связь. Начальника взяли в долю. Кроме того, они приняли на работу его племянника и очень не плохо ему платят. 

- Ясно. – Чувствую, что это ещё не всё, но чего уж больше! Мне очень хочется ему рассказать про Ашота, т.е. про то, что кое-что иной раз можно сделать. Глупо. Удержался. Ситуация ведь совсем другая. Да была бы такая же, всё равно болтать нечего. Но больше всего меня поразила ситуация со складом. 

- Анатолий, но ведь на складе наше имущество! Что это за номера? – Он молча разлил остатки коньяка. Интересно, как я буду домой ехать? Выпили. 

- Понимаешь, как только узнали, зав. складом сработал. Вовка – мужик жадный. Понимает, что доказать ничего нельзя. 

- А стоило ли пачкаться? Там кабеля осталось тысяч на сто, да всякой мелочи тысяч на пятьдесят. 

- У него другой масштаб. Ему и 150000 очень даже пригодиться. Что он получает, подумай! 

- А если к начальству зайти? 

- Ничего не выйдет. Только нас подставишь. Раз вас «кинули» на таком уровне, никто не заступится. На верху есть крепкие связи? – Я пожал плечами. Теперь уже не было. И тут я болтанул лишнее. 

- Представляешь, что будет, когда наши работяги узнают, что он их обчистил? Могут ведь и накостылять. 

- Ты мне этого не говорил, а я не слышал. 

- Ладно. Подпишите приёмку, чтобы хоть с бригадами рассчитаться. Отвалим мирно. Иначе нам – куда деваться? В суд подавать? Шум устраивать? Жили как люди – давайте и разойдёмся по людски. 

- Валентин Николаевич, да если бы от меня зависело! 

- Толик, прошу только довести моё предложение до начальства. Не надо провоцировать рабочий класс. – Пожал плечами.  

- До начальства обещаю довести. Извини, пора на службу. 

Повезло мне в этот день только с Геной. Сумел дозвониться и доложить обстановку. Иначе наши неприятности возросли бы ещё на стоимость очередной партии кабеля. 

_____ 

Нельзя сказать, что я очень переживал. Конечно, методы применили к нам подловатые, но бизнес вообще, а наш Российский в особенности на данном этапе, таков. Вот с имуществом нашим поступили уж совсем некрасиво. Тут нужно подумать. Конечно, за это не убивают, но и спускать такое нельзя. Но что я или мы могли сделать? Юридически мы бессильны. Поддержки «сверху» у нас нет. Всё остальное незаконно и, стало быть, рискованно. Но нельзя же убивать человека за украденные материалы или за подлость! Хотя руки чешутся. А что можно? Избить негодяя? Нанести в отместку ущерб его собственности? Довольно сложное положение. 

Гена приехал на следующий день. Совещание было кратким. С ребятами на станции он уже пообщался. Фирма прекращала своё существование. Мой уход был оформлен на следующий день. Расчёт с работягами Гена взял на себя, равно как и разбирательства с телефонной станцией.  

Часть третья. 

Большая фирма 

Дела семейные. 

Уже на следующий день после обеда я сидел за генеральским, а нынче моим столом и подводил финансовые итоги. Накопления от деятельности на фирме составили за все годы всего-то 24000 долларов. Ещё 55000 составляли вклады генерала в трёх разных банках. Проценты из английского банка составляли около 200 долларов ежемесячно. Ещё 150 ежемесячно за сдачу квартиры. С учётом моих прежних денег, унаследованных в той или иной форме от бабы Лены и Маркелыча, выходило почти 850 долларов в месяц. Жить, несколько поджав расходы, можно. Главная проблема – это устоявшийся уровень потребления, который придётся менять. Четверо детей – большие расходы. Тем более, что одно дитя – невеста на выданьи. Маша, правда, исчезла с нашего горизонта. Снова вышла замуж. Теперь у неё уже две дочки. Это несколько сокращало расходы. Придётся сократить дотации и старикам. Проживём. На работу нужно устраиваться. В деньгах – это даст не много, но не дома же сидеть! 

Вечером собираю семейный совет. Выслушали, но, по моему, не очень поняли. Что значит многолетняя привычка к достатку! Коле был обещан новый мотоцикл. Люда с Ниной привыкли одеваться в дорогих магазинах. Придётся отвыкать. У меня, правда, есть резервный фонд. Тысяч в12, долларов, понятно. Из наследия бабы Лены. Но это на аварийные ситуации. 

После совещания Люда выпроводила всех – нужно с папой поговорить. Она за последний год очень изменилась. Симпатичная девочка. Папа к ней неравнодушен. Когда всех выставила, а Андрюшка очень хотел послушать, уселась напротив меня. Чувствую – волнуется. Догадываюсь. Ох, уж эта отдельная квартира! 

- Папа, я собираюсь выходить замуж. – Так. Вопрос и впрямь серьёзный. По нынешним временам, так хоть предупреждает! А почему, собственно нет? Единственное препятствие (возможное) – материальная сторона вопроса. 

- За Анатолия? 

- Да. 

- Тебя не смущает, что ты только на первом курсе, что тебе ещё нет 18 лет? 

- Папа, это не так уж важно. Мы любим друг друга. Он очень хороший и серьёзный парень. – Молча ожидает моей реакции. А что скажешь? Парень действительно мне очень нравится. Он на четвёртом курсе физмата. Очень серьёзный парнишка. Как-то у них сложится? Скверная статистика у нынешних браков. Очень хотелось бы, что бы у моей доченьки всё было хорошо. Она у меня скромная трудяжка. По нынешним временам, так даже начитанная. Лицом не в маму, но смотрится очень даже не плохо. Всё. Продолжать молчать уже неприлично. 

- Понял. Возражений не имею. Что от меня требуется? – Заулыбалась. Обняла и поцеловала. Тронут. 

- Папа, ты всё, что у меня есть на свете. Я так тебя люблю! Сегодня позвонит Толин отец. Он хочет с тобой поговорить. Они с Толей совершенно разные люди, но Толя его очень уважает. 

Действительно. Через пол часа мне позвонили. Низкий мужской голос. Представился Аркадием Александровичем. Почтительно поздоровался. 

- Хотелось бы с вами поговорить. Речь пойдёт о наших детях. 

- Я в курсе. 

- Вы не могли бы подъехать прямо сейчас? (адрес) Это мой офис. Если что, можно и в любом другом месте. 

- Могу подъехать. 

- Спасибо. Жду с нетерпением. 

Конец рабочего дня. Шикарный офис на четвёртом этаже большого административного здания. Меня встречают у проходной и проводят к лифту. У выхода из лифта рослый весьма представительного вида мужчина в строгом костюме. Красивая седая шевелюра. Узнаю Толины черты. Приветливо улыбается и протягивает руку. Шикарный офис! Паркет, черная кожа, хром. Всё сверкает. Всё очень солидно. Проходим в просторный кабинет и усаживаемся в кресла у журнального столика. Итак, Толин отец коммерсант или бизнесмен и, видимо, крупного масштаба. Именно это мне и хотели продемонстрировать. Секретарша вносит кофе. Откуда-то появляется бутылка ликёра. 

- Валентин Николаевич, так вы в курсе дела? Наши дети собираются пожениться! 

- Да. Уже час как я в курсе. Несколько ошеломлён, но постепенно привыкаю к этой мысли. 

- Мой спросил моего согласия. Я сильно подозреваю, что если его и не будет, то он без него вполне обойдётся. А как ваша? 

- Точно так же. Но я знаю вашего Толю, и он мне очень нравится. По нынешним временам – хорошо, что хоть формально спрашивают. – Засмеялся. 

- Вот именно. Мы с женой тоже не возражаем. У вас очень славная девочка. По нынешним опять таки временам скромная и воспитанная девушка – это редкость. Мой в ней души не чает. – Хорошие слова, но в поведении какая-то напряжённость. Интересно, что же их не устраивает? 

- Люда говорила, что вы возражаете. 

- Исключительно в связи с возрастом. Куда они спешат? Вы не знаете? Ей ведь ещё нет восемнадцати! Но мы с женой подумали и решили, что это не существенно. Девочка нам, повторяю, очень нравится. 

- Она действительно у меня славная, скромная и трудолюбивая, хотя и выросла без мамы. – И зачем эта реклама? Что-то он всё же не договаривает. Что-то ему не так. Может быть имущественное неравенство? Вряд ли, но кто знает? 

- Что ж, можем переходить к практическим вопросам. 

- Можно. Простите, но у меня такое ощущение, что вас что-то беспокоит или не устраивает. Давайте уж выясним всё до конца. Вопрос же очень серьёзный! – Он достал пачку дорогих сигарет и протянул мне. Потом налил в рюмки из бутылки и закурил. Кажется, я догадываюсь, в чём проблема. Забавно. 

- Настолько серьёзный, что я даже закурил. Понимаете, мы – евреи. Вас это не смущает? – Угадал! Сейчас я его развеселю. Мне самому стало смешно, и он это заметил. Насторожился. 

- Дорогой Аркадий Александрович! Мою покойную маму звали Рива Мойсеевна. Есть ещё на эту тему вопросы? – Надо было видеть его лицо! Господи, ну почему это так важно? Чертова жизнь. А, в общем то, ситуация в мире вообще, а в Отечестве нашем в частности, такова, что может быть – это действительно важно? Просто я со своим русским отцом, со своим окружением и убеждениями вне этого. Я, но не весь остальной мир. И ведь в школьные годы мне, бывало, доставалось из-за этого. Я тогда и числился евреем. И вся моя родня – евреи. С отцовской я не контачу. Они с матерью разошлись, когда мне и двух лет не было, и никакого участия ко мне не проявляли. Он был очень взволнован. Радостно взволнован. 

