|
|
Можно тысячу раз говорить на дню –
Я люблю.
Можно сотни стихов написать в твою честь –
Не прочесть.
Можно даже поверить, что я -
Для тебя.
Только нужно ли все это мне.
И тебе.
А осеннее солнце все меньше с тобой.
И со мной.
Длинный вечер зажег, посмотри –
Фонари.
Шелестят под ногами твоими слова.
Листва.
Только шепот все тише. Едва.
Едва.
Чудо улыбки и Чудо Любви.
Чудо прикосновения.
Чудо – когда босиком по траве –
Как откровение.
Чудо – принять. И Чудо – дарить.
Без доли сомнения.
Если тебе повезло полюбить –
Чудо прозрения.
Чудо – услышать. И Чудо – сказать.
Ты задержи дыхание.
То, что тебе предстоит услыхать –
Чудо признания.
Какие еще могут быть чудеса?
Что для тебя чудеснее?
Из Паутины и вверх. В небеса.
Лестница.
Жил на свете я хорошем,
В честной музыке простой.
Улыбался я прохожим,
Делал жёлудь я похожим
На китайца с бородой.
После школы, вечерами
Книжки разные читал.
Не ходил гулять дворами.
Я себя, как зайчик в храме,
Цепенея, ощущал.
И над жалкой головою,
Над зачаточной душой -
Небо ярко-золотое,
И с протянутой рукою
Ангел реял небольшой.
И иначе ведь не скажешь:
Что ты делал – жил когда?
В воздух выстрелишь – промажешь,
Не туда совсем укажешь
И уедешь в никуда.
Богатая дама пьяна, кустистые брови осыпались и, шаркая от угла
победной походкою двигаясь
Где старый привратник как бог, задумчиво чай разливает,
С улыбкою, с запахом роз, и ложечкой он помешает
Мешает, а дама ползет, от статуи мимо иконы, где дверь,
А за нею мороз –
святые знакомые звоны…
Когда-то запоют цикады волшебным свистом, манящим детей,
Сирены острова похитят сказки сладость, и вспомним мы о святости цепей.
Каскады грез в морских скитаниях растреплют синеву, играющей в тенях усопших душ
И мастер соберет на детский праздник, бурлящий пеной как церковный пряный пунш.
Ковчега дверь как камень для писаний, уставший телом, с ядом в рукаве
Все позы и движения заменит на страдания, и подписью признается себе –
Что сбор целебных трав уже закончен, на севере сияние отошло,
Рождение детей и почерк знания навеки устарело и ушло.
Теперь его алмазы светят,
Соль больше не разбавит дневной сон, и пляшущие звезды не заметят
Как растворится времени сезон.
Костяной ногой буравя по поверхности земли
В уходящем эхе стая, пролетая, жжет мосты.
Стук костяшки, птичьи песни, отголоски той судьбы,
Когда целостность и мошки одинаково сильны.
В заповедник ностальгии кличет леший, он больной,
Костяной ногой играя, он играет с хромотой.
Умысел, добрый задел, чайник кипит и волнуется,
Тонкости яркий предел, линии краской тушуются.
Нить простоты и узор, кошка, солома и горы,
Сложности пряжи и взор, лисы и снежные воры.
Белая, четкая сталь, грани из мрамора, вехи,
А на границах души – грузные сильные мехи.
Дунет заоблачный вихрь, умысел в мехи вдохни
И закипит в тебе совесть, время и дни, что долги.
Умысел, выпей и знай, ноги в воде – и красуются -
Крылья и тонкая грань, краской уже не тушуются…
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...670... ...680... ...690... ...700... 710 711 712 713 714 715 716 717 718 719 720 ...730... ...740... ...750... ...760... ...800... ...850... ...900... ...950... ...1000... ...1050... ...1100... ...1150... ...1200... ...1250... ...1300... ...1350...
|