|
|
горит -
не лампа не свеча
и даже не душа
не одинокая звезда
что слишком хороша
на темном бархате небес
рыдает пряча взор
и не пожарный в окна влез
под нудный разговор
в закатных томных вечерах
свечной заводик драм
горит
а мы не при делах –
летит золою срам
слова – иссушенный картон
раскрашенный слюной
слова – как ржавенький клаксон
и звук от них дрянной
горят
горят не шланги чувств
а – скука и тоска
под полыханьем пыльных люстр
не классная доска
а три простых и простыня -
обычное кино
и грязный отблеск на лицо
и где-то в шапито
горит
не лампа не свеча
не уголек в печи
горит в гримёрке циркача
из дерева кирпич
сто раз ударивший пьеро
сто раз не в глаз а в бровь
и в вечность падает перо
рифмуя кровь-любовь
и в вечности горят листы
несыгранных ролей
и грани острые "я – ты"
вонзаются сильней
... ... ... ... ... ...
горит заводик глупых ссор
и кукольных страстей
и в пустоте не гаснет вздор
игрушечных людей
17 апреля 2007г.
СЛАДОСТИ В АЛОЙ КОРОБКЕ
Увязались за мной с тёплой шалью…
Побоялись оставить одну?!
Вы мне выть на луну помешали!
А мне хочется выть! На луну!
Вон её, на ночной сковородке,
Совершенный по форме омлет.
К чёрту шаль! – я умру от чахотки,
Словно юный английский поэт.
Наконец-то! – Вы начали злиться.
Не тяните! Я в дом не пойду.
А под юным поэтом я Китса,
Джона Китса имела в виду.
Вы не любите юных поэтов
И тропинок в вечерней росе…
Вам претит нарушенье запретов.
Вы скорбите, что я не как все.
В доме сладости в алой коробке…
Полосатые,
Верно, от ос.
А в саду заповедные тропки,
Старый пруд камышами зарос…
Я русалкой, нырнув в него, стану.
Вас с собой утяну за сандаль.
Я в глаза Вам губительно гляну.
Не пора ли мне спать?!
Не пора ль!
Я скажу только Вам, после стопки –
Всем мужчинам беду я несу!
В доме сладости в алой коробке.
Вы похожи сейчас на осу…
Как до Вас донести – Вы несносны!
О, разжалуйте, Богом молю!
Я хочу в эти тёмные сосны…
Отпустите, я Вас не люблю!
&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&
Сестра Риммовна
Когда время накаркает вещаю птицей -
У(душа)ющей грусти потоп.
Изнемогший от зноя и гама столицы,
Я уйду к берегам своих снов.
Где асфальтобетонные сменятся дали,
На неточность просёлочных троп.
И рассвета венец, по особому алый -
Не закроют строенья домов.
По полям источающим верезг кузнечий,
Через тенями спутанный лес.
Я дойду до реки, там, где крик человечий
Невесом, незнаком, нелюдим..
И босыми ногами слегка наступая,
Окунусь в гуттаперчевый плес,
И на росчерк реки,(свою грусть забывая),
Долго буду смотреть – недвижИм!
Я не имею права взять и умереть.
Со мною груз долгов и обязательств.
Считай, моя отсрочка, леди Смерть –
Очередное из чудачеств.
Мне кажется, я только начинаю жить.
Года пускай считает отдел кадров.
Свою Америку мне предстоит открыть
И под парами ждет меня эскадра.
И ждут меня в неведомой стране
С душою чистою мои аборигены.
Я не проеду перед ними на коне.
Я перед ними преклоню колено.
Они безгрешны и наивны, как дитя.
Их не коснулась ржа цивилизаций.
Они посмотрят с удивленьем на меня –
Продукт сюрреализма и абстракций.
Я скину свои тертые джинсЫ.
Останусь лишь в набедренной повязке.
Надену бусы, подкручу усы.
И позабуду жизненные дрязги.
Пусть на Большой Земле в большой тоске
Проценты прибавляют кредиторы.
Лежу с аборигенкой на песке
И возвращаться собираюсь я не скоро.
Художник знает, что рисует, шельма!
И чем рискует, бездну обнажая,
плеснув в себя огонь Святого Эльма
и нас одним движеньем оживляя.
Мы не к добру, то чудимся, то снимся,
то косо режем галс у вас по курсу,
когда журавль сжимается в синицу,
или торпеду разрывает в «Курске»,
мы – плящущие после человечки,
мы – трещинки на парусах надежды,
мы тайный шифр в словах – «ещё не вечер»,
где жизнь и смерть – мы между, между, между...
