«Женщина ради любви готова даже заняться любовью.
Мужчина ради того, чтобы заняться любовью, готов даже полюбить.”
М.Задорнов
«Спят усталые игрушки. Книжки спят.
Одеяла и подушки ждут ребят!»
«Спокойной ночи», малышата! Усаживайтесь поудобнее и послушайте сказочку про девочку да мальчика, которые не слушались старших да умных да и попали в беду…
Неа, не так!
«Внимание! Скорый поезд № … « … – …» отбывает со второго пути. Граждане отъезжающие! Просьба занять места согласно купленным билетам!».
С рявкающим звуком отъезжает дверь двухместного купе в мягком вагоне СВ и тут же приезжает на место от резкого рывка вагона. Первые ритмические звуки стучащих колес. Первые попытки приткнуть кучу свертков и оглядеться по сторонам. У окна сидит женщина. Всматривается или делает вид, что всматривается, в темноту убегающего перрона. Нога заброшена на ногу и покачивается в такт всё ускоряющемуся ходу поезда. Сажусь напротив. Впереди 30 часов навязанной извне совместной жизни. Ну что ж… Посмотрим…
Стук в дверь. Лязг. «Чаю будете?» Вопросительный взгляд на неё. Улыбка. Странно – печальная, нежная, но ничего завлекающего. И тихо, но отчетливо сказанные слова – «Да, конечно!».
Постукивание ложечек в стаканах. Приятное тепло в пальцах, обнимающих подстаканник. Случайные взгляды. И опять странное чувство. Знакомы? Нет! Но как будто проговорили о самом сокровенном несколько часов и теперь молчание не в тягость, не сковывает, а объединяет и позволяет по-настоящему почувствовать прелесть совместного неодиночества.
«Можно поговорить с Вами?». Этот вопрос произношу я про себя уже несколько раз, не решаясь прервать таинственное очарование наступающей ночи. Но говорит эти слова она. Теперь улыбаюсь я – наверное глуповато и по-детски.
«Конечно! Обязательно! Я сам хотел предложить Вам это же! Но – увы, как часто наши самые лучшие намерения остаются только намерениями».
Видимо уж больно хорошо заучили мы истину (истину ли?) – «благими намерениями дорога вымощена… известно куда!».
«Вы сталкивались с виртуальной любовью?». Вопрос сначала не доходит до сознания. О чем это она? «Нет-нет. Не с платонической и не с воображаемой, а с любовью, возникшей при знакомстве по Интернету?».
Понимаю – что отвечать ни к чему. Глаза обращены к темному окну. Молчание, прозрачное, трепещущее, ощущение, как будто заглядываешь в дремлющую темную воду лесного ручья, на дне которого прошлогодние листья и сосновые иглы, почерневшие шишки и голубые камешки, а вода бежит, лениво играя в маленькие волны, и завихрения радостно будоражат спокойствие окружающего темного леса.
« Вы знаете, как бывает странно, когда полгода проговоришь обо всем на свете с человеком по ту сторону экрана, а потом оказывается (вдруг!), что вы работали в одной конторе на соседних этажах лет пять назад. Совершенно клочкастое ощущение. Тот человек, которого ты знал и знала там, в реальном мире и этот – тот, кто... Тот, кто стал... Тот, кто есть... И ничего общего! Ничего! Не совмещаются образы, не налагаются друг на друга! И надо встретиться – ведь уже договорились! Уже оба не могут больше существовать в этом мерцающем мире. Уже сказаны все слова. И книжные, и не очень. Чересчур откровенные и просто тёплые и нежные, такие греющие и такие волнующие!»
Они встретились. В его машине проехали полгорода, пытаясь хоть как-то решить проблему места встречи в более приличных (для чего? Ведь уже – встреча! Ведь уже – счастье!) условиях и, наконец, плюнув на безуспешные попытки, завернули в парк.