- Я должен позвонить моей жене. Вы себе не представляете, как мы переживали! Впрочем, что я такое говорю? Вы-то как раз и можете себе представить. Пока он набирал номер, улыбка не сходила с его лица. 

- Ривочка, это я. Да, он сидит рядом. Рива, всё хорошо. Он таки еврей. – Дальше он произносил, чуть ли не по слогам. – Отец Люды, Валентин Николаевич – еврей. Его маму тоже звали Рива. Рива Мойсеевна. – Немного погодя подал мне трубку. – Не откажите в любезности. Она хочет сказать вам пару слов. 

- Валентин Николаевич, здравствуйте. Вы не представляете, какой камень с души вы сняли. Не подумайте, что мы верующие или какие-то националисты! Наш Толик над нами посмеивается, но, думаю, он тоже всё понимает. Такое, к сожалению, время. Раньше никто на это внимания не обращал, а сейчас всё по-другому. Ну, я не буду вас отвлекать. Мы теперь, надеюсь, будем часто встречаться. Скажу только, что у вас хорошая дочка. Такая скромная и воспитанная девочка. Сегодня ещё поискать таких. Пусть они будут счастливы и больше нам ничего не надо. Самое главное – это что бы им было хорошо. 

- Рива Марковна, совершенно с вами согласен. – Пока я говорил, Аркадий Александрович куда-то вышел. Когда я положил трубку, передо мной стояли отец с сыном. Я встал и подал ему руку. «Мы с твоим отцом желаем вам счастья. Как я понял, ни для твоих родителей, ни для меня нет ничего важней на этом свете». 

Толик убежал в университет, а мы продолжили общение уже как бы в новом качестве. 

- В нашем городе у вас есть кто-нибудь из родных? 

- К сожалению, никого. Большинство моих родных в Израиле или в Штатах. 

- Где ваши живут в Израиле? 

- Родная тётка в Хайфе. 

- Что вы говорите? У меня брат в Хайфе. Надо их познакомить. – Я почувствовал, что идёт проверка. Ох, уж эти мне коммерсанты! Но это его право. Я не возражаю. Дал тётин адрес и телефон. 

- Где молодые будут жить? 

- Люде в приданное идёт квартира. 

- Это там, где они сейчас живут? 

- Да. 

- Я надеюсь, вы меня правильно поймёте. Когда я понял, что всё это серьёзно, то навел о вашей семье справки. И в этой квартире я тоже был. Единственный сын! Моя жена пока я во всём не разобрался, ночи не спала. Знаете, как сейчас девчонки ловят богатых женихов! Слава богу, я ни пол слова плохого о вас не услышал. А про Людочку уже и не говорю. Для нас – это большое счастье. За такую дочку вам орден нужно дать. Вы понимаете на идешь? 

- Немного. – Опять проверка? 

- Ваша дочка – это «а идешес кинд». А ваша жена – настоящая русская красавица. – Так, жену, значит, уже тоже изучили. Ну-ну. – И если бы все жили так, как вы с вашей Ниной, то горя бы люди не знали.  

Он явно расчувствовался. Что ж, его можно понять, хотя копанием в моей жизни я был несколько уязвлён. Такое происходило во мне смешение чувств. Он, конечно, имел право интересоваться роднёй его будущей невестки, но копание в твоей жизни посторонних столь же естественно удовольствия не доставляет. Мне, к примеру, было безразлично, какой Толик национальности. Вижу и рад, что парень хороший. Остальное – не так уж важно. Но мой будущий сват поступил правильно. Мне тоже следовало поинтересоваться, кто есть кто. А Аркадий Александрович между тем продолжал. 

- Вот теперь я с чистой совестью могу вам кое-что сказать, не боясь вас расстроить. – Я насторожился. Что ещё? – Дело в том, что Людочка беременна, и у нас с вами скоро будут внуки.  

Господи, ну как же я не догадался? Теперь понятно, отчего такая спешка. Что ж, вроде и впрямь всё в порядке. Но почему он употребил множественное число? Ерунда. Всё так благополучно, как только можно было мечтать. И всё же… На моем лице видимо что-то такое отразилось. Он налил мне и себе. Поднял рюмку и не без торжественности провозгласил: «За наших внуков! Мы с женой ждём с нетерпением. Они почему-то боялись, что мы будем против и, видимо решили поставить нас перед фактом. Как вы к этому…? 

- Да я… Да я уже его люблю. Фу, многовато для одного дня. Неужели она могла думать, что я буду хоть как-то против? 

- Это не она. Это мой Толик. Она как раз от своего папы в восторге. Но всё уже позади. Знаете, жизнь приобретает новый смысл, когда появляются внуки. Для кого же я работаю? Кому я должен всё это передать? Толика интересует наука. И слава богу. Мальчик способный. Мы мечтали женить его на хорошей девочке. Теперь будем мечтать вырастить хорошего внука. 

Всё, что он говорил, было немного несвязно, но очень искренне и серьёзно. 

- Поговорим о материальном. Если с вашей стороны квартира, то с нашей свадьба. – Он легко перешёл в совершенно другую сферу, но я не мог так быстро выйти из предыдущей. Что ж, надо отдать должное их деликатности. О людкиной беременности было преподнесено достаточно тактично. Значит о материальном. Не самое сейчас лучшее у меня время для решения материальных вопросов, но что поделаешь! – Вы не возражаете? Ко дню рождения внука мы что-нибудь придумаем и с квартирой. Для троих там будет тесновато. Заявление они уже подали. – Так, ещё один щелчок. Мне осталось только головой покачать. – Регистрация через неделю. Как вы мыслите себе масштаб свадьбы? 

- Лично я этого шума не люблю, но не я ведь женюсь! Надо спросить у молодых. 

- Молодые вообще свадьбы не хотят. Шумной, во всяком случае. Это всё мой сын. 

- Тогда ближайший круг в приличном ресторане. 

- Почти дословно слова моей Ривы. О материальной стороне их жизни не беспокойтесь. Я знаю, что сейчас у вас некоторые затруднения, а для нас с Ривой – это только удовольствие. Рива вообще мечтает, что бы они жили где-то рядом. Вы поймите! У вас ещё трое, а у нас больше никого. Про внуков я уже не говорю. Вообще, мы должны встретиться и отметить это событие. 

Между моментом, когда я дал адрес своей тёти Бети и моим прибытием домой не, прошло и двух часов. Я только успел доложить обо всём своей жене, как раздался звонок из Израиля. Брат Аркадия Александровича уже сидел у тёти и, и они упивались новыми обстоятельствами. Что могла сказать про нашу семью тетя Бетя? Если и было бы что плохое, она бы промолчала. Но право же, ничего плохого не было. Обычная интеллигентная еврейская семья. Так, видимо, и было доложено. Мне кажется, я это почувствовал при следующем же телефонном разговоре. Вечером позвонила Рива Марковна и беседовала с моей женой. Потом я с Аркадием Александровичем. Видимо, оба мы приходили в себя и осваивались в новом качестве. Нина пригласила их в гости. 

_____ 

Свадьба прошла спокойно. Я бы сказал, чинно. Главным тормозом на пути всяческих торжеств и шумовых эффектов был мой зять Толик. Анатолию Константиновичу вообще были свойственны сдержанность. Что-то было в нём интеллигентное как в облике, так и в поведении. Мне всё это очень нравилось. Повезло Людке! Хотелось надеяться, что и в будущем всё будет хорошо. Ох, как хотелось бы! И мне было очень приятно, что и его родители испытывают схожие чувства. Я ощутил, что приобрёл действительно новых родственников. Во время одной из встреч, мой сват, выражаясь несколько извилисто, дал понять, что если у меня возникнут какие-нибудь проблемы, так чтобы я не забывал: у него не малые возможности в самых разных областях. Через третьих лиц я выяснил, что он действительно управляет одной из крупнейших в городе фирм. Кроме того, пользуется поддержкой властей и весьма эффективной. На чём такая взаимность основана, я тогда ещё не знал. Полагал, что, как обычно, происходит то, что называется нынче странным словом «откат». Несколько отличается от взятки, но, на мой взгляд, не принципиально. 

Сам я пребывал в неком непривычно «подвешенном» состоянии. Нигде не работал, ходил по привычке в библиотеку. А то и просто болтался без дела, присматривая, чем бы заняться. 

Даже будучи в возрасте вполне зрелом, можно узнать о себе кое-что новенькое. Не думал, к примеру, что я такой злопамятный. Простить зав. складом Володьке циничный грабёж было выше моих сил. Но и сделать я ничего не мог. Решил с ним поговорить. Надежд чего-то добиться я, конечно, не питал, но мне хотелось послушать, что он скажет. Лицо его при этом рассмотреть. Такой откровенной наглости я ещё в жизни не встречал. И вовсе не потому, что людей таких мало. Просто не доводилось сталкиваться. Подловил стервеца недалеко от его дома. Худощавый, примерно моих лет. Лицо маленькое, волосы прилизаны с залысинами. Блекло-голубые глазки. 

- Здравствуй, Володя! – Глянул, отвернулся и попытался меня обойти. Я схватил его за плечи. 

- Володя, как же это ты нас так обчистил? Ведь воровать не хорошо! 

- Иди, куда шёл. – Он пытается высвободиться, а я – поймать его взгляд. Но смотрит он упорно в сторону. 

- А ты не подумал, что мы можем кое-что предпринять, и всё это может стать тебе очень дорого! 

- Угрожаешь? 

- А что с вором церемониться! Время сейчас – сам знаешь какое. Только заплатить и что с тобой может случиться? 

- Значит угрожаешь. Всё, что на нашем складе – всё наше. Ничего вы не докажете. 

- Уже оприходовали что ли? 

- Не твоё дело. Иди своей дорогой. – Я засмеялся ему в лицо. 

