|
|
сколько нужно слов поэту не считая одного
лещ завернутый в газету не читает никого
пиво в печени болтает на шампани с коньяком
телеграфная простая дам беседа ни о ком
нет тебя нежны подушки каждой есть чего сказать
ели нянями опушке не прошиты тормоза
едешь мим кубань в изъянах на дороге казаки
имени не зная спьяну шашками под шашлыки
вынесут папаху в зелень вашим благородиям
чарку внутрь по всей природе следующий вроде я
за какое чувство звука ставит нам кресты господь
вязко едется разлука шлюха сука беспогодь
Как в бездонном безобразии
Я с обозом заблудилась.
Не видать теперь оказии…
Где же будет Божья милость?
Где начнётся, где закончится
Слово бранное в молитве?
Где пройдет река – Глыбочица?
Где рубеж в бесстыдной битве?
Я ворочаюсь в бессоннице -
Рупор разминает слоган.
Кто взойдёт теперь на звонницу?
Глядь – народ в отары согнан.
И куда ж его болезного?
То ль на стрижку, то ль на мясо?
Что найдут в толпе полезного
Волки, делящие рясу.
Под «тонкостью» взаимоотношений
Порой скрывается не то чтобы обман,
а дым не-откровений, не-решений,
и легкий блеф не-бывших мелодрам.
Когда и «да», и «нет» – не говорите,
и «черное» – не нужно называть,
и легкой лжи скучающие нити
скрепляют то, что нужно разорвать.
Как хорошо, наверно, как-то утром
открыть окно для солнечных лучей
и выкинуть обсыпанные пудрой
пустые штампы вежливых речей.
Как хорошо… но день проходит, вечер.
Сигналит м-агентом монитор.
И я опять, конечно же, отвечу,
привычным па продолжив разговор.
Небесный горн: овальное окошко
Под вечер опускается краснея.
То вечный опыт: спек астральной крошки
На весь шатёр окажется рассеян.
Во тьме созревшим за плитой запрета
И день неполный будет царским даром.
Подёнкам в волнах золотого света,
Едва прозревшим, всё казалось старым.
Эфемериды, только народившись,
Поймут ли знак прочесть свою конечность?
Полётом как протестом разрядившись,
Эфира мириады, канут в вечность.
Зарёй упились, а на тёмных листьях
Сочится плачем: “Горн восставь обратно”
(Как чистый пламень антиглобалистов,
Что залупились на Большого Брата).
метаться – сойти с ума
смириться – так умереть
не делай зарубок впредь
зарубит судьба сама
нечестная сила – воск
нечисто мутна слеза
растаивают телеса
выплакивается мозг
Полуслепой и полудикий,
Полуживущий, как в плену –
Конь видел тени, слышал крики,
Не слышал только тишину.
Животноводческая ферма -
Мычанье, лязги, плач телят...
Полузадушен эмфиземой
Конь совершал простой обряд:
Тянул тихонько вдоль кормушек
Телегу с сеном для коров.
Он никогда не жил в конюшне,
Не ведал нравы табунов.
И ежедневно дядя Стёпа,
Жалея денег на бензин,
На нём убийственным галопом
Гонял за водкой в магазин.
Потом в загоне Добрый в мыле
Лежал, дрожа, и нервно ел.
К нему девчонки приходили,
Он нюхал руки и хрипел.
И зная, что коня в запале
Уже ничем не излечить,
Жалели, к ласке приучали,
Но не успели приучить.
На улице, хрупкой от счастья,
Легко в перламутрово-синий
И солнечный день прощаться...
Не встретить же – невыносимо
Мостов журавлиные шеи
И дрожь в петербургских венах.
Теперь никогда не сумею
Влюбиться в обыкновенность...
Забыть постоянство бури
В твоих переменчивых вальсах,
Мой город...как прежде будет
Нева о тебе волноваться...
 Пусть воет критик-изувер, Чужда поэзии элитность, В стихах, чем рифма и размер, Важнее чувства самобытность.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...730... ...740... ...750... ...760... ...770... 775 776 777 778 779 780 781 782 783 784 785 ...790... ...800... ...810... ...820... ...830... ...850... ...900... ...950... ...1000... ...1050... ...1100... ...1150... ...1200... ...1250... ...1300... ...1350...
|