|
|
Меня – больше, чем ты знаешь,
я – приду, другая – нет,
не меня ты обнимаешь
уже много-много лет.
Не меня, целуя, дразнишь,
мой родной и неродной,
никогда не знавший разниц
между мною и не мной.
Я мертв. И мертв уже достаточно давно, чтобы откинуть все сомнения. 31 декабря от меня ушла женщина. За несколько часов до Нового года. Это не имеет значения – время не властно над мертвыми. В свои 34 я выгляжу на 24, и эти последние 10 лет умещаются в 10 секунд воспоминаний. Возможно, именно тогда я и умер. Она ушла и мне не больно, немного тоскливо, в меру одиноко – чувства мертвеца. Я не зову ее, я знаю, что так было надо. Ведь я не любил ее. Мертвые не могут любить. Привычка, боязнь пустоты, тяга к живому существу – да. Любовь – нет. Она ушла, потому что, видимо, чувствовала, что я мертв. Трудно с мертвецом. Невозможно. В шумной компании, где все, кажется, веселятся, гуляют сердцем, поют душой, я ощущаю и в сердце, и в душе, и в разуме лишь тягучую липкую пустоту. Я растягиваю губы в улыбке, издаю хриплые лающие звуки, имитирующие смех, но я вне веселья, вне этих мечущихся импульсов жизни, я не улавливаю их и не испускаю. Я целую девушек, когда они на это напрашиваются, и они с недоумением отстраняются. Безвкусен поцелуй мертвеца. Я отпускаю их обратно, в водоворот жизненного порыва. И он уносит их, а я остаюсь неподвижен на холодном утесе смерти. Мне все равно. Мне нечего боятся – у мертвецов нет судьбы, нет удачи, нет невезения, рок – это только слово. Я никогда в жизни ничего себе не ломал – ни руки, ни ноги, ни даже малой косточки, зубы у меня рассыпаются без боли, сердце с недостаточностью митрального клапана не щемит и не ноет. Господи, когда же я умер? Хотя, какая мне разница. Я всегда спокоен и равнодушен. Людские заботы и волнения меня не задевают, мне не интересны их метания и надежды. Я знаю, чем все кончится. У меня есть большой дом и я достраиваю его в одиночестве и тишине. Почему я это делаю? Не все ли равно, есть в доме туалет или нет? Все равно. Но я буду его строить и я знаю почему. Потому что я не хочу больше быть мертвым. Может, если у меня будет теплый уютный дом, если найдется такая женщина, которая не испугается мертвеца, может, если у меня будет сын (взамен того, который умер, еще не родившись), если у мертвеца вообще может быть живой ребенок – может, тогда я смогу выбраться из липких сетей смерти, вдохнуть всей грудью терпкий запах жизни, вцепиться в ее густую жесткую шерсть, прижаться к ней всем телом... Я сижу перед компьютером, и пишу это письмо в Никуда, в Сеть. Я ничего не ищу и ничего не жду. Сеть мертва, как и я. Люди, которые сидят на разных концах этой сети, никогда не смогут преодолеть это рукотворное пространство смерти. Они так и останутся крохотными капельками жизненной энергии и, несмотря на все старания, никогда не сольются в одно целое. Ну, а вдруг? Вдруг произойдет сдвиг реальности, разрыв причинно-следственных связей, разлом времени и в этой пучине электронных переключений найдется человек, который поддержит меня в моей попытке (возможно, нелепой) вырваться из густого сиропа смерти, в который я попал, не знаю когда и как. А может, много людей не побоятся выделить мертвецу частичку своей жизненной силы, каплю тепла и душевной энергии и сумма всего этого вернет меня к жизни. Я зарегистрировал сайт мертвого человека, на нем ничего нет и никогда ничего не будет, пусть любой, кто попадет на мой сайт, осознает как пуста и бессмысленна смерть. Но если найдутся такие смельчаки, которые осмелятся нарушить эту неподвижную пустоту, что ж, может, мне и не суждено вернуться к жизни, но ваши капли могут послужить кому-то другому, кто близок к смерти, сам того не зная. Может, именно ваша капелька не даст ему соскользнуть в этот теплый, невидимый сироп, имя которому Смерть...