- Ну, ты и тип! – Вырвался, наконец, из моих рук и не оборачиваясь пошёл прочь. 

Хотел поговорить, увидеть – получил всего сполна. Смысла никакого. И что дальше делать, как не знал, так и не знаю. 

_____ 

Гена жил в частном доме. Машина у ворот – значит хозяин на месте. Во дворе под деревом белый пластиковый стол и к нему четыре таких же пластиковых стула. Вокруг бухты кабеля, чугунные крышки люков от наших колодцев и прочие материалы. В этом смысле ничего не изменилось, хотя Гена уже не директор, а бригадир. Большой скачок! Четыре небольшие комнаты. Гена на диване. Видно, что в уже ставшем привычном подпитии. Выключил видик. Откуда-то достал бутылку и налил мне в стакан. Видно, Лерки нет дома. Выпили. Бутылку спрятал на полку за книги. 

- Встретил Володьку. Руки чешутся…- Закурили. 

- Не заводись. Ничего не сделаешь. Всего лишь деньги. 

- Нет, Гена. Не только деньги, но ещё наглость и унижение. Не пойму, почему это тебя вроде как мало трогает. 

- Ну что мы можем сделать! Ты ещё когда предупреждал! – Немного погодя неожиданно выдал. – Если ты опять стрелять собираешься, так я против. – Вспомнил, значит. Ну, такое не забывается. 

- Нет, Гена. Это совсем другая ситуация. Жизни наших детей никто, вроде, не угрожает. Ни о какой стрельбе не может быть и речи. Но как-то наказать хотелось бы. 

- Брось. Только неприятности наживёшь. Назад ничего не вернут. Я у хозяев был. Разговаривал и об этом. Вот должность дали, а больше ничего нам не светит. 

- И ты не хочешь их наказать? – Он пожал плечами. – Смысла нет. 

- Да причём тут смысл? Разве тебе не обидно? Что мы, быдло какое, что бы позволить так себя унижать? – Он снова полез на полку за книги. 

- Меня и с этой работы попрут. Что я тогда буду делать? Знакомых генералов у меня нету. Пойдём, провожу. Ты знаешь, какая фирма? Им тебя в порошок стереть, что чихнуть. – В общем, выпроводил меня. О каких-то моих интересах он даже и не подумал. Что ж, понять его можно, хотя это почти моё восьмимесячное нынешнее содержание. Да и генералов знакомых никаких уже у меня нет. Кто-то из известных заметил, что одна из сложнейших проблем жизни в том, что по-своему чуть ли не все правы! Впрочем, я уже об этом говорил. А, в общем, закон джунглей в действии. 

_____ 

Продолжаю болтаться без работы. Надоело. Жизнь, на мой взгляд, штука вообще малоосмысленная, но когда занят всякими текущими проблемами и проблемками, попросту не думаешь об этом. И с этой точки зрения режим рантье тоже вреден. И даже как-то аморален. Жена возится с хозяйственными вопросами, трудится, а я книжечки почитываю. Короче. Нужно устраиваться на работу. Возвращаться в техникум мне не очень хотелось, но он был рядом, и работа привычная. Была. Итак, собравшись с духом, отправился. Директора не было, зашёл к заму по учебной работе. Чуть не обомлел. За столом сидел мой Николай. Это впечатляло. С Нового года освобождалась вакансия, и если директор не будет возражать… Я сказал, что готов хоть на пол ставки. Во всяком случае, перегружаться не намерен. Вечерние занятия исключаются. Коля обещал похлопотать. 

Разговор с директором был малоприятен. Жесткий, вполне современный мененджер. Поинтересовался судьбой нашей фирмы. Я преподнёс дело так, что мне это просто надоело. Кое-что заработал, так что могу себе позволить на будущее не перегружаться. Сделал вид, что поверил. Я понимал, что начальству нужны люди зависимые, а потому управляемые. С другой стороны, ему нужны были специалисты высокой квалификации. Тут уж, видно, Николай поработал. В общем, жду до Нового года. Вполне себе представляю, что, придя, могу услышать нечто вроде: «Извините, ситуация изменилась…» или что либо в этом роде. Хорошо, когда это не так уж и важно. Что такое зарплата в четыре тысячи по сравнению с двадцатью пятью! Просто человек моего типа должен работать. Это его естественное состояние. Я стремился бы на работу, имея ежемесячно даже сто тысяч.  

______ 

На «счётчике» 

Как-то вечером ко мне подошёл Андрюша. Вообще, сыновья особых хлопот не доставляли. Коля раз в неделю ездил в деревню к маме. Старательно учился. Младшие тоже были заняты своими делами. Попеременно увлекались довольно широким кругом вопросов. От авиамоделизма до компьютеров. На них, кажется, и остановились. В отличие от Коли, любили читать. На генеральской, а нынче детской половине, меня ждали все трое. Что-то, видимо, серьёзное. Начал Николай. 

- Папа, у нас тут…- замялся. Рослый парень с крепкими кулаками. Предпоследний класс. Разряд по самбо. Главный защитник младших братьев. – В общем, на счётчик нас поставили. 

Суть я уловил, но не причины. И вообще, мне нужны были подробности. Как уверяли сыновья, никаких особых причин и не было. Их просто обложили данью, и это было серьёзно. Банда состояла частично из ребят выпускного класса. Частично из каких-то приходящих личностей. С каждого моего парня требовали ежемесячно по 1000 рублей. Что, как сегодня говорят, довольно круто. 

- А чего вдруг с вас? 

- С других тоже. Нам сказали, что ваш папаня фирмой «заворачивает», так что деньги есть. Говорят, делиться надо. – О, знакомые слова! Но что делать? 

- Пап, в субботу за деньгами придут. Два дня осталось. Хоть в школу не ходи. 

- А кого ещё? Фамилии знаете? 

- Ещё Петька Крутиков говорил. 

- И ещё Вовку Первакова они побили. Тоже на счётчике стоял. Деньги не принёс. 

- Кто их родители? 

- У Петьки отец военный. У Вовкиного на базаре ларёк. 

- Ладно, ребята. Начнём действовать. 

- Пап, мамка денег на катридж не даёт. Говорит, часто меняете. И сканер хочется. 

- Мать права. Вы кому только не печатаете! А дела наши финансовые – сами знаете. Я до Нового года без работы. С деньгами туго стало. Вот вам на катридж, но печатать для всех прекратить. Уже не можем себе позволить. 

Да, привыкли мои деточки деньги особо не считать. Придётся им поджаться. Младших Коля выставил за дверь и запустил следующую тему. Не могу ли я маме одолжить немного денег? 

- Немного – это сколько? Сто, тысячу? 

- Корову менять надо. Без молока то как? Крышу перекрыть надо. На рубероид денег нету. 

- Коля, ты ей наше положение объяснил? 

- А она как не слышит. Иван опять чего-то пропил. Аське в школу идти – обувку купить не на что. Василий был – пил. Этот тоже пьёт. 

- Коля, не такие у нас нынче дела, чтобы ещё кого-то содержать. Муж дома, а я деньги должен давать. Где ж такое видано? 

- Мамку жалко. 

- Жалко, конечно, но другие то как-то живут? А мне трёх сыновей поднимать. Не могу себе позволить ещё на кого-то деньги тратить. – Вполне по крестьянски почесал затылок. 

- На бензин подкинешь? – Новый мотоцикл ему я всё же купил. 

- Возьми сотню. – На том и разошлись.  

Отказывать людям всегда неприятно. Близким – особенно. А на насущные нужды – вдвойне. Но ведь этот Иван деньги пропивает. Значит, если я дам, то получается, что финансирую его пьянку. Лихо! Таким манером я себя успокаивал. А может всё же надо было дать? Ведь дети страдают! Но его это не очень беспокоит. И почему этот Василий алименты не платит? Видно не с чего платить в деревне нынешней. Плохо быть бедным, но и недостаточно состоятельным тоже. Однако, будет философствовать! Свои проблемы надо решать. Очень неприятные проблемы. Для начала позвонил Петькиному отцу. Договорились с майором так, что он потолкует сначала с сыном, а потом созвонимся. Пока что Петька отцу ничего не сказал. 

Вовкин отец был в курсе. Да, сына малость поколотили. Готов присоединиться и обсудить. После этого я позвонил своему новому родственнику. Не хотелось вешать на него свои проблемы, но ситуация могла стать очень серьёзной. В его фирме была даже своя солидная служба безопасности. Он мог действенно помочь. У нас с ним были все основания быть довольными друг другом, что, видимо, и имело место. Дети наши под его крылом жили хорошо. И в смысле отношений, и материально. Рива Марковна оказалась женщиной тактичной. Люда была довольна, а, значит, и я. Интересно было наблюдать, как изменился его голос, когда я изложил свою проблему. Из мягкого и благодушного кандидата в дедушки он моментально превратился в делового человека. Впрочем, благожелательности не убавилось. Дело может оказаться серьёзным. Всё зависит от того, кто за этой пацанвой стоит. Записал номер школы и обещал немедленно этим вопросом заняться. Думаю, знай он меня по настоящему, степень серьёзности представлялась бы ему ещё большей. Завтра во второй половине дня он со мной свяжется. Кстати, в субботу мы ждали их в гости. 

Потом позвонили отцы жертв. Договорились, что завтра вечером я им позвоню, а они подумают относительно субботы. 

