|
|
К воде спускаются леса,
Из них вчера удачно вылез.
Течет река, как бык поссал.
Мой путь домой весьма извилист.
Поддали ночью хорошо...
С трудом попав в иголку ниткой,
Я зашиваю капюшон,
Стащив с себя энцефалитку.
Не сгладит даже ураган
Крутую горную породу,
И зубоскалят берега,
Поймав кураж на поворотах.
Зима случается к весне,
Как си вис пацем — пара беллум.
Ловлю губами первый снег,
Чтоб смачно жить на свете белом.
Туманна биография совы
А если всё же...
Нет, архивы – снегом,
Корнями вырванных страниц полны
Так что: увы, увы
Туманна биография волны
Архивы – пеной
Заполнены, речной, второстепенной
Да, в общем-то, и мы
Волной, зазябшие, уже не так больны
Туманна биография коня
Над миром ржание: «полцарства за меня!»
В саду, в лесу, в реке
Искали – нет архива
На нет – и нет суда
Вам, стало быть, товарищ, не сюда
Туман в саду и над рекой красиво
.
* * *
Никуда не спеши.
И куда б ты ни шел —
Отправляйся пешком и пораньше:
Ты почувствуешь, как
Эти дни хороши
И увидишь, что сад стал оранжев…
Никуда не спеши.
Сядь и глубже дыши,
Отмечай в птичьем пенье длинноты…
В тридцать лет уже можно
Писать для души —
Если раньше писал для нее ты.
Никуда не спеши —
Слушай: в ранней тиши
Разливается песня пичуги…
Никуда не спеши.
Выбрось карандаши
И пойми, что напрасны потуги…
(1985)
.
Спасибо, что ты есть,
и проклят я, что буду.
Ты вся – благая весть,
а я зову Иуду.
Я предал небеса,
поля, моря и реки,
где наши голоса
тела плели навеки.
Дрожу от немоты,
расчетливый и гадкий,
спросить боясь – как ты?
В порядке? Я – в порядке.
Все ровно у меня.
Страна, семья и куры.
За свет пришла пеня…
С соседкой шуры-муры….
Но чувства, что попал,
на глупость, как на бабки,
увы, не избежал
и выводы не сладки.
Любовь не предавай,
безлюбье будет карой,
как Аннушкин трамвай,
и как рассвет Икару.
Люби!.. – Тяни, толкай,
себя к ее порогу,
в чем хочешь – потакай,
но чтобы было ровно
и сладко ей дышать
на рук твоих созвездьи,
и бойся опоздать
из своего отъезда.
Но немота кует
свои права молчанья
и выдать не дает,
ни днями, ни ночами
и всхлипывает боль,
оглядываясь немо -
наверное, любовь,
не более, чем схема,
где он да плюс она.
А если она – минус,
то схема тем стройна,
что с ним соединилась.
Вот он и шьет чертеж
словами и мычаньем.
Ну что ж теперь, ну что ж…
Почтим его молчаньем.
Поймем его как есть.
Без всякого резона.
Он – не благая весть
и из Армагеддона…
Куда ни глянь – зима повсюду
И лёд – синоним слова «мир».
Я не боюсь поймать простуду,
Грызу нетающий пломбир.
Всё хорошо с иммунитетом,
И оттого течёт слеза,
Что ветер плещет синим светом
В полузакрытые глаза.
Нельзя мне, милый, оглядеться,
На южный полюс развернуть
Большое северное сердце,
Оно растает. Как-нибудь
Пойдёшь за мною по дорожке,
И в миг подошвой сапожка
Растопчешь льдинки, слёзы, крошки
От шоколадного рожка.
Не торопясь, не обгоняя,
Зачем нам эта чехарда...
Со мной следами совпадая,
Не замечая никогда,
Что облака на небосклоне,
Не в силах землю обойти,
Бредут, как загнанные кони,
И умирают по пути.
.
* * *
В. Б.
Повиснет гроздь
Осенних гроз,
Уедет гость —
Останется усталость.
И отдохнем.
И приведем
В порядок дом —
А что еще осталось?
Всё, что хотел,
Сказал и спел,
И улетел,
Оставив пару строк нам,
Оставив стих.
Наш дом затих…
И к тридцати –
К зиме — заклеим окна…
…Так что ж, теперь
Рвешь дверь с петель,
Твой спаниель —
С чего так вертехвостен? —
Двор освещен:
Шарф — над плащом,
Гриф — за плечом… —
Ведь дом не дом без Гостя.
1981,
Тбилиси
Когда-нибудь придется умирать...
Надеюсь, перед сменой декораций
Не будет стихотворная мура
Единственной отрадой вспоминаться.
Глаза твои – таинственная топь!
О жизни непутевой не жалею,
В которой ты неведомо за что
Любила и прощала дуралея.
Давно не пил я в полшестого
такого манкого вина!
Казалось бы, – ну что такого-
к утру не сдаться Кондакову,
кому ж, – вопрос? И кто она?
Она: жена, подружка, муза,
тоска, любовница, страна,
«Служу Советскому Союзу!»
-Присяга? Тоже и она!
Строка, строфа, фонема, грамма,
слова, созвучия… Рифмач,
под сенью этого вот храма
ты не хвались, не ной, не плачь!
Благословенна буква звуком,
любовью – жизнь, тоской – слова.
Не сблизить их стократным зумом,
и не унизить до бла-бла.
Они невинны совершенно,
как кровью залитой страна,
они единственно – мишени
хоть в полшестого, – для вина,
для склоки, спора, драки, злобы-
на всю оставшуюся жизнь,
чтоб не сошлись прямые, чтобы
да и кривые не сошлись.
Вот потому и наливаю
себе винца, уже к семи,
пишу, читаю выпиваю,
и за тебя не забываю, -
как жить прекрасно, чёрт возьми!..
Вошёл отец и ложится спать.
Я говорю: ты же умер, поговорим давай.
А он мне: очень устал, и в одежде, как есть, на кровать.
Я ботинки с него снимаю.
Посижу рядом немного, посмотрю,
А потом и сам лягу, вставать рано.
Он уйдёт из дому, пока я сплю.
Ноги из-под одеяла
Худые пахнущие торчат.
Его снова нет, я уже представляю.
Вот и тела наши скованные молчат,
Будто двери тяжелые приоткрывая.
...
...
Над кроватью отца маячит стекло,
И во сне кажется, если туда вглядеться,
То видно и будущее, что прошло,
И райский огонь на границе леса.
Страницы: 1... ...30... ...40... ...50... ...60... 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 ...80... ...90... ...100... ...110... ...120... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850... ...900... ...950... ...1000... ...1050... ...1100... ...1150... ...1200... ...1250... ...1300... ...1350...
|