У самолёта отказала турбина.
Белая, как мел, стюардесса просит соблюдать спокойствие.
Среди общей паники выделяется мужчина
С белой у ног тростью.
Он вспоминает себя мальчиком, идущим через поле,
Идущим купаться к реке.
У него с собой ничего нет, кроме
Изогнутой палки в руке.
Он думает: Если я доплыву до того берега -
Я отведу беду.
У моего скоростного велика
Колесо не отвалится на ходу.
Слышно дыхание, стоны и возгласы
Невидимых им людей.
Мальчик у реки приглаживает волосы.
Быть или не быть беде?
Самолет встряхивает. Трещит обшивка.
Пилот обречённо касается рычагов управления.
Мальчик выдохся. Думает: ошибка.
Но без сожаления.
На середине реки нет смысла обратно.
Не надо ни о чем думать, надо только плыть.
Если велосипед достанется брату –
Кто его будет учить?
Если самолет разобьётся, если спасения нет –
То кто через реку плывёт?
Что, если ведет нас над смертью свет,
А вовсе не этот пилот?
Мальчик падает на берег ничком.
Перед глазами – круги.
Пилот шепчет в рацию горячо:
«Помоги нам, Господи, помоги».
Памяти сына Сергия ВЕНОК СОНЕТОВ «МИРАЖИ» I Садилось солнце… Красные пескиБросали в небо огненные взгляды…Ты восхищённо ахал, стоя рядом,Не выпуская маминой рукиИ не осталось места для тоски –Переливаясь непролитым ядом,Она отрикошетившим снарядомУшла и – разлетелась на кускиИ в этом месте вздыбился бархан,Струя песок подобный алой лаве…А выше – миражом сиял во славеБуддийский раззолоченный бурхан*Крошащиеся звуки пиццикатоДрожали в знойном мареве заката IIДрожали в знойном мареве закатаПоследние сегодняшние краски…Мы погружались в сумрак без опаски:Потеря дня – ущерб, но не утратаСкользят по кругу стрелки циферблатаИ, словно по неслышимой подсказке,Им подчиняясь, мир меняет маски,И музе Клио жертвуется ДатаВ ход Времени вторгаться мы не вправе…Но сколько же нас – грезящих о славе,Пусть даже это – слава Герострата…Едва забрезжит новая заря,Расправить крылья, выбрать якоряДуша рвалась… Её влекло куда-то… III Душа рвалась… Её влекло куда-тоВ иные, неизведанные дали,Где, может быть, её совсем не ждали,Ведь у неё – ни визы, ни мандатаСуметь бы только умолить солдата, Чтоб просьбу государю передали…Без лишних слов крылатые сандалиДля скорости наденет провожатыйЗамрёт сигнальщик на высокой нотеИ вот душа уже опять в полёте –Движенья грациозны и легкиЯ – следом… Погоди, не хлопай дверью!Как нестерпимо бьёт по подреберьюПриливом ностальгической тоски! IVПриливом ностальгической тоскиСносило всё туда же – в Кордильеры…Былой оплот древнейшей в мире верыХранил её фрагменты и кускиВдруг что-то больно стиснуло виски…На Мачу-Пикчу правили химеры…Увы, не помогали полумеры –Давало семя новые росткиЯ вновь, как в стародавние года,Всходила на вершину пирамиды…Великий жрец – далёкий пращур ЛидыЗачем-то пригласил меня сюдаМостки Пространства шатки и узки…Хотелось сбросить Времени тиски! VХотелось сбросить Времени тискиИ ринуться в знакомую обитель,Где воцарился враг и осквернитель…Он был на расстоянии рукиРасставленные недругом силкиСияли бриллиантово в зените…И шёлк полей скрывал тугие нити…Их – блеском – выдавали поплавкиПусть очевиден был плохой конецВсех покусившихся на царственный венец,Я не боялась подлых козней ката*Хотя казалось – дальше нет пути,Никто не смел мне помешать уйти,Прорвав Пространство, словно лист плаката VIПрорвав Пространство, словно лист плаката,Скользну за грань земного бытия…Когда-нибудь должна там быть и я…Попозже – в час, когда придёт расплатаВедь действие последствием чревато…Тебе, невинный мальчик для битья, –Ни на земле, ни в небе нет житья!