Какая там была красота! Первый снег, совсем ещё тонким слоем лежащий на земле, создавал ощущение чистоты и праздника. Сосны в вышине! Запрокидывая голову назад и смотря в затемненное стекло, ей казалось, что она в сказке. Она чувствовала его смущение и его желание. И ей было так хорошо! Именно так – сидя в машине с включенным обогревателем (она уже стянула с себя куртку и сапоги), слушая тихую музыку и смотря на вершины деревьев.
…………………………………………………………………………………..
Потом они долго лежали молча на разложенных сиденьях, и она с удивлением угадывала в его чертах тот, знакомый, облик. Но этот человек, с этим лицом, с этим голосом, был совершенно другой. И она снова удивлялась и улыбалась этому.
…………………………………………………………………………………
Первые встречи были как узнавание друг друга после долгой разлуки. Она не успевала согреться жаром его поцелуев, как уже надо было расставаться. Но он звонил, и они встречались снова. А она через день уже начинала ощущать тянущую боль под сердцем и бросала ему коротенькие записочки по почте. И они встречались снова. И был день, и была нежность, и было сладкое падение, и полёт! И это, наверное, и было счастье! А потом…
Он не встретился с ней в праздники, как они договаривались. Она не знала его телефона. Только адрес электронной почты и короткая строчка в списке друзей по чату. Но вся беда заключалась в том, что у неё доступ в Инет был на домашнем компьютере, а у него на рабочем. Рабочий день начинался у них в одно время. Прямое пересечение в эфире было практически невозможно. История их знакомства была удивительным совпадением обстоятельств. В тот понедельник утром она задерживалась дома (ей надо было зайти в больницу) и дождалась его появления. После обмена быстрыми и дежурными словами «Привет-привет» она задала мучающий её все праздники вопрос – «Как у тебя дела?», подразумевая – «Что у тебя случилось?». Ответ был – «Плохо!».
«Так и знала! Так и знала!» – выстукивали летающие над клавиатурой пальцы. Он спросил, будет ли она дома сегодня?
Ей надо было успеть попасть в больницу. Она заболевала и очень сильно, она сама чувствовала это. Но ему она соврала – что сходит в банк и вернется. И пусть он оставит ей записку в чате, когда его ждать. Она вернется примерно в 10 часов утра. Он ответил – хорошо. Пробыв в больнице гораздо дольше, чем ожидала, и не получив толкового ответа, что же с ней (у неё очень сильно кружилась голова и что-то происходило со слухом), она побежала домой. Завернув во двор своего дома, увидела знакомую машину. Взбегая на этаж, увидела его на лестничной площадке.
- Сколько же ты тут стоишь?
- Наверное, час.
Не заметив, как открылась и закрылась двойная дверь, она увидела себя уже в комнате, обнимающей его и спрашивающей – ну почему же? Ну почему же? За что? Ведь так сказочно всё начиналось!…
История была банальной до смешного (сквозь слёзы). Его машину стукнули менты. Это было обидно. Им. Его обвинили в нарушении правил. Сказали пару грубостей и, можно сказать, спровоцировали на то, что сделал он потом (почти сразу же и пожалев об этом). Он ударил одного из наиболее наглых и самоуверенных.
Потом – по обычному списку. Заламывание рук. Наручники. Почти беззлобное топтание ногами. Составление протокола. Угроза возбуждения дела. Ночь в обезьяннике. Утро. Разламывающаяся голова. Поиски знакомых в соответствующих кругах.
И, как ни странно, она! Почти на первом месте! Это было слишком по-книжному и по-детски, но она в это момент действительно поняла, что могли чувствовать жёны декабристов. Слёзы стояли в горле. Она шептала: « Всё будет хорошо! Всё будет хорошо!»
………………………………………………………………………………….
Прошло полтора месяца. Собрали деньги. Сумма была непомерно большой на её взгляд. Пришла повестка. Разговор ни о чём. Подробностей она не знала. Он не рассказывал, а она не спрашивала. Они встречались два раза в неделю. Один пропущенный день невстречи доказал ей, как сильно она могла скучать по нему.