_____ 

Делать мне особенно нечего. По утрам я читаю литературу по предстоящему мне после Нового года курсу. А то просто просматриваю «толстые» журналы. Тираж их снизился катастрофически, но они ещё живы. Вообще, ситуация в стране, если присматриваться и анализировать, представляется тягостной, а перспективы, по крайней мере ближайшие, весьма сумрачными. Конечно, с позиций моего относительного благополучия, всё это интересно, но для меня не опасно. И всё же мы наблюдали нашу жизнь не из-за океана, и взгляд, которым мы наблюдали, отнюдь не абстрактно-остраненный. Кажется, Шестов сказал, что большое несчастье не может быть оправдано тем, что оно исторически интересно, и о нем можно красиво и даже возвышенно рассказывать. Что до интересности нашей ситуации, то у Коли Глазкова я как-то прочитал: 

Я на мир поглядываю из под столика. 

20 век – необычайный. 

Чем он интересней для историка,  

Тем для современника печальней. 

Сильно нагадили Отечеству коммунисты. Вряд ли когда-нибудь выберемся из этого болота отставания. Но зато прямо на глазах происходит мифологизация прошлого и даже эстетизация памятных развалин. Конечно, не все этим занимаются. Порой читаешь прямо таки обжигающие душу строчки. 

Снова НЭП, торгаши-барыши. 

Вот чем ты обернулась – свобода. 

И чего было ждать от народа,  

Для которого все хороши. 

Печально. А как порой самоотверженно боролись и даже умирали за это светлое завтра! Впрочем, мученики догмата были всегда и во всех религиях. Есть люди, предпочитающие погибнуть красиво во имя прекрасной идеи, но не способные эту идею осмыслить. Понять, что кроме неё есть и другие. Может быть не столь красивые, но зато реальные. Ещё Гераклит заметил, что людям вряд ли стало бы лучше, исполнись все их желания. Криминализация всей страны в смысле противозаконной деятельности массы людей – вот что мы сегодня получили. Яд времени отравляет массы. Чичиковы возвращаются, разворовывая и губя страну. А может быть зря я в таком пессимистическом ключе? В других, нынче процветающих странах поначалу было не намного лучше. Сложные проблемы. Но у меня своя, частная проблема. Как вывести детей из под удара? 

Первым позвонил Аркадий Александрович. Его начальник службы безопасности предложил «поговорить» с молодыми рэкетирами. Для чего будут выделены люди. Суть им сказанного сводилась по существу к следующему: « Бороться с этим явлением мы не будем, но защитить своих детей сумеем». Моя задача – выявить негодяев по-фамильно. Тогда можно будет узнать, кто за ними стоит. Если мне это не удастся, то и тут можно будет помочь. 

Вечером позвонил майор – Петькин папа. И тоже Пётр. Сегодня тональность его была совсем другая. Осознал, видимо, опасность в полной мере. В субботу решили пойти встречать сыновей. Вовкин папа предложил для начала пойти к директору. Решили, что не помешает. Следующий день – суббота.  

_____ 

Конечно, определить всех рэкетиров хотя бы школьного происхождения по-фамильно, мы не успели. Но в субботу уже надо было платить. С майором Крутиковым Петром Андреевичем мы встретились недалеко от школы. Произвёл на меня сильное впечатление. Лет сорока. С обветренным мужественным лицом и шрамом через всю левую щёку. Был он в форме и вид имел весьма решительный. Внимательно меня оглядел. Впрочем, понять, что он обо мне думает, было невозможно. За моей спиной метрах в десяти стояло трое парней из команды фирмы. Из его машины вылез внушительных размеров прапорщик. 

- Что делать будем? 

- Перваков не придёт. Просил извинить. Суббота – самый торговый день. Готов поддержать материально, а в другой день – пожалуйста. – Он это оставил без комментариев. 

- Сегодня, как я понимаю, надо проследить, чтобы не побили.  

- Точно. 

- Вы как в рукопашной? – Усмехнулся. 

- Не профессионал, но кое-что могу. 

- Это что за парни? 

- Резерв главного командования. – Покачал головой. 

- Пусть держатся в сторонке, а то целая толпа. Зайдём в школу. 

Директора не было. Хотели подойти к завучу, но тут прозвенел звонок на большую перемену. Мы стояли напротив дверей класса, так что и Андрюшка, и Петька выскочили прямо на нас. Немного погодя перехватили и Мишку. 

- Так, – сказал майор, – вы сейчас в туалет, а мы чуть задержимся. Нас не замечайте. – Они побежали. Уже обращаясь ко мне, заметил. – Обычно такие дела в туалете делаются. – Ничего, однако, на этот раз, в туалете не произошло. Свою группу поддержки я отправил покурить в машину, а мы с майором присели на лавочке в школьном дворе. 

- Ну, и что делать будем?  

- Сейчас попробуем найти их и поговорить. Одного я уже знаю. 

- У меня руки чешутся накостылять им как следует. 

- Это в последнюю очередь. 

- Я понимаю. – Он аккуратно загасил окурок и искал урну, что бы его бросить. – Надо бы выяснить, с кем они связаны вне школы. 

- Уже выясняем. – На лице у него мелькнула тень удивления. Указывая на шрам, я спросил. 

- Чечня? – Утвердительно кивнул. 

- Пойдёмте к завучу. Может уже объявилась? 

Милая слегка полноватая средних лет женщина. Всплеснула руками. Прочла две фамилии старшеклассников, которые мне удалось узнать. 

- Да, эти могут. Из очень неблагополучных семей. Бакуменко уже на учёте в милиции. Ведут себя вызывающе. С ними обычно ещё …- Она назвала третью фамилию.  

- Мы хотим поговорить с ребятами. 

- Конечно, попробуйте. У них ещё и дружки есть вне школы. Поговорите с классным руководителем. Она если ещё не ушла, то в своём кабинете биологии. Я вас провожу. 

Кабинет биологии. Почти старушка. 

- Очень тяжёлые ребята. Подозреваю, что связаны с хулиганами вне школы. А может быть и хуже. На занятиях бывают не часто. Совершенно неуправляемы. Этот Бакуменко может запросто встать посреди урока и никого не спросясь, выйти из класса. Отца нет. Мать ни во что не ставит. К тому же она пьет. 

Всех троих прихватили в скверике. Ваня Бакуменко выше всех на пол головы. Видно, крепкий парень. Майор стал у них на дороге. 

- Стоп, парни! Разговор есть. – Остановились. На лицах удивление. Один спросил: 

- О чём речь? 

- О рэкете. – Выражения лиц сразу изменились. – Проблема у нас. Никак не решим, что с вами делать. Есть разные предложения. 

- К примеру. – Этот Ваня начинал нагличать. Стоял подбоченясь и с усмешечкой глядел на майора с высоты своих не менее, чем метр девяносто. 

- Понимаете, всё зависит от количества извилин. Если хватает, можно убедить. А нет, – майор пожал плечами. Нам в спецназе к рукопашной не привыкать. Где ножом, где кулаком. На пару месяцев вырубим без затруднений. Стрелять тоже умеем. Это ты своим внешкольным друзьям передай. Все у нас на заметке. Но, я думаю, они повзрослей, и правильно вам посоветуют. Подошёл прапорщик. Я пригладил волосы на макушке, и мои трое в униформе службы безопасности, натянув маски, начали подходить к ним сзади. 

- Предупредить хочу. Не дай бог кто что из кармана достанет! – Теперь они были в плотном кольце. Оглянулись, оценивая ситуацию. 

- Бить будете? – Бакуменко затянулся и небрежно отшвырнул сигарету. 

- Я же говорю, проблемы у нас. Бить для профессионалов – дело не хитрое. Хотели бы – давно бы побили. 

- Значит, не хотите. Тогда мы пошли. – И он, было, двинулся с места. 

- Пойдёшь, когда я тебе разрешу. – Майор схватил его за грудь и отодвинул на место. – Кончаем бодягу. Больше никаких предупреждений не будет. Если пацанов тронешь…Ну, сам вообрази, что я с тобой сделаю. До всех дошло?  

- Так точно, товарищ майор. 

- Теперь можно идти. Пошли по пиву, ребята. – Это он уже нам. 

____  

Как и договорились, они приехали к нам вечером. Был произведен смотр квартиры и представление домочадцев. Молодёжь потихоньку разбежалась, и мы остались вчетвером. Чувствовалось, что гости ожидали увидеть не совсем то, что увидели. Доходы наши были, конечно, несоизмеримы, но многокомнатная квартира сияла светом минувшего, да и не нами нажитого благополучия высокого порядка. Поскольку наше прошлое было гостям вряд ли ведомо, то некоторая психологическая нестыковка была естественна. Выслушали не мало комплиментов нашей Людочке – она скоро должна была рожать. Толя тоже нам нравился. В общем, все пришли к выводу, что пара очень удачная. Поскольку молодые не хотели, чтобы Люда бросала учёбу, то все её перемещения по городу обеспечивал специальный шофёр. Он не только возил её, но и не давал носить ничего тяжёлого. Бегал за покупками и всякое такое. Рисковать внуком Альбиндеры не хотели ни в малейшей степени. Уборку в квартире делали только при непосредственном участии Ривы Марковны. Я уже начинал испытывать дискомфорт от дефицита своего участия в этом процессе. Но когда мы попытались поднять такой вопрос, то Рива Марковна замахала руками и весьма энергично заявила, что чтобы они ни делали – это «капля в море» по сравнению с тем, что сделали мы, воспитав такую чудную девочку. К тому же у нас на руках ещё трое! Толя посоветовал с мамой в дебаты по этому вопросу не вступать. «У моей мамы ещё огромные запасы жизненной энергии. Дайте ей их израсходовать в столь благородных мирных целях». Я решил, что сыну видней. 

Покурить мы с Аркадием Александровичем перешли в генеральский (мой) кабинет. 

- Надеюсь, в школе всё в порядке? 

- Да, майор и вся наша операция произвели должное впечатление. 