Судьба ли только в этом виновата?Печальный день… Несчастный час и миг…Увидев, как отчаялся двойник, –Спешу утешить бедного собрата, Сказав, что в ощущенья вкралась ложь…Спешу (и ты спеши, пока живёшь)Ступить на твердь булыжного Арбата VII Ступить на твердь булыжного Арбата,Где вот уже седьмой десяток летНетерпеливо ждёт меня Поэт…Бегу вперёд проулочком горбатымПо тротуарам, лесенкам щербатымИ – как из тьмы выныриваю в свет…Машу рукой… Поэт кивнул в ответ,Предощущая жаркие дебатыВновь обретаю силы – дальше жить,Прощать врага, с обидчиком дружить,Спуская зуботычины, пинкиСтав выше, чем увечный и слепой,Что тащится проторенной тропой,Где чувствуют опору каблуки VIIIГде чувствуют опору каблуки,Там бьют богам неведомым поклоны,Там нестерпимы муки, жутки стоны…Спасти!… Но данный мне в проводники,Плыл мимо… мимо… Вновь особнякиЗаполонили бархатные склоны…Дороги расползались, как столоны*,И вили… вили сети паукиШут на арене – тот, что всех рыжей,Вопил, паясничая: «Счастье так возможно!»Но было ясно – утвержденье ложно,Как всё – в жестоком мире миражейУзнать, что ожидает впереди,Хотелось с замиранием в груди IXХотелось с замиранием в грудиВглядеться в зачарованную сказку,В которой персонаж, отбросив маску,Кричал: «Поэт, постой, не уходи!Помилосердствуй, Истину роди!Дай света! Разведи поярче краску!»Я почему-то вспомнила про Наску* –Там тщетно уповали на дожди…Взлетали в небо к Богу – на моленья…Жизнь покидала земли и селенья…На крыльях истлевала парусина…От солнца не спасал дырявый зонт…Пришла пора и мне за горизонтВести за ручку маленького сына XВести за ручку маленького сынаСквозь лес, под щебет птиц в разгар весны…Присев на хвою около сосны,У тёплого ствола пристроить спины…И, к небу подбородки запрокинув,Застыть и наяву увидеть сны…Но отчего концовки так грустны?Припоминая это – сердцем стыну…Дрожит берёзок первая листва…Ей нежной, робкой – не до озорства…А соснам – что? Их не пугают зимыТак захотелось в небо воспарить, Родное сердце песней покорить,Любить и ощущать себя любимой XIЛюбить и ощущать себя любимой –Нет большего соблазна на земле!Как сладостно забыться в кабале,Отдавшись воле непоколебимой!Откройся взору, Властелин незримый,И я с Тобой на звёздном корабле,На радужном распластанном крылеПокину этот берег нелюдимыйТы где-то рядом! Всё внутри поётИ сердце каждым постуком зовёт…Приди и душу мне разбередиНевыразимым свежим, ярким чувством,Когда в момент, граничащий с распутством,Весь мир – у ног и… счастье впереди XIIВесь мир – у ног и… счастье впереди –Пусть иллюзорно-призрачное, всё жеОно – возможно… Будь я помоложе, Сказала бы себе – сиди и жди!Пусть сам поймёт – по трепету в груди, Когда молчанье – тягостно до дрожи…Прикосновенье и – озноб по коже…И мысль одна: «Смотри, не навреди!Любовь куда мудрей, чем Кама-Сутра!»…Что мы – одно, шепнёт на ушко утро, Приникнув в полумраке к изголовьюЧто дальше? Ввысь, крыло к крылу – полёт?…Раздоры?… Красоту сковавший лёд?