Нет времени, нет меры, нет границы.
Там ты и я – две пешки на столе.
Текут долгов забытых вереницы,
Рисуя жизнь – узоры на стекле.
Там континенты – комнаты в квартире,
А дальний друг чуть ближе, чем сосед.
И в темноте зловещие сатиры
Ведут конспект безмысленных бесед.
В Рождественской заснеженной котельной
Бушует зло и выжидает свет.
И жжет ночами, давит крест нательный
Когда приходит правильный ответ.
Тоскливых дней осенних строчки,
К земле струятся дождепадом.
Порвало молнией сорочку,
В которой мне б родиться надо.
Цветы пожухлые застыли
В последней, истовой молитве
А небыли сплели из былей
Колючий, толстый, модный свитер……
ты в моём прошлом
лёгкой порошей
лёгкой порошей
ноги в калошах
ноги в калошах...
стынут
песнь свиристели
в странном апреле
в странном апреле
запах капели
запах капели...
вымыт
рваные строчки
жизнь на листочках
жизнь на листочках
день многоточьем
день многоточьем...
выгнут
серые тени
сбиты колени
сбиты колени
смех на пределе
смех на пределе...
вынут
ты в моём прошлом
лёгкой порошей
лёгкой порошей
ноги в калошах
ноги в калошах
стынут......
Рядом эхо стучит и летит взад-вперед переходом...
Рядом эхо стучит – оглянуться желанье гашу...
Громче-тише – гудящая лампа под каменным сводом...
Громче-тише – решетки зияющей мертвенный шум...
Выход светлый, и снег, и прохожий, и хлопает голубь...
Выход светлый и капли с карниза на землю – кап-кап...
Громче-тише – под шапку и в уши вливается город...
Громче-тише – не топать, а стряхивать капельки с лап...
Хлопну дверцей – закрыта за мной герметичная створка...
Хлопну дверцей, откинусь, давая не слышать зарок...
Громче-тише – скользит по стеклу обрезиненный дворник...
Громче-тише – качается в пЕтельке тонкий брелок...
