На улице,
в яркий полуденный зной,
мальчик смотрел сквозь стеклянные стены аптеки.
Бледные люди с сухими глазами
и в белой одежде,-
в мягком холодном пространстве
медленно мерили дозы
настоек, и капель, и мазей.
Ровным движением,
тонкой струей и огнем серебристым
дробили, делили, сушили
белую пыль исцеленья.
В прозрачной воде растворяли
краски и яды.
Невидимый рот
улыбался под маской,
прикрывшей дыханье
от кроткого духа отравы.
Где-то в подвале,
объятые дремой бескровной,
спали пиявки
в стеклянных и плотных сосудах.
Из двери открытой
веяло
долгим и странным покоем.
На улице, названной
именем чёрным писателя
с носом-крючком
и потерянным взглядом.