Б.Д. Сподынюк. 

Черт знает что! 

Повесть.  

Середина августа в Одессе. Солнце, как огромная горелка, начиная с пяти утра, как только край его диска показывается над горизонтом, и до восьми часов вечера, пока багровый диск не спрячется в море, раскаляет все вокруг. Крыши домов, булыжник мостовой, всё, к чему, только, вы не прикоснётесь. Но, в холле Одесского политехнического института, где были вывешены списки абитуриентов, набравших проходной балл и поступивших в институт, было прохладно. 

Два брата близнеца Саша и Паша, семнадцатилетние парни, сдававшие вступительные экзамены на новый факультет Политеха – ФАВТ, расшифровывается эта аббревиатура как факультет автоматизации и вычислительной техники, с восторгом нашли свою фамилию в списке принятых. Затем Пашка, как старший, двадцать минут живет на земле больше чем Сашка, заметил приписку на доске рядом со списками, где сообщалось, что все поступившие должны зайти в секретариат деканата на инструктаж. 

Секретариат деканата находился на третьем этаже этого же здания, комната №309. Близнецы, радостно похлопывая друг друга по спинам, аж, в коридорах гудело, 

Направились в секретариат. Там, в комнате, молоденькая девчушка, узнав их фамилию, 

сообщила, что первого сентября они должны присутствовать на празднике посвящения в студенты, а третьего сентября они выезжают в колхоз, где будут помогать колхозникам в сборе урожая. После этого, они расписались в журнале, что их проинструктировали и понеслись со всей возможной скоростью на пляж, где ждали их друзья.  

Дома они были около восьми вечера, где и сообщили родителям, что стали студентами Одесского политехнического института. Это было, очень, престижно в те годы. 

В Одессе ходила шутка, что самого умного сына в Политех, самую красивую дочь в Нархоз (Одесский институт народного хозяйства), где учили на финансистов, экономистов, бухгалтеров и т.п. То есть, самые женские профессии. Соответственно, большинство студентов Политеха были парни, а в Нархозе, большинство составляли девушки. Когда студенты выезжали в колхоз, обычно, либо случайно, оказывалось так, что деревни, где они селились, находились по соседству. Ну и парни, обязательно, ходили на танцы к девушкам, хотя иногда расстояние между деревнями превышало десяток километров. А что такое десять километров для молодого и здорового парня, вдохновлённого улыбкой и загадочно зовущим взглядом молоденькой красотки. 

Праздник посвящения в студенты, в том году, городские власти задумали грандиозный. Всех, вновь принятых студентов, привели на самую большую площадь, перед зданием Областного комитета Коммунистической партии, Куликовое поле, где два часа втюхивали молодёжи воспитательно-назидательные речи. Близнецы, время не тратили даром и познакомились с двумя красивыми девушками, которые поступили в Нархоз в этом году и так же, как и парни, нудились этим мероприятием. Сашке понравилась Елена, Пашка подбивал клин к её подружке Ирине. Они быстро уговорили девчат потихоньку удрать с этого мероприятия, и повели их на дикий пляж около погранзаставы, правее спуска от Кирпичного переулка. Там, на скале, которая выступала в море метров на десять, была вырублена площадка, на которой две пары могли свободно загорать, никем не замечаемые с берега. Заметить их можно было, только с моря, но катера, ходившие с Лузановки, Ланжерона в Аркадию на 16-ю станцию Большого Фонтана, проходили в ста метрах от берега, и рассмотреть, чем это парочки занимаются на площадке скалы, было невозможно невооруженным глазом. 

Можете себе, только, представить, как они нацеловались и нагулялись вместе, до дня своего выезда в колхоз. Близнецы пообещали своим девушкам разыскать, где они будут, и прийти к ним в гости. 

Третьего сентября две группы их факультета, в количестве пятидесяти человек, 

пятидесяти молодых первокурсников, были на бортовых автомашинах привезены в деревню Новая Эметовка, находящуюся в шестидесяти пяти километрах к северу от Одессы. Их разделили на бригады, по десять человек в каждой, и поселили в сельском клубе и большом доме рядом с клубом. Преподавателей, руководителей групп и ответственных за моральное состояние молодых студентов, поселили в сельской гостинице. Работу им поручили не сложную, они убирали виноград, собирали в поле кукурузные початки после комбайна, чистили кукурузные початки от шелухи на колхозном гармане. Убирали дыни и арбузы, по очереди, ездили грузчиками сдавать виноград на винзавод. Напивались там, молодым вином, до полного отруба. И водитель, 

нецензурно рассказывал, что он думает об этих сопляках, когда, самостоятельно, разгружал ящики из-под винограда. Но ругался он беззлобно, только, для порядка, потому что сам, в молодости, так же ездил грузчиком на винзавод с виноградом. 

Спустя три дня, по студенческой почте, пришел слух, что несколько