- К сожалению, дело оказалось не так просто. Один из этих парнишек связан с весьма влиятельным криминальным авторитетом. Но нам удалось всё это нейтрализовать. Во главе службы безопасности у меня бывший полковник КГБ. С большими связями человек! Знаете, работать в наших условиях далеко не просто. С кем только не приходиться иметь дело! Хотелось бы перебраться за рубеж. Обстановка там более спокойная, но нас там не ждут. Таких доходов там добиться очень трудно. Мой брат со своим сыном пытаются кое-что наладить, но пока доходы ничтожны, и вложения требуются большие. Так что нам придётся ещё посидеть здесь пару лет. Как вы смотрите на то, чтобы Люда с Толей перебрались в Израиль? – Я задумался. И было над чем. Хотя у меня не было подробной информации, но чувствовалось, что бизнес моего свата как-то соприкасается с криминалом. Это было неприятно и наряду с высокой прибыльностью, создавало, видимо, дополнительные риски. 

- Вы так легко готовы расстаться с Россией? 

- Нет, мой дорогой, совсем не легко. Мы люди какой-то промежуточной национальности. Если откровенно, то какие мы евреи? Мы русские. Но мы и не совсем русские. Что-то в нас еврейское всё же есть. Я думаю, что если бы нам не тыкали нашим еврейством, то мы бы его быстро забыли. Ассимиляция произошла бы уже во втором поколении. Но забыть не дают. Вам ведь не давали? Вот и получается, что приходиться переезжать, Авось, там возникнет достойная среда обитания. Уж во всяком случае, жидом меня там никто не обзовет. Ни меня, ни, что куда важней, моих внуков. – Это был какой-то для меня новый Аркадий Александрович. Даже речевые обороты изменились. – Меньше всего хочет уезжать мой сын. Но его выдавливает упадок науки. Так что вы на всё это скажете? 

Поскольку я молчал, он продолжил. 

- Я не хотел бы, чтобы у вас создалось впечатление, будто наш бизнес связан с криминалом. – Ага, он понял, что я кое-что понял. – С другой стороны, в этой стране всё так перемешалось, что грани как-то стёрлись. К тому же в некоторых сферах без них просто не обойтись. Разве я могу взыскать долги, не прибегая к….- он слегка замялся, – порой к явно нецивилизованным методам? Есть и ещё ряд ситуаций. Уже не говорю про «откат» чиновникам. Ну, это вы и сами знаете. Не будь у меня серьёзной «крыши» – отобрали бы у меня мой бизнес так же, как у вас. «За бугром» больше порядка, но тоже не надо их идеализировать. Там закон сильней, но даже эти законы многое позволяют. А у нас сейчас как раз такое время, когда идёт сращивание криминала с легальным бизнесом. Порядок в этой стране наступит только тогда, когда он понадобится преобладающему большинству бизнеса. И большого, и среднего, и малого. В том числе и вчерашним криминалам. Но это ещё не скоро будет. – Посидели молча. Меняя тему, он сказал. 

Мальчик, который ещё и не родился, мне очень дорог. – Про мальчика можно было уже говорить уверенно после ультразвукового анализа. – Я и рожать её отправил бы в Израиль или куда ни будь на Запад, но Толя не хочет. Хорошо. Мы и здесь сделаем всё возможное. 

Когда они уехали, на душе у меня было скверно. Нина же напротив. Рива Марковна ей очень понравилась. Она теперь собиралась к ней в гости. Не хотелось портить жене настроение, но хотелось разобраться в бизнесе своих новых родственников. Однако никаких источников информации у меня пока не было. 

______ 

Было ещё не поздно, но мы слегка выпили, а после этого читать я уже не могу. По телеку шла всякая дребедень. Пытался помочь жене мыть посуду – прогнала. Позвонил Петру. Как-то мы с ним сблизились за последнее время. Оказалось, что и у майора настроение поганое. И выпить хочется, но в кармане пусто. И даже бензина – дай бог, что бы до заправки доехать. И вообще, что-то надо бы предпринять с денежным довольствием. Жена грызет. Говорит, что из армии нужно уходить. Не хочется. И куда? Прямо хоть просись обратно в Чечню. Там стреляют, но хоть платят! В общем, договорились, что завтра встречаемся и все эти проблемы решаем. Расклад вырисовывался такой: завожу Нину к Риве Марковне, а сам к Петру. Потом Нина заезжает и забирает меня домой. 

______ 

Нина сидела у телека. Я сидел на балконе. Непонятно. То ли скверное настроение продуцировало скверные мысли, то ли наоборот? Сколько лет ухлопал на эту дурацкую работу! Но хоть деньги шли!.А что будет теперь? Работа нормальная, но денег не будет. В резерве у меня осталось 10000, а когда они кончаться? Слава Аллаху, хоть на текущие нужды хватает. А как же остальные? Им проценты не «капают». Живут же как-то! Но как-то я не хочу. Это у Цветаевой, кажется: «Торжественно вам заявляю, что я живу в последний раз!» Нет, это Ахматова. Но ведь верно! Может и вправду, махнуть в Израиль? Но там мои деньги совсем ничего. И что я там буду делать? Деньги, деньги. А жизнь проходит. А у Петра вот, совсем паршиво. Жена точит, а что он может? Мировой мужик! Ему бы начальником службы безопасности в какой ни будь крупной фирме. Нет, не сможет. Там «крутиться» надо, об криминал тереться, с ментами продажными дело иметь. А всё же надо спросить у свата. 

На балкон вышел мой старший. Славный парень. Странно. Столько лет в городе, а на лице какой-то неистребимый деревенский отсвет. 

- Пап, разговор есть. – Вот и в речи. 

- Давай! 

- К матери хочу перебраться. 

- С чего это? Обижает тебя кто? 

- Кто меня обижает? Ты что ли? Матери там не сладко приходится. Он её по пьянке поколачивать стал. И денег нет. 

- А ты заработаешь. 

- Ну, летом заработаю. Немного ты подкинешь. – Хорош! Молча смотрю на него. Хорош! – Я знаю, с деньгами стало трудней, но у других и того нет. Тут у нас одна квартира сколько тянет? – Ишь, деловой какой! – Ты мне хоть тыщи две выделишь?  

- А ты на две тысячи проживёшь ли? 

- В деревне проживу. 

- Так ты же там не один будешь! 

- Но ты ж больше не сможешь! 

- Верно, считать умеешь. – Сидим молчим. – Я тебя, сынок, одобряю. Если опять как ни будь устроюсь, тогда может и больше будет. А пока вот так. 

- Людка так деньги не считает! 

- Так это пока она на себя тратит. 

- А они тебя пристроить куда не могут? 

- А что я такого для них полезного умею? Телефонные станции чинить? Я же по специальности преподаватель. В административной работе слаб. 

- Ну, на фирме своей ты же крутился! 

- Это повезло. Фирма то была узкоспециализированная. – Помолчали. 

- Так я на той неделе перееду. 

- Вот так сразу! – Пожал плечами. 

- А чего тянуть! – Встали. 

- Коля, сынок! Ты уж нас не забывай! 

_____ 

На следующий вечер отвёз Нину к Риве, а сам, закупив изрядно продовольствия и прихватив канистру с бензином, направился к Крутиковым. Операция с приношением даров прошла спокойно. По стоимости – это соответствовало примерно трети месячной зарплаты, которую мне обещали в техникуме. А ведь ничего такого? Ни по количеству, ни по качеству. Хорошо посидели. Где-то через часок появился Фёдор. Слава богу, всего на столе хватило. Ещё посидели. И выпили прилично. Потом прикатила моя жена. И, слава богу, потому что в таком качестве за руль не садятся. Пели песни. Оказалось, что любим одни и те же. Потом женщины, которые за это время очень сблизились, ушли на кухню, а мы принялись решать насущные задачи. Финансовые проблемы стояли и передо мной, хотя и в несколько ином качестве. Перед уходом я спросил Петра, не может ли он мне помочь с информацией? Очень хотелось бы выяснить, чем занимается фирма моего новоприобретённого родственника. 

- Понимаю, что за информацию нужно платить. Если в разумных пределах, я готов. – Откровенно сказать, не ожидал положительного ответа, но ошибся. 

- Очень может быть, что смогу тебе помочь. 

___ 

Человек, с которым я встретился, был в штатском. Попросил чётче сформулировать задачу. Это было не так уж просто, поскольку знать хотелось много, а потратить мало. В конце концов, я сформулировал свой вопрос коротко, сведя его к участию в работе фирмы криминального капитала, его роли, связи криминала с генеральным директором. 

Поразмыслив, он направил меня к другому человеку. Тут общение уже шло по телефону. Дело чуть не сорвалось, поскольку от предоплаты я категорически отказался. Однако, пару дней спустя мне позвонили и сказали, что согласны с учётом поручительства «уважаемых лиц». Это, интересно, кто же? Небольшой задаток всё же пришлось дать. «На текущие расходы». Общие затраты оказался меньше, чем я ожидал. 

Дискету обнаружил в своём почтовом ящике. Код мне передали через Петра. Я ему деньги, он мне код. Выглядел Петя несколько растерянным. Пожал плечами. «Меня попросили…» 

Не знаю, кто составлял это сообщение, но оно в точности соответствовало тому, что я хотел узнать. Скверная мыслишка буровила моё сознание. А запроси кто-то информацию на меня! Хорошо, что за последнее время на мне ничего криминального не «висит»! Но чувство было такое, что кто-то обо мне всё знает, и дело только в цене. 

Фирма, руководимая Альбиндером (формально ему и принадлежащая), занималась широким кругом дел. И торговлей, и производством, и экспортом, и импортом. Причём, всё это в весьма приличных объёмах. В фирму периодически вкладывались довольно большие деньги, которые по завершении некоторых операций изымались. Но не всегда. Деньги (предположительно) поступали из двух источников: 1. От некого Воронцова А.В., связанного с криминальными структурами. 