…Ну, а пока – я грезила любовью… XIIIНу а пока я грезила любовью,Менялось всё, чего касался ум:Позабывался давешний самум,Ущерб нанесший речке и здоровью…Уже не так пугало небо новью…В барханах глуше стал неясный шум…Казалось, что пустыня Кара-кум –Лубочная картинка к послесловью Задравши нос, отчаянно пыля,Проплыл верблюд с осанкой короля…От радости, что умирает день,Тень, удлиняясь, целовала тень…Луна ползла, как капля по надбровью,Глаз солнца тёк, марая небо кровью… XIVГлаз солнца тёк, марая небо кровью,Кровь, растекаясь, красила песок…А я твердила: «Нет же, это – сок...»И пятилась к Огузскому становьюУвы, не место было суесловью –Всё багровел, всё ширился поток,Захлёстывал и запад, и восток…Горело облачко, прилипнув к оголовьюНа раскалённом черепе земном –Ни кустика, ни крошечной былинки…По Дню природа справила поминкиИ затихала, забываясь сном…Я шла вдоль засыпающей реки…Садилось солнце в красные пески… МАГИСТРАЛСадилось солнце… Красные пескиДрожали в знойном мареве заката…Душа рвалась… Её влекло куда-тоПриливом ностальгической тоски…Хотелось сбросить Времени тиски!…Прорвав Пространство, словно лист плаката,Ступить на твердь булыжного Арбата,Где чувствуют опору каблукиХотелось с замиранием в грудиВести за ручку маленького сына,Любить и ощущать себя любимой –Весь мир – у ног и… счастье впереди!Ну а пока я грезила любовью, Глаз солнца тёк, марая небо кровью… Москва, 10-15 декабря 2002г.
Вот это небо, домик, деревце.
Всё так и будет. Но ...не верится...
Где ты, любимый, где ты?
Пуст без тебя рассвет,
Мне не хватает света
Тысячи звёзд-планет.
Густо синеют дали,
Ночь уступает дню,
Губы шептать устали
Как я тебя люблю.
Будет ли встреча наша
В грешной ночи земной
Иль испытаний чашу
Мне выпивать одной?
Всюду ищу приметы:
В ритме глухом дождя,
В плавном качанье веток,
В блеске холодном льда.
Свет принесёт спасенье,
Ранней звездой зажгись,
Первым цветком весенним –
Чудом ко мне явись.
"...вот именно, отсутствие – не тем,
а некой нерушимой сердцевины -
в конце концов и сделает нас тем,
чем сделает... а впрочем, всё едино..."
Николай Ребер
Когда-нибудь, лет, эдак, через сто, Живя в селе, в деревне или в Польше, Я наконец-то напишу всё то, Что напишу... А может, даже больше! Я воспою колхозные стада И детские мечты о дальней дали... А критиков своих пошлю туда, Куда пошлю... Вы верно угадали. Я смело расскажу, по чьей вине Упорно шли не вверх, а больше вниз мы... И верю, что ещё при жизни мне Поставят то, что ставят... Нет, не клизму! * * *
* * *
Лопнула башка гнилым арбузом,
С плеч долой и кубарем вперёд,
Где-то неизведанная луза
Трещиной в базальте меня ждёт.
Что сгорит, того не тронет плесень,
И кукушкой сердце бьёт набат,
Я без чувств, нет поводов для песен,
Все ушли в небесный дивный сад.
Что осталось? Руки, ноги, печень
По ночам болит, хоть лезь в петлю,
Но стаканчик примешь – и полегче,
Я себе армянского налью.
Я б совсем, наверно, захворала,
Но улыбка двигает губой,
Барракудой смотрит из овала:
Будь счастливой, детка!
Бог с тобой…
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...790... ...800... ...810... ...820... 827 828 829 830 831 832 833 834 835 836 837 ...840... ...850... ...860... ...870... ...880... ...900... ...950... ...1000... ...1050... ...1100... ...1150... ...1200... ...1250... ...1300... ...1350...
|