Месяц…
Месяц-месяц-месяц. Яркий, молодой, висящий по утрам на светлеющем небосклоне. На моём небосклоне. Но склон этого неба в других широтах. И месяц другой. Уже прошедший. А на твоём небосклоне не успела его увидеть. В те дни не было ночного небосклона, потому что не было ночей. Не было в простом географическом понимании и в более сложном – человеческом.
Был вечер.
Нет, сначала – день.
Закрытые жалюзи с радужной гаммой узеньких полос, сквозь которые солнце казалось светло-фиолетовым и возникало ощущение, что за окном тревожный вечер. Были быстрые слова, вопросы-ответы. Взмахи руками в утверждающем или отрицающем жесте. И, естественно, случайно-неслучайные прикосновения при внезапном пересечении траекторий движения по комнате.
Сидя с ногами на диване, с большим куском бутерброда во рту, пытаясь что-то сказать повернувшейся спине, прислушиваясь к удаляющимся шагам, слыша звук зажигалки и улыбаясь, услышав эти же шаги, чересчур быстро возвращающиеся назад, ломала голову – будет или нет?
Приставать, намекать, уговаривать?
Совершенно нелогичная обида, подступившая к глазам, забыла подступить слишком близко, будучи отогнанной увлекательной волной разговора. Удивительно, но говорить хотелось! Говорить много и долго. Обо всём и ни о чём. Провинциальность? «В Москву, в Москву!»? Самоироничная улыбка и наклонённая в немом вопросе голова. Время летело, неслось, насмехалось!
И наконец подчистив тарелку с бутербродами, уговорив даже ломтики колбасного сыра, проглотив обжигающий свежесвареный кофе, откопав пакетики зелёного чая и заварив уже и их, совершенно забыв при этом о проблемах с провинциальностью, пришлось всё же вспомнить о реальном и задуматься, как схватить себя за шиворот и вывести обладательницу этого шиворота в коридор именно сейчас, пока есть ещё время не нестись, сломя голову, по переходам метро, чтобы успеть выскочить на своей, уже почти родной Пионерской, и заскочить в последнюю отъезжающую маршрутку.
А нестись не хотелось, тем более заскакивать и выскакивать. Хотелось… Да, хотелось… Но уже застёгнуты все пуговицы, сумка через плечо, взгляд в зеркало – хм, глаза то сияют! – и взгляд в глаза напротив…
… дыхание прерывалось, нежность кожи напоминала лепестки тюльпана (ах, эта провинциальность!), заходящее солнце скользило по стенам, подчеркивая их цвет топленого молока, последняя маршрутка отъезжала от Пионерской, склон неба в твоих широтах был молочно-голубым со смятыми простынями нежно-серых туч, ночь не наступала, рука согревалась на поднимающейся в уже успокоившемся дыхании груди…
С днём рождения, любимый!