2. От различного рода бюджетных организаций, куда спустя некоторое время почти всегда возвращались. 

Прочитав всё это, мне стало немного страшновато. Значит, несмотря на видимый наш бардак, кто-то где-то за всем следит. Нет, было бы забавно, запросить информацию на себя. Конечно, это убить ещё кучу денег, но было бы полезно. Пока что я получил довольно полное представление именно о том, о чём хотел. И что дальше? Нельзя сказать, что я уж очень удивился. Примерно так я всё себе и представлял. Свояк этой банде необходим, потому что его коммерческими талантами всё и «крутится». Они это понимают и всячески его поддерживают. Такое содружество обладает огромными возможностями. Все друг в друге заинтересованы. И не боятся они по сути ничего. Со временем Альбиндеры попытаются убраться в Израиль. Если компаньоны им позволят. Ведь вот уж действительно, кто слишком много знает! Малоприятное родство, но что тут поделаешь! Впрочем, вряд ли он и его фирма составляют такое уж исключение. В той или иной степени – это удел почти всех остальных. Вряд ли я ошибаюсь. Эти может быть впереди, потому что Альбиндер доказал свои способности в сфере коммерции. Отсюда и рост вложений в него. Рост оборотов. К тому же он некий тормоз на пути чисто криминальных методов. Происходит не только использование коммерческой структурой бюджетных средств, но и отмывание «грязных» денег. Вряд ли в сложившейся в стране ситуации можно зарабатывать по крупному другими способами. Разве что «сидеть на трубе» или заграбастать какой-нибудь «Норильский никель», или алюминиевое производство. Оправдываю свояка? Похоже. Не плохо он устроился. Но чем всё кончится? Мне от всего этого тоже кое-что перепадало. А захоти я, перепало бы и больше. Когда родился Сашка, слава богу, без всяких осложнений, в том же доме, где проживали Альбиндеры, была куплена трёхкомнатная квартира, куда молодые и переехали. Иркину квартиру оставили мне, хотя документы я переделывать не стал, и числилась она по-прежнему Людкиной собственностью. Квартиру сдали, и это увеличило мой ежемесячный доход ещё на 120 долларов. Совсем не лишние. Эти деньги позволили мне поддерживать Николая. 

______ 

Когда Сашке исполнился месяц, был устроен праздничный обед. Присутствовали все представители обоих семейств, включая брата и его сына, специально прибывших по этому случаю из Израиля. Кстати, трудней всего было привести на этот обед моего Николая. Но убедил. А он действительно как-то не вписывался. Во время обеда свояк обронил фразу, глубоко запавшую мне в память. « Дорого бы я дал, если бы мог переправить их в Израиль». Видно, что-то произошло, потому что ещё недавно он собирался отправить Люду в Израиль рожать. Помешали, как мне помнится, не какие-то сторонние силы, а Толик. Его брат и дядя тоже, как я видел, ездили беспрепятственно. И вот такое заявление. Если додумать эту фразу до логического конца, то получается чуть ли не шантаж! Один раз меня уже пытались шантажировать моими детьми. В общем, есть над чем задуматься. С прежними шантажистами получилось удачно. По моему, они получили то, что заслуживали. В своё время генерал взял с меня слово, что впредь я такими методами пользоваться не буду. Но дело не в этом. Тут ситуации была иная. Главным образом в масштабах. Пока свояк успешно делает для всех деньги, всё спокойно. Но в любой момент ситуация может измениться! 

_____- 

Новый год встречали у сватов. Молодёжь вся разбежалась по своим компаниям. Даже Костя с Людой. «Подкинули» предкам сына. Молочка ему Люда нацедила и они «испарились». Из солидарности пришли и мы. Больше не было никого. Пётр встречал с офицерами своей части. Мы их с Лёлей пригласили на следующий вечер, так что остался весьма узкий семейный круг. 

Наша Новогодняя компания была практически непьющая. Посидели у телевизора, мы со сватом поболтали. Нина, не смотря на все старания Ривы Марковны, скучала. Сказывался большой возрастной интервал. Но мужественно терпела. Всё, в общем, было в пределах нормы. На следующий день отсыпались. 

Уже под вечер приехал Коля. Нелады у них дома достигли критического накала. Последний скандал возник сегодня утром, когда отчим потребовал у Кольки денег на опохмел. Николай считал, что своими деньгами он вправе распоряжаться сам. У моего хозяйственного сына собранные деньги предназначались для сестёр, которых, по его разумению, следовало обуть и одеть. Шуму было много и кончилось тем, что отчим выгнал Колю из дома. Маша, поставленная перед выбором – сын или муж, выбрала мужа. Уговаривала сына дать денег на пропой, но он молча собрал вещички и вот прибыл к папе. Предательство матери его потрясло. Но я Машу понимал. О Коле, как она справедливо полагала, всегда я позабочусь, а вот кто позаботится о её девочках? Скверная, в общем, история. Типичная, в определённом смысле. Забегая вперёд, поведаю о продолжении. Протрезвев, отчим понял, что сыграл против себя. И Маша видно «накрутила». В общем, одним прекрасным вечером где-то так через недельку Григорий явился к нам домой. Видимо, «выбил» себе командировку. Его грузовик стоял у нас перед домом. Нина приняла по-родственному. Накормила обедом. Коля был в школе, но он его дождался. Покаялся, повинился и передал мамкин указ, чтобы возвращался домой. Аргумент: «мамка велела» – был главным. Коля парировал его весьма весомым, на мой взгляд, соображением: «Тебе же лучше, если меня не будет. По пьянке мать ударишь, так я же тебя пристрелю». Ружьё у них на этот случай имелось. Знакомые идеи! Я подумал, что, в сущности, борьба шла за мои деньги. За те три тысячи, что я теперь Коле выдавал. Ну, и помощь по дому. Коля – парень работящий. Под конец Григорий даже ко мне обратился за поддержкой. 

- Валентин Николаевич, ну хоть вы ему скажите! 

- А мой интерес какой? Что бы сыну было как лучше. А что ему хорошо, так он лучше моего знает. Неволить его ни в чём не стану. По мне, так лучше пусть при мне и будет. У него выпускной класс. Ему учиться надо. 

Уходя, обронил. 

- Гляди, я тебя предупредил. – Тут мой Колька взорвался. 

- Ты меня что, пугаешь? Это я тебя предупреждаю. На мать руку поднимешь – прибью. – Стояли друг против друга. Оба плечистые, рослые. Сын у меня вымахал – видный парень. Но дело приобретало опасный оборот 

- Ну, что это вы как-то не по-семейному домашние вопросы решаете! Не хорошо это. – Но меня не услышали. 

- Домой теперь не приходи. 

- Да приду, когда захочу. Это ты в моей хате живёшь, а не я в твоей! – В общем, мерзкая вышла сцена.  

Но я отвлёкся. Вечером пришли Петр с Лелей и, что было неожиданно, с Фёдором. Фёдор – это тот самый прапор, который участвовал в школьной антирэкетирной постановке. Откровенно говоря, он был не очень-то мне нужен. Ведь совершенно незнакомый человек! Но раз Петя привёл! Нина срочно вызвала кого-то из своих приятельниц, и мы вполне успешно «замкнули» Фёдора на неё. Петр его очень хвалил. Они вместе воевали, а где как не на войне проявляются люди в истинном своём виде? 

Чёртов алкоголь и на меня подействовал. Языки развязывает. Поделился я с Петром кое-какими своими проблемами. Предложил он нечто для меня совершенно неожиданное: организовать прослушивание телефона моего свояка. Конечно, будет стоить, но…Я сказал, что подумаю. Весьма щекотливая нравственная проблема. Как-то у военных это просто. Кстати, как Пётр – командир батальона спецназа, связан с такими делами, как прослушка? 

_____  

По уже установившемуся за последние месяцы раскладу времени, утром я отправлялся в библиотеку. Считалось, что я готовлюсь к предстоящим лекциям. Действительно, часть времени тратил на это. Остальное уходило на чтение по самому широкому кругу вопросов. Нина отправляла мальчишек в школу и занималась хозяйством. Иногда ездила к Риве Марковне повозиться с внуком. 

В это утро я обнаружил, что еду вовсе не в библиотеку, а на кладбище. Посещение кладбища в моменты, когда надо было принимать какое-то ответственное решение, стало чуть ли не правилом. А что, собственно, произошло? И какие такие решения я мог принимать? Скорее мне просто нужно было переварить ту ситуацию, в которую я попал. Ведь конкретно ничего такого не произошло! Никто и вроде бы ничто мне не угрожало! Я понимал, что со стороны – эти посещения кладбища выглядели аномально, а посему их не афишировал. Где-то рядом с кладбищем находилось стрельбище. Иногда и я, отъехав в сторонку, постреливал из своих стволов. Рисково, но уж очень хотелось. Тем более, что с помощью Петра проблема патронов решалась теперь очень просто. 

Вокруг всё было привычно. И фамилии, и фотографии. Уселся за свой столик и попытался размышлять. К сожалению, с мыслями сложней, чем с аппаратурой. Могут и не включиться. Легко и самопроизвольно переключаются. Вот здоровенная ворона уселась на верхушку памятника Геннадию Шафоростову. Молодой парень. Погиб вместе с отцом в автокатастрофе. Почему-то ворона мне мешала, и я вознамерился её прогнать. Но, словно почувствовав что-то и гнусно каркнув, она взлетела, а мне почему-то было интересно, куда она сядет. 

- Вы бы не отвлекались. – Голос Виктора Павловича звучал даже сурово. 

- Да, я, кажется, опять вляпался. Но вы же знаете – совершенно случайно. Как вы думаете? Что-то нужно предпринимать, или сделать вид, что я ничего не знаю и не вмешиваться? В конце концов, пока никакой реальной угрозы ведь нет! 