Одна нога почёсывает другую.
Как будто ищут друг в друга вход.
Ты не моя нога, я тебя не люблю такую.
У тебя вверху задний проход.
Индюк отыскивает в небе дверцу,
стучится в неё соплёй.
(Просится рифма «скерцо», «иноверцу»,
но Яндекс предлагает – ой!
Неутренний свет устало лежит в подошве.
Индюк летит и соплёй по воде ведёт.
Всё будущее утонет в прошлом.
Что было чушью, в «Избранное» войдет.
Я наслаждаюсь жизнью,
Бездумно, просто так.
Сидит скворец на ветке,
И падает листок.
Минуту отпускаю,
Я говорю: лети.
Лети на юг и север,
На запад и восток.
Мой чистокровный ангел,
Твой бережливый труд,
Упрямое сиянье
Падений и утрат.
Жук тоненько вздыхает
И отлетает вон,
Как маленький пожарный
Огню большому рад.
И мертвецы шагают,
И облако летит,
И невозможно что-то…
И синий твой платок…
Сегодня воскресенье
Я говорю: смотри.
Идут в кино солдаты.
Не в ногу: много ног.
Прощание –
............встреча с обратным знаком,
когда уже врозь, не так, как раньше, вместе хоть на кол.
........... пару пощечин на долгую память.
Кто не расставался – кинь в меня камень.
........... долг, которого вам уже не дождаться,
а если вернули, то это не очень большая удача,
поелику связывать то, что осталось, что сам разрубил,-
глупость. Попытка с частушкой скрестить рубайи.
............пароль для других впечатлений, для новых мордашек,
таких же как ты, но чуть раньше в тоску убежавших.
Там новые пьянки, и новые койки, и новые слёзы.
И те же слова на прощанье – сухи и тверёзы.
............дров собиранье в пустыне.
Тактичный подбор веских доводов, чтоб поскорей отпустили.
Наполнение глаз – то слезами, то робкой надеждой,
колебанья тоски – то наплевательской, то безутешной.
.............поезд, в который садишься уже без билета,
не главное, что был уверен, ты в нем не окажешься, но и за это.
В котором сидишь и не знаешь, ну где же ты выйдешь?
Опять же, не зная и выйдя, – ты что там увидишь?
.............горб ненаписанных песен,
чей текст для того, с кем расстался ты, в общем, известен.
А то, как поместишься с ним – на кровати, в гробу,
ушедшему наплевать. Как, собственно, и горбу.
..............молитва священнослужителя. (Культ мазохизма).
Гербарий прощальных жестов. Тут не поможет и клизма.
Наркотики воспоминаний – записочки, письма, стихи,
не надоедают, в отличье, ну скажем, ухи.
..............последние всхлипы фальшивящих клавиш
рояля надежд, что опять зазвучать не заставишь.
Но глаз не поднять и ломаются пальцы от боли.
(И фрак расползается от прощания с нитками моли.)
.............амнистия всех обещаний.
Надежда налопаться мяса кормившимся овощами...
Уставшая память полна пустоты и пустоты
её заполняют газетных полос нечистоты.
.............стирка носков и их сушка над плиткой.
С бытом один на один ты себя ощущаешь улиткой,
но это не главное, главное – это свобода.
(Вовнутрь процесса стирки носков не набьётся много народа).
..............этап завершенья процесса
в начале которого были вы принцем, принцессой.
Смена расстроенных пальчиков для равнодушных колец
при сохраненьи жилплощади ваших уставших сердец.
..............пепел объятий любовных,
первых стыдливых и сладких альковных.
(Скрипы кроватей для многих музыка судеб,
и то – без – матрасов... как мы отделяли людей от зверей б?)
............... прощенье того, что случилось,
того, что сбылось и чего не слепилось,
колода сгоревшая карточных розовых снов
того, что когда-то и было- любовь.
................судьба, но наверное не предсказанье,
любовь преступленье, и это ее наказанье.
Преступление – так как не все ещё счастливы в мире,
а мы это счастье лишь между собою делили...
.................предтеча того, что случится со всеми,
но лучше об этом сказал в «Англетере» Есенин.
Всю жизнь репетируя смерть, успокой свою совесть,
чтоб не убила тебя же, к прощанью с тобою готовясь.
.................. последнее, что ты уносишь с собой
в страну Одиночество из государства Любовь.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...710... ...720... ...730... ...740... 742 743 744 745 746 747 748 749 750 751 752 ...760... ...770... ...780... ...790... ...800... ...850... ...900... ...950... ...1000... ...1050... ...1100... ...1150... ...1200... ...1250... ...1300... ...1350...
|