|
|
Давно не пил я в полшестого
такого манкого вина!
Казалось бы, – ну что такого-
к утру не сдаться Кондакову,
кому ж, – вопрос? И кто она?
Она: жена, подружка, муза,
тоска, любовница, страна,
«Служу Советскому Союзу!»
-Присяга? Тоже и она!
Строка, строфа, фонема, грамма,
слова, созвучия… Рифмач,
под сенью этого вот храма
ты не хвались, не ной, не плачь!
Благословенна буква звуком,
любовью – жизнь, тоской – слова.
Не сблизить их стократным зумом,
и не унизить до бла-бла.
Они невинны совершенно,
как кровью залитой страна,
они единственно – мишени
хоть в полшестого, – для вина,
для склоки, спора, драки, злобы-
на всю оставшуюся жизнь,
чтоб не сошлись прямые, чтобы
да и кривые не сошлись.
Вот потому и наливаю
себе винца, уже к семи,
пишу, читаю выпиваю,
и за тебя не забываю, -
как жить прекрасно, чёрт возьми!..
Вошёл отец и ложится спать.
Я говорю: ты же умер, поговорим давай.
А он мне: очень устал, и в одежде, как есть, на кровать.
Я ботинки с него снимаю.
Посижу рядом немного, посмотрю,
А потом и сам лягу, вставать рано.
Он уйдёт из дому, пока я сплю.
Ноги из-под одеяла
Худые пахнущие торчат.
Его снова нет, я уже представляю.
Вот и тела наши скованные молчат,
Будто двери тяжелые приоткрывая.
...
...
Над кроватью отца маячит стекло,
И во сне кажется, если туда вглядеться,
То видно и будущее, что прошло,
И райский огонь на границе леса.
Ты – там, я – здесь,
все остальные между.
Нам не пролезть
ни в склоку, ни в надежду.
Не втиснуться
в зазор добра ли, зла ли,
но взвизгнется, -
куда мы запропали?
А ты, смеясь,
меж Азий и Европой,
не впечатлясь
потерей, крутишь попой,
все так же жжешь
закатные рассветы,-
о, ты живешь,
не помня – кто ты? Где ты?
Сочна, свежа,
как мясо из тандыра,
что ел с ножа,
как раньше это было,
а я бубня,
насмешливо и скучно,
в себе себя
толпу мешаю с кучей
событий, дел,
ненужных и досадных.
Не так хотел
пожить я в город-саде.
Да не судьба –
любить тебя в ответку.
Как дважды два,-
она стреляет метко.
Хотя бы в лоб,
но нет, а прямо в сердце.
Больнее чтоб.
Чтоб никуда не деться.
Я – здесь, ты – там,
где все пейзажи любы,
я твой «Титан
ик», айсберг – твои губы.
Папа Пете принёс попугая,
Пять хлопушек, компот и папайю,
Павел Панин пришёл с перепёлкой,
А Поповы с попкорном и полкой.
А днём, кирками и лопатами
Вгрызаясь в скалы мёрзлых гор,
Под хай охраны с автоматами
Копают зэки Беломор.
"Беломор"
Борис Булатов
......................................
Хеопс торопит… И поэтому
До срока пирамиде быть!
Грозит охрана арбалетами,
Чтоб не филонили рабы.
Нерон народ затрахал одами,
И тянет зрителей домой?
Преторианцы с пулеметами
Стоят у выхода стеной.
Славяне так и не поверили
В чужого бога книжный бред,
Но под прицелом артиллерии,
Ругаясь, крестятся в Днепре.
А человечки озверелые
С овчарками и во хмелю,
Пугая луками и стрелами,
Сгоняют к урнам крымский люд.
Разволновалось море Черное?
Поэт горазд на чудеса…
Поймите, умники ученые,
Творит историю он сам!
Хоть я здоров и жизнь довольна мною, но, Лен, твой Вов скучает за тобою. Втыкая в дев, он как в тебя втыкает, одна ведь, Лен, ты у него такая!
Жалею каждый час,
как малого гаденыша,
погибшего в аванс
во мне самом, а где ещё ж…
Жалею каждый миг,
прокуренный и выпитый,
в котором не достиг
я даже и Египета.
Жалею каждый век,
в котором не родился я.
Хотел вернуть кэшбек,
но боги не врубилися…
Теперь ни то, ни се, -
ни времени, ни почестей,
лишь горб свое несет
без имени и отчества…
.
* * *
(Фрагмент)
«…И мочат в морской
пене
Ступни босых ног
тени…
И свет на нас лег
лунный
И звук одинок
струнный…
. . . . . . . . .
. . . . . . . .
. . . . . . . . .
. . . . . . .
Скрыл моря глухой
ропот
Твой хохот и мой
шепот…
И снова игра
в прятки...
И взятки с меня
гладки...»
1986,
Одесса
А экскаватор?
А пятерочка?
А светофор?
А дружеская верность?
А любовь?
А призма божия?
А дьявольский цилиндр?
А черный карандаш?
А деньги?
А заслуги?
А бабочка?
А свет?
А дым?
А буква я?
А буква а?
А то, что раньше было линией
Меж линий?
А то, что раньше было точкой
Меж точек?
Мария, Катя, Ольга,
Роберт, Саша
Март, апрель,
Мама -
Да?
В холодном облаке,
В автобусе,
В траве
Следы, следы
И тают
Новое время взошло
И распустило кручину,
Как сочетать тяжело
Листья, плоды, древесину.
Ветви поднимутся ввысь,
Празднуя освобожденье.
Сад мой, цвети и ветвись
С третьего дня сотворенья.
Прежде, чем гневно изгнать
Пару босых постояльцев,
Дашь себя расцеловать
В тысячи алых румянцев,
Чтобы аж скулы свело...
Мне ль тебя ставить в известность,
Как сочетать тяжело
Искренность и бесполезность
Новорожденной любви,
Смелой руки приближенье
К гибели. Останови
Сладкое плодоношенье.
Нас перепутал Господь.
Может, склонясь над жаровней,
Вылепит новую плоть
Преданней и теплокровней.
Будут, угодья храня,
Жить, ожидать змеелова
Птица из пятого дня,
Зверь – на рассвете шестого.
Страницы: 1... ...30... ...40... ...50... ...60... 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 ...80... ...90... ...100... ...110... ...120... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850... ...900... ...950... ...1000... ...1050... ...1100... ...1150... ...1200... ...1250... ...1300... ...1350...
|