- Вляпались вы – это действительно. И это очень неприятно, но вины вашей тут конечно нет. 

- А разве была моя вина, когда меня пытались ограбить? А рэкетиры? Когда угрожали жизни моих детей? Сейчас ситуация другая, но она тоже чревата осложнениями. Когда имеешь дело с бандитами, всего можно ожидать. 

- Не собираетесь же вы в случае чего снова стрелять? 

- Не собираюсь, но меня могут вынудить. 

- Запомните, что в предыдущих случаях вам просто везло. Маловероятно, что повезёт ещё раз. И меня уже тоже нет. Да и чего же вы можете добиться? Их ведь много. Они организованы. 

- Хорошо бы получить более полную информацию. Но с телефоном – это же можно ждать до второго пришествия. Да и вряд ли такие люди говорят по телефону что-то лишнее. 

- А вы спровоцируйте какое-нибудь обострение ситуации. Тогда, возможно, получите результат куда скорей. А что вы, собственно, ожидаете узнать? 

- Это мысль. Надо подумать. Что молчишь, баба Лена? 

- А что тут скажешь, дружок? У нас по этой части Виктор самый умный. Вот он и говорит. Я то, что могу сказать? Ясно дело, что тебе пострелять охота. 

- Валентин, постреляй их всех, сук! Ну, не всех, так главных. Ежели с умом, так никто про тебя и не прознает. 

- Зря вы, Савелий Маркелович, его подталкиваете. Опасное это занятие, а у него ещё младшие школу не закончили. Да и что такого произошло? В кого стрелять? В неких уголовников, так они ещё ничего ему не сделали. К тому же они пока безымянны. Валентин Николаевич, вы помните капитана, который ко мне захаживал? Теперь он уже, поди, в чинах. В случае чего, попробуйте к нему «подъехать». Привет от меня передайте. Конечно, нужно его заинтересовать, но он может быть полезен. Лишнего, понятно, не говорите. 

- Ясно. Спасибо за дельные советы. Баба Лена права. Скучновато мне живётся. А жизнь проходит. Хочется чего-то такого, адреналин генерирующего. 

- Во, во. Верно говоришь. Я дак в последние годы тем и жил только, что молодость вспоминал. Тускло живём. Никакого интересу. С того и пьём. 

- Должен заметить, что есть ещё множество других способов оживления существования. Стрельба по людям – это один из самых примитивных. 

- Вы правы, конечно, но природные данные плюс конкретные обстоятельства изрядно это множество ограничивают. Ну, чем таким я могу заняться? Вот преподавать снова пойду. Может быть, это меня утихомирит. 

Долго молчали. Сыро, холодно. Очень хочется выпить. Где-то тут у меня была заначка зарыта. Кое-как откопал. Ох, хорошо пошла! Благо, мне много не нужно. 

- Почему это у тебя близких друзей нет? 

- Баба Лена, а у тебя они были? Маркелыч не в счёт. Это со старых времён. И почему нет? Есть очень близкие друзья со школы ещё. Только жизнь развела. А новые? Не повезло, наверное. Ведь дело случая. Те, которые по обстоятельствам вблизи меня, так как-то на это звание не проходят. Где-то, наверное, есть люди подходящие, да меня рядом нет. Дружба высокой категории – дело тонкое и редкое. Я как-то потратил пару дней на эту проблему. По теории нынешних социологов у современного человека потребность в глубокой дружбе ослаблена. Вместо искренней и верной дружбы преобладают какие-то функциональные отношения. На становление дружбы нужно время, опыт общения. А вообще-то, близкий друг – это из разряда самых высоких ценностей жизни. Ну, завела ты меня, баба Лена! Не помню, чьи это стихи? 

Пускай клянут уста пророка 

Несовершенство бытия. 

Есть дружба верная без срока 

И в ней светла печаль моя. 

- Это Нерис. 

- Генерал, вы просто ходячая энциклопедия! 

- Уже не ходячая. 

- Теперь только я понял, зачем это вам было нужно. 

- Говорила я ему, зря лезешь в такие дела. 

- Не очень-то лез. Поставили. 

- А ты не брыкался. 

- Ладно, будет вам. 

- Верно. У меня ведь тоже совесть не так, чтобы чиста. Ты у нас главный наследник. 

- И что я могу? Грехи ваши какие скомпенсировать что ли? 

- Хорошо бы. Кстати, вот Петр – чем не кандидат в друзья? 

- Может быть. Но не следует путать дружбу с дружескими отношениями. – Со стороны стрельбища раздались выстрелы. 

О! Пойду и я постреляю. 

- Не забудьте про возможное оцепление. 

- Спасибо. До встречи. Генерал, чьи это строчки? 

«Скажи мне, дружбы где начало? 

Ум, сердце ль жизнь ей даровало? 

И чем питаться ей пристало?» 

- Это Шекспир, только вы немного перепутали. Там не про дружбу, а про любовь. 

- Ну-ну! 

Под шумок пальбы на стрельбище, тоже выпустил обойму и поехал домой. Библиотека на сегодня уже отменялась, поскольку если я выпивал даже самую малость, на усвояемости читаемого это сказывалось катастрофически. На одном из перекрёстков ко мне подъехал Генка. Остановились и вылезли поболтать. Генка был тоже, как говорят, слегка «поддатый» и очень хотел добавить. Кабаки в это время пустуют, так что главная проблема – это машины. Договорились оставить их дома и встретиться где-то на пол дороги между нашими домами. Вместо кабака уселись в скверике. Генка открыл кейс, в котором уже привычно поблескивали банки джина с тоником. Крепость небольшая, что позволяло пить долго. К тому же и вкусно. Пить чужое – не очень – то этично, но мы люди свои и как-то я с этим примирился. 

Сколь это ни прискорбно, но работал Гена, как я уже упоминал, в той же, бывшей нашей фирме, но …десятником или бригадиром. Показал мозоли от лопаты. Унизительно. Чувствовалось, что сильно переживает, но деваться ему некуда. Понятно, что на станцию его ребята не возьмут. Он бы им там глаза мозолил. А что он ещё мог? Хотел устроиться куда-нибудь в служебную связь, но пока вакансий выше монтёра не было. В общем, если пользоваться современным сленгом, «опустили» человека. «Семья! Кормить надо. Уже привыкли к благополучию по финансовой линии». В своё время его Лерка по его же настоянию бросила работу в магазине. Теперь пытается устроиться, но не получается. Только продавцом. А после директорства это неприятно. В общем, хреново. Если моя зарплата в техникуме составляла при сравнительно небольшой нагрузке (три выходных в неделю) примерно 2000 с небольшим, то его колебалась от 6 до 10 тысяч. На семью из трёх человек по нынешним временам не так уж плохо, но угнетал характер труда и «давило» прошлое, так что спускали потихоньку накопленные доллары.  

За три часа набрались мы прилично, но никаких конструктивных идей нам в голову не пришло. 

Разгоняя хмель, бродил по окрестным улицам. Мысли как всегда в подпитии, обрывочные. Вот Гена – пример функционально-дружеских отношений. В отличие от просто функциональных и чисто дружеских. С Петром отношения примерно такие же, но со смещением в сторону чисто дружеских. Хороший мужик Пётр, но о проблемах, кажем, прекрасного с ним не потолкуешь, и стихи на память он не читает. Однако, встретившись – не молчим, а очень даже оживлённо беседуем. 

Хотя мне казалось, что я вполне в норме, но дома Нина меня накормила и уложила спать. Впрочем, про Генкины проблемы я рассказать успел. 

______ 

Следующий день у меня был рабочий. Аж три пары! Отвык я от таких нагрузок. А ведь выстаивал и по пять! И с новыми учащимися что-то не то. Конечно, новое поколение в новых условиях и должно было измениться. Но как-то непривычно. Что-то не то с моими студентами. Я, конечно, стал старше и отношение ко мне иное, но не в том суть. Отношение к делу вроде бы даже улучшилось. Все как-то стали понимать, что малознающие производству не нужны, и их запросто с работы выставят. Но появилась заметная прослойка, которую я про себя называл «навсёплюющими». В основном – дети зажиточных родителей. При первой же моей серьёзной попытке заставить их работать, реакция была быстрой. Меня вызвал Николай и в весьма почтительных тонах объяснил, что эти две относятся к «неприкасаемым», поскольку их отцы наши крупные спонсоры. Моё замечание, что не понятно, зачем они вообще учатся, осталось без комментариев. Родители ещё двух девиц предложили мне позаниматься с их чадами приватным образом за весьма приличное вознаграждение. Трое просто вложили в свои курсовые работы по 500 рублей. Как мне объяснили, такая у нас нынче такса. В общем, я попал в довольно щекотливое положение. Спонсоров пропустил, а остальных «зажал». Но до меня их пропускали, так что знаний у них практически никаких, и что-то «выжать» из них просто невозможно. Николай молча разводил руками, дескать, выпутывайтесь, уважаемый В.Н. сами, но шума не поднимайте. Положение довольно непривычное и весьма некомфортное. 

Дома после занятий меня ждали малоприятные гости: дед с бабкой. Что-то они, видимо, поняли, потому что разговоров о деньгах не было. 

