Ничего не бывает по-настоящему. Осенью хотелось уехать куда-нибудь за город по грибы там, по ягоды. Чтобы листья на лобовое стекло скрученные такие падали, холодно немножко было. Осенью хотелось тишины, верить, слушать, ждать. Шиповник собирать, потом заваривать, остужать и пить сладковатый прохладный напиток. Быть одному против себя в одноматчевом поединке с дополнительным временем, если ничья. Расхлестать себя березовым веником, растворить пыль, поставить кеды в дальний угол. Дышать, как ежик, часто. Вглядываться, как мысли обретают мозаичную реальность. Повесить все галстуки на осиновые ветки. Картошки печеной поесть. Переступить черту, захлебываясь соленой морской водой. Идти по папоротникам, присаживаться на теплые камни. Искусать губы в ожидании встречного шага, но, не дождавшись, сделать его самому. И упасть в пропасть, пуская сопливые пузыри. И, раз так, спрятаться напрочь и переждать, отстригая мысли на корню. Стать спокойным и обтекаемым. 

Осенью не хотелось верить в рекламу и предсказуемость. Казалось, настоящее рядом. А теперь вот сиди и крути педали тренажера, как будто это по-настоящему. Хе-хе. Как будто что-то изменится. И на небе потянутся облака. Станешь стройным, головокружительным отвяжешь все галстуки, расцветешь в состоянии удовлетворенности. Сиять будешь, мужественным мужем обернешься, купишь зефир в шоколаде, станешь громогласным и высмеивающим все, что на обложке. Руки в карманы и пошел, как будто ты – это ты. Поверишь каждому написанному слову. Раз такое дело, застучишь молотком, забьешь все гвозди в доме, ножичком научишься вырезать всякие дудочки. Будешь ждать весны и не вспоминать ночные душещипательные кошмары. Обретешь кредитную будущность. Отправишься в поход за вторым высшим. Бросишь курить ради здоровья, а не ради кукиша табачным царям, суетливым остановкам и разговорам о смысле смысла. Осенью хотелось заскочить на подножку вагона и махать платочком в пустоту, а не стоять на перроне в сумерках с калькулятором и синицей в клетке. 

Марина отвернулась от окна, за которым по-осеннему было темно, дождливо и тоскливо, и сказала пятилетней дочке: 

- Дашенька, дочка, собирай игрушки, пора спать. 

- Мама, я не хочу, можно я еще поиграю? 

- Дашенька, мама очень устала, будь хорошей девочкой – собери игрушки. 

- А ты мне сказку про папу расскажешь? 

- Только если ты будешь хорошей девочкой. 

- Я буду. 

- Тогда собирай игрушки. 

Даша аккуратно стала укладывать кукол, платья, миниатюрную посуду в картонный ящик, а Марина достала из шкафа постельное белье. Ее взгляд упал на рубашку бывшего мужа, которую никак не решалась выкинуть. Руки непроизвольно потянулись к ней. Марина потрогала рубашку. Странно – никаких ощущений. Марина пристально посмотрела на свои руки. За последние годы, как ей показалось, они изменились. Стали немного грубее и равнодушнее при прикосновении к мужниным старым вещам… 

- Мама, я собрала игрушки, – Даша теребила мать за халат. 

- Тогда почисти зубы и в кровать. 

- Ну мам… 

- Ты же мне обещала быть хорошей девочкой! 

Даша резко развернулась и, сердито шлепая босыми ногами, зашагала в ванную. 

Странно, руки стали грубее, а душа просит нежности. Хотя нежность в условиях жизни одинокой матери является непозволительной роскошью. Постель расправлена. 

Из ванной с визгом выскочила Даша, прыгнула в постель и закрылась одеялом. 

- Ты чего так визжишь? Соседи уже спать легли. 

- Вода ведь холодная! 

- А ты пробовала горячей добавить? 

- Мам, мне лень. Расскажи лучше сказку, ты обещала? 

- Чудо ты мое, чудо. Ладно, раз обещала, расскажу, – Марина посмотрела на дочь. Боже, как же она все-таки похожа на Пашу. – Твой папа сейчас работает в Нигерии. Он, как ты знаешь, летчик. Самый настоящий летчик. Он перевозит людей из одного города в другой. Папа наш хороший. Хочешь, он привезет тебе крокодильчика? 

- Не-а. Крокодилы страшные. Пусть он лучше привезет обезьянку. 

- Хорошо, я ему напишу, чтобы он привез тебе обезьянку. И еще наш папа очень смелый. Я вот сейчас тебе расскажу одну историю. Как-то раз наш папа перевозил через пустыню больных маленьких детей. Взлетели. Высоко-высоко. Дети в иллюминаторы смотрят, они никогда раньше на самолетах не летали. Земля под крылом такая маленькая-маленькая. Промелькнет, например, внизу стадо зебр, а кажется, что это никакие не зебры, а насекомые. Дети смеются. А потом с самолетом что-то случилось. Забарахлило внутри. Захрипело. Делать нечего – нужно идти на посадку. Наш папа смелый. Он ничуть не испугался. Спокойно посадил самолет прямо в пустыне. Но посадить самолет одно дело. Нужно ведь до людей добраться. А тут еще как назло рация не работает. Шипит только. Папа попробовал исправить самолет – не получается. Оставаться долго нельзя – время уйдет, а вода закончится. А без воды в пустыне, знаешь как? Никак. Нельзя без воды в пустыне. Там такая жара. Ого-го! Все плавится. И вот наш папа собрал всех детишек вокруг себя и сказал, что им придется немного прогуляться по пустыне. Кто-то заплакал, но большинство, как посмотрели на нашего папу, так сразу ему поверили. Такой не может обмануть. Немного – значит немного. Идут они по пустыне. Пить хочется до ужаса. Мы с тобой так никогда в жизни еще не хотели пить. Ну выпили все запасы за час. А дальше что? Ты, наверное, думаешь, что по пустыне полно верблюдов ходит. Садись да езжай? Нет, Даша, это все на картинках. Ну вот, идут они час, идут два. Дети начали уставать. Они же еще и больные. Особо уставших наш папа нес на себе. Кого-то одной рукой, кого-то – другой, кого-то на плечах. А потом он еще привязал к себе парашют, стропы на поясе закрепил, а сам парашют по земле волочился. В нем наш папа тащил совсем обессилевших. Сам уже идти не может. Думает, что все, упадет сейчас и умрет на месте, но потом как прикажет себе идти дальше. Потому что нельзя вот так запросто помереть, когда больные дети тебе доверились. Вперед. И только вперед. 

Слава богу, к вечеру их нашли. Забрали всех на вертолете. Все нормально. Вот какой наш папа. Герой. Даш, ты спишь уже что ли? 

Марина посмотрела на дочь. Та тихо и равномерно дышала. 

- Спит. Нет, Даш, если честно, наш папа – козел. И не в Нигерии он сейчас, а в Москве. С дурой какой-то живет. Приехал он к нам из Нигерии только затем, чтобы попросить меня дать развод. Приехал, пришел на работу. Вызвал меня и сказал, что нашел другую и что уезжает в Москву сразу же, как только я дам согласие на развод. Я сразу и согласилась. Он развернулся и ушел. Даже с тобой не повидался. А теперь вот алименты не платит. Козел он, и все тут. Никакой он не герой. И доверять ему нельзя. А я ему доверилась, как больной африканский ребенок. 

Даша резко открыла глаза и испуганно посмотрела на мать…