Гладкое, как стекло.
Топкое, словно зыбь.
Клюквою обмело -
Будто на коже сыпь.
Нет ни коряг, ни вех.
Мох -
Словно изумруд.
Кутает без прорех
Гнуса гнусавый гуд.
След тягача – чужой.
Свеж ли – не усмотреть.
Ржа залила межой,
Уж заживив на треть.
А под ногой – водой
Чистое озерцо,
Величиной в ладонь
И глубиной в лицо.
Когда любовь войдёт в привычку,
Исчезнут все по одному,
И ты потянешься с отмычкой
К глухому сердцу моему.
Я не смогу сопротивляться,
Все убеждения – обман!
Когда тебе всего семнадцать,
В глазах бушует океан,
Всё, как ни есть, благословенно,
Все вкусы мной сотворены...
Я догораю, как полено
В руках безбашенной весны...
Куда как скучны старики!
Одно безделье им с руки:
сказал однажды Беранже.
А я – увы! Давно – уже.
Автор
Чем мы старее, тем,
прекрасней женщины,
в недосягаемом для нас,
пространстве – красоты.
Струятся линии,
и – светятся черты,
но увлекаемся – увы,
всё меньше мы,
и меньше.
Прекрасному,
опасному огню,
мы – не рискуем,
поклоняться близко.
Чтоб – не упала,
вдруг на седину,
испепеляющая,
золотая искра.
Шумы, гудки, перрон, вокзал
И тут средь бела дня
Коварным образом напал
Носильщик на меня.
Он вещи рвет! Держать не в мочь!
Ведь трахнет, караул,
В тележку и укатит прочь
Меня и мой баул!
Все не бесплатно ж, не за так –
Спасите, я прошу:
Забрал носильственный маньяк
Все то, что я ношу!
Уже загнал меня совсем –
Бежим, я впереди,
Белеет бляха номер семь
У монстра на груди.
И он воспользоваться смог
Невинностью моей –
Два раза лазил в кошелек –
Чтоб вынуть сто рублей.