Часов в шесть позвонила Лера. Это было как гром с ясного неба. Я даже потерял на время способность логически мыслить и членораздельно свои мысли высказывать. В произведениях искусства, в литературе, если это не какой-нибудь авангард, события должны подчиняться некой внутренней логике, должны работать на общий замысел. В общем, должны быть как-то оправданы. Это жизнь может себе позволить нелогичные поступки! И в доказательствах, в обоснованиях они не нуждаются. Не зря англичане говорят, что факты – вещь упрямая. Факты можно пытаться объяснять, но в доказательствах своего существования они, повторяю, не нуждаются. Причиной моего смятения состояла в том, что Лера сообщила мне о смерти Гены. Поневоле из меня выплеснулось обычное в таких случаях: «Но я же вчера только с ним разговаривал, и был он в полном порядке!» А дело, оказывается, в том, что, расставшись вчера, я пошёл домой, а Гена пошёл добавлять. Домой явился поздно. Не раздеваясь, свалился на диван и умер во сне. Для медиков – ничего нового. Какой-то процент пьющих так и заканчивает. Сердце останавливается. А для меня – потрясение. 

Опять похороны, кладбище, поминки. Сумеречные мысли о неминуемой смене поколений, которое касается уже не почтенных старцев, но и нас, людей среднего возраста. В общем, обычные мысли определённой возрастной категории перед лицом смерти. 

После поминок в изрядном подпитии брёл домой. Народу набилось много. Тут и Генкина бригада, и родственники. Как обычно, набравшись, подзабыли где и зачем находятся. Гена, думаю, был бы доволен, но мне стало неприятно, и я тихонько смылся. 

Район этот застроен одноэтажными домишками – сплошь частный сектор. Домой я шёл весьма кружным путём. Вышел к железной дороге и побрёл вдоль путей. Хорошо бы куда – ни будь забиться и посидеть в одиночестве, но все мои квартиры были сданы и заняты, и податься было совершенно некуда. Брёл и брел. Гнал от себя банальные мысли о смерти, об этом таинственном исчезновении, о полной бессмысленности жизни и, в то же время, необходимости жить. И о перед этой жизнью обязательствах. Но мысли эти всё лезли и лезли. Вечно одно и то же. И не мне одному, разумеется. Да и почему у меня, человеку ума довольно среднего, мысли о смерти должны быть какими-то оригинальными? Смерть – дело, в общем-то, естественное и в этом смысле обычное, всех одинаково касающееся. Наверное, поэтому и осмысление её у нас – людей средних тоже примерно одинаковое. Конечно, верующим, наверное, легче. Надеются на что-то. Впрочем, видимо не очень, поскольку умирать всё же тоже не хотят. Забавно, как менялось представление о «том свете». У Гомера, помнится, Ахилл скулил в туманных полях Аида насчет того, что лучше быть жалким погонщиком на земле, чем царем мертвых в мире загробном. И экклесиаст говорит, что псу живому лучше, чем мёртвому льву. Вообще, этот экклесиаст жутковат. Зря они его канонизировали. Страшноватые строчки. «Живые знают, что умрут, а мёртвые ничего не знают, и память о них предана забвению, и любовь их, и ненависть их уже исчезли, и нет им больше части во веки веков ни в чем, что делается под солнцем.» Малость переврал, наверное. 

« Не храбрым даётся победа, не мудрым хлеб, не у разумных богатство. Время и случай для всех.»  

Да, время и случай. Вот моя жизнь! Набор случаев. Что с нами случится завтра – ни Гена не знал, ни я не знаю. Случай – фактор весомый. А вообще-то, изрядно деморализующие мысли. 

_____ 

Ситуация в техникуме обостряется. Ряд моих учащихся просто не хочет утруждать себя работой, хоть каким-то напряжением ума. Спокойно предлагают деньги. В конце концов, знать или не знать – их дело. Но диплом – это государственный документ, дающий определённые права. Впрочем, нынче весьма незначительные. Так может быть оставить нервотрёпные попытки их чему-то научить? Тем более, вызывающие явно наростающее неудовольствие Николая. Кстати, его жена – Зинка. Та самая. Нынче – Зинаида Григорьевна. Заведует «моей» лабораторией и люто меня ненавидит. Пытаюсь понять почему. Возможно, как свидетеля минувших грехов молодости. Несколько попыток унизить меня непониманием кое-чего из техники не удались. Так что? Мне открывать встречные военные действия? Совершенно мне это ни к чему. Ещё один прощёный враг. Кстати, взятки берёт не морщась. На работе становится некомфортно. А я-то надеялся! Но куда я подамся, если уйду отсюда? Что до попыток изменить ситуацию, то они совершенно безнадёжны. 

_____ 

Нина хочет идти работать. Не денег ради. Дети уже взрослые, и её сидение дома теперь как бы не оправдано. Ей скучно. Брак наш тускнеет. Наверное, это нормально. То, что нас объединяло – влечение, домашние проблемы, дети, остается, но естественнейшим образом слабеет. Интеллектуальный разрыв всё растёт. Разговаривать за пределами проблем домашних почти не о чём. Я заставляю себя выслушивать её разговоры о всяких мелочах быта, о подругах, о политике. Да, Нина стала увлекаться политикой, что даёт нам возможность дополнительно общаться. А вообще-то, увлечение политикой – не очень хороший признак. Смотрим разные фильмы. Мои – не интересны ей, а её – мне. Особенно эти идиотские сериалы, рассчитанные явно на дебилов. Пытался это ей пару раз объяснить. Вроде понимает, но по сути ничего не меняется. К счастью, интеллектуальное несоответствие не мешает нам ощущать друг друга людьми близкими, родными. 

Случайно познакомился с корреспондентом местной газеты. Через него сумел организовать публикацию статьи на культурологические темы. Гонорар ему, а «слава» мне. Эффект на работе был несколько неожиданным. Зинка (Зинаида Григорьевна) в преподавательской во всеуслышание сказала: «Валентин Николаевич, а ведь, пожалуй, это ваше настоящее призвание!» Я им мешаю. Я независим материально, а посему неуправляем. Это неудобно. Были бы очень довольны, если бы я ушёл. Могут в этом даже помочь, организовав какую-нибудь провокацию. Даже со студенческими даяниями. 

______ 

У свата неприятности. Подпольные правители фирмы снизили его долю в прибылях. Сват рассержен, поскольку считает, что без него эффективность работы, а, значит и прибыли, были бы куда меньше. За попытки вести самостоятельные операции ему пригрозили и довольно жестко. Вообще, у меня наростает чувство житейского дискомфорта, чувство беспомощности. Наглый Володька со товарищи остался безнаказанным. Мафиози угрожают семье Аркадия и моему внуку. Сделать ничего не могу. На работе ситуация мерзкая и надо терпеть, потому что опять таки сделать ничего не могу. Что же в таких случаях люди вообще делают? Можно «уйти в себя». Это называется «внутренняя эмиграция». Слава Аллаху, на жизнь хватает. Найти работу попроще, чтобы просто быть занятым? А мафия? А Володька? 

Как-то вечером позвонил Пётр. Фёдора выперли из армии. Случился какой-то скандал с начальством, и Федя двинул капитана по физиономии. Двинул слегка, но при свидетелях. Хотели под суд отдать, но ситуация такова, что шум никому не нужен. Уволили. Теперь без работы. Нельзя ли устроить куда-нибудь? Для начала пригласил их в гости для обсуждения проблемы. По-моему, такой человек может запросто устроиться в охрану какой ни будь фирмы. Или телохранителем. Но пока что ему даже жить негде. Да и денег, наверное, нет. Привык на всём готовом, а наличку наверняка транжирил. Посоветовались с Ниной и решили приютить его временно у нас. Благо, площадей хватало. По сути – аж семь комнат! Включая две переделанные под комнатёнки кладовки и вторую кухню. Но все как-то распределились. В кладовках – младшие сыновья. В бывшей кухне – Коля. Нина обосновалась в спальне. Я в кабинете генерала. Ну, а проходные не в счёт. Это общая территория. Фёдор предложение с благодарностью принял и очень даже хорошо вписался в моё семейство. Впрочем, весь день он где-то пропадал и являлся только ночевать. И то не всегда. Имущество своё он держит в деревянных армейских ящиках. В одной – тряпки, а в другом – оружие и всякое такое. Я увидал – ахнул. Как говорится, чего там только не было? Включая и то, назначения чего я и не знал. Если за пистолет дают пять лет, то здесь содержимое тянуло на десятилетия. Когда он появлялся, Нина всегда пыталась его накормить. Иногда ей это удавалось. Работать он устроился грузчиком. Говорит, временно. Я понял, что надо помочь с работой. Какой из него грузчик? Человек с такими данными и военным опытом в наше время может рассчитывать на нечто куда большее. 

В гости семейство Крутиковых прикатило в полном составе. Парни быстро «испарились», а мужчины собрались в моём кабинете решать текущие и мировые проблемы. Выпили по малости, и тут я неожиданно для себя «раскололся» – поведал история захвата нашего бизнеса. В конце печальной повести Фёдор спросил. 

- Так этот Володька так и зажилил всё ваше барахло? Захапал добра на 150 тысяч? 

- Так и зажилил. А что можно сделать. 

- Ну, хоть морду набить! 

- Это конечно можно. Хочешь, возьми такую благородную миссию на себя. Из 50%. Заодно и справедливость восстановишь. 

- А что? Попробую. На дух таких наглых тварей не переношу. У него мобильник есть? 

- Есть даже номер. 

Я не хотел вникать в детали «работы» с Володькой, но, получив сравнительно быстро деньги, очень удивился. Лерка была очень им рада. Их материальное положение после смерти Гены конечно стало не лёгким. 

Увольнение. 

Меня вызвал директор. Шёл к нему и думал, как он мне своё неудовольствие преподнесёт. Оказалось, очень просто. У меня были на уроке. Хвалили. А теперь он дал мне прочитать разгромный отзыв. Предложил подписать. Сплошная ложь и передержки. Я записал этот урок на плёнку. Да и этот наш с ним разговор записывал. Диктофон у меня был отличный. 

- Я не подпишу, поскольку почти всё в этом отзыве ложь. 

- Вы обвиняете ваших товарищей во лжи?