Но...
Её голос стал невыразительным и бесконечно усталым.
Она перестала понимать его. Его поступки, его мысли, его слова, вернее отсутствие этих слов. Встречи происходили после её записочек о времени и месте. Ей иногда казалось – не пиши она ему, они бы и не встречались. Но они встречались, и она снова и снова поражалась его нежности и страстному желанию! Это не укладывалось в её голове! Она начинала вспоминать мельчайшие подробности тех первых разговоров (в Инете) и планировала каждое слово, которое скажет ему при встрече, чтобы хоть что-то выяснить для себя в его отношении к ней. Особенно её сводило с ума его необъяснимое молчание. Она заходила в чат и видела его вечную вывеску – «вышел». Но уже знала, что это ничего не значит. Он мог быть, а мог и не быть на рабочем месте.
Иногда через некоторое время он бросал ей короткое – «Привет!» и спрашивал о возможности встречи. Если возможности не было, то разговор затихал.
Сколько раз она давала себе зарок не сообщать ему о появившейся возможности. Сколько раз она хотела дождаться от него хотя бы нескольких слов, тех, которые он говорил ей раньше. Она перечитывала их беседы, так заботливо и надёжно сохранённые бездушной программой (спасибо ли ей за это?). Сколько было написано писем, на которые не было никакого ответа. Молчание! Молчание, означавшее – я слышу тебя! Она знала, что именно так он и говорит. Сам себе! Не – ей! А ей так хотелось, чтобы он сказал, как скучает по ней! Не тогда, когда прикасался к ней в короткие минуты их встреч. Но и тогда он не говорил ни слова, просто она кожей ощущала его отношение к ней. И верила в то, что это – истина. Но они расставались. Его последний нежный поцелуй. И – стук закрывающейся двери. И знать, что следующая встреча будет только после того, как она или напишет ему о времени и месте, или сможет дождаться его в чате, или... И она снова оказывалась одна в тщетных попытках решить – так что же происходит между ними? И нужны ли ему её такие неземные чувства?
У него был номер её телефона, и в самом начале их истории он звонил ей и слушал её щебет. Когда она спрашивала – не надоело ли ему, а потом смеялась и говорила – знаю, знаю, что нет! – он улыбался (она чувствовала это по телефону) и говорил – Конечно, нет!
Оба они были свободны. Он – разведен. Она – никогда не была замужем
Теперь (уже месяц) звонков не было.
Они встречались три дня назад и всё было как всегда – всё лучше и лучше. Без слов. Просто полёт. Полёт над землей и над временем.
Но он опять ушёл со словами – «пока!» и она опять пыталась понять, а если она никак не проявит своего присутствия, то будет ли он сам искать встреч с ней?
Она не хотела этого повторения непонимания. Она не хотела разочаровываться в нём, в себе, в тех эмоциях, которые накрывали её с головой. Не хотела. Но, размышляя над этим и вспоминая все истории, слышанные от подруг и от друзей, да и пережитое ею раньше позволяло делать какие-то выводы, она всё чаще смотрела невидящими глазами в заоконную вечернюю темноту и уже даже не пыталась представить, что же он делает в это время.
Она была совершенно уверена, что позови она его и он придет. Но придет только на час, только на то время, которое не позволит их душам соприкоснуться в нежном шёпоте изнеможения, и только для того (для ТОГО!), что могло быть самыми прекрасными мгновениями их жизни (и было, пока ещё было), а могло превратиться и в самое бессмысленное занятие (что может быть нелепее этих содроганий, когда сердце и душа молчат?!)...
Она не могла смириться с этим! Не могла! Вся её душа всё той же наивной маленькой девочки, которая так любила сказку про аленький цветочек, восставала против того, что делалось теперь с этой её душой…
Она замолчала, посидела молча, тихо встала и вышла из купе…
