|
|
* * *
Я забыл предпоследней лицо,
Имя тоже. Повторы, римейки...
Заедая конфеткой винцо,
Мы сидим tet-a-tet на скамейке.
Мне сценарий знаком назубок,
На коленку ладонь после пятой,
И про сердце больное стишок,
И про душу, что болью крылата.
У последней отменная стать,
Грудь и бёдра, и шея, и плечи,
Ей по делу – рожать и рожать,
А не бегать налево под вечер.
Я б с такою пошёл до конца,
Только семеро дома по лавкам
Ждут в тревоге с получкой отца,
И жена приготовила скалку.
Мне не сбросить проклятья ярмо,
И одно утешением служит:
Незамужних девчонок полно,
Как поэт, я по жизни им нужен.
.
* * *
" С клена падали листья ясеня…"
Между веснами и зимами,
Между днями и неделями,
Мы, подкошенные климатом
Или – с молодостью сделками,
Угодим в ловушки-клиники
Со стерильными сиделками.
Втиснут нас в белье казенное,
Окружат покоем-ласкою,
Косо в раму застекленную
Втиснут улицу ноябрьскую –
Контур некогда зеленого
Клена, впрочем, может, ясеня...
Днями, старые и хилые,
Будем холить свои травмы и
За здоровье нашей химии
Пить полезную отравищу,
А ночами, страшно длинными,
Будем звать своих товарищей…
Будем вновь трястись в вагончиках,
С третьей полкой, с потасовками,
Выходить на берег Омчуга*,
Пить коньяк с эстонкой стойкою
И с мальчишкой-мотогонщиком
с голубой татуировкою
(…и с той горы – ты как туда попал? –
Которую, на кой-то ляд, копал,
Ты так и не ответил мне,
пропал…)
Нам подлечат нервы в клиниках,
Нас откормят жены яствами,
Мы не будем звать и вскрикивать,
Но ночами будем явственно
Голос друга слышать в скрипе мы
Клена-впрочем-может-ясеня…
* Омчуг – река впадающая в р. Детрин, которая, в св. оч., является правым притоком Колымы
.
Какая осень унесла
Манящий свет твоей улыбки
И радость сладкого тепла
Твоей застенчивости гибкой?
Пусть всё останется как есть.
Нам с каждым годом всё труднее
Срываться с надоевших мест.
Себя мы чувствуем нужнее
В багетах грязных городов,
В квартирах, тёплых и уютных.
Но мы не будем ливнем слов
Гасить стремление к чему-то.
И что тебе разрыв со мной?
Тебе больней прощанье с мужем.
Ещё больнее быть одной,
А муж тебе, конечно, нужен.
А жизнь идёт. Не привыкать...
Нам суждено теперь отныне
В лице знакомом замечать
При каждой встрече по морщине.
Но гордость не позволит нам
Доверить боль свою друг другу.
Опять доверюсь я стихам,
А ты делам в домашнем круге.
Вот так закручена спираль,
Вот так идёт за летом осень,
За годом год, за адом рай
И за ответами вопросы.
Я смеюсь в дорогое лицо.
Ты прошла, как весной половодье,
- говорю я тебе с ленцой...
Отвечаешь ты мне – Володя,
не бросай меня, не оставь,
не обрушь из любви да в ужас!
По планете меня не ославь,
что богиней живу …без мужа!
Нарожаю тебе детей,-
и тихонь, и вихрастых оторв я!
Ну куда ты идёшь в метель?!
Средь твоих я любвей – которая?
Я мычу что-то там невпопад
и целую губы опухшие,
и вываливаюсь в снегопад,
хоть куда, но подальше от ужаса
вдруг проснуться и, наперёд
зная всё, понимать униженно,
что всё было наоборот
в приговоре моем пожизненном.
Целый день ожидал прибывающий медленный поезд,
Освещающий издали, с неба, платформу мечты.
Угасает вокзал, мне же быть с ожидаемым порознь:
Пролетел, простучал, и в закате сгорели мосты.
Как плешивый шумер на лазурном венце зиккурата
Видит мир без портьер, затмевающих поступь светил,
И в мерцании сфер чует шёпот могучего брата,
Я пророс в эту ночь и ладони ей молча открыл.
И сегодня, когда белый город поблекнет во мраке
И затлеет на теле холма, как кристальная гроздь,
Мне сродни эта ночь, её дальние вздохи и знаки;
Раскрываться легко равнодушию тихому звёзд.
Упражнения в бренности, раунды дней проходили -
Предлагается дар: ослабляя сознанья тесьму,
Реку сна перейду по недвижным большим крокодилам…
Но предутренний пар отступает; не длиться ему.
В лабиринты асфальтовых лент ухожу без ответа.
И под веком дымов поднебесного ока зрачок.
Заливаются кельи сует электрическим светом.
За часами настенными вечный сидит паучок.
Из брюшка паутина мгновений мотается в годы;
Дни мелькают, как плиты ступеней, стремительно так,
Словно тень Буратино, бегущего по переходу
От измазанных кровью спешащих бойцовых собак.
Я не хочу любить тебя в полсердца. -
Любовь такая зыбка, как туман.
И потому захлопываю дверцу
сама.
Во снах я буду холодно-святою,
мечты, как надоевших птиц, гоня...
Но ты простишь осеннею порою
меня.
Закончим чуть начавшуюся повесть.
Так надо. Но любимые черты
я буду долго-долго... долго помнить…
А ты?
В новых домах обитают ехидны и змеи.
Толпы андроидов ждут у сигнальных костров.
Утро явиться в искристых одеждах не смеет,
Прячется в серых отрепьях теней у мостов.
Край плащаницы небесной приподнят – острее
Проникновенье намерений в воли клубок.
Стронется он, побежит запылённой аллеей;
Город растает, как снов сапрофага песок.
Ливень промчался – вертеп из картона расклеен.
В лужах утопленный хлам бутафорских одежд.
Туч отраженье – летящая вечность на тленном,
Знак прохождения мимо угасших надежд.
Флейта, ведущая красных и белых танцоров,
Льёт мишуру, переливчатую канитель,
Чтобы о сходе со сцены не думать, как скоро,
Делая шаг из минувшего в завтрашний день.
Зыбко грядущее в тонкой патине зачатий,
Кем-то питаемо, вызреет сети прочней.
Сломаны будут на тайных конвертах печати
Тем плоскостопым конструктором завтрашних дней.
Вновь не заметил, как в поле спустили гепарда,
Словно прошившего круглые плечи холмов,
В диск опустившийся впиться до крови азартно,
Тенью хвостатой объять пламеневший улов.
Время таинственной жизни цветов и кореньев,
Пряных, закатного мёда испивших сполна.
Ветра здесь нет, он гуляет в верхушках деревьев.
Если танцуют всю ночь, не пьянит ли луна?
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...740... ...750... ...760... ...770... ...780... 785 786 787 788 789 790 791 792 793 794 795 ...800... ...810... ...820... ...830... ...840... ...850... ...900... ...950... ...1000... ...1050... ...1100... ...1150... ...1200... ...1250... ...1300... ...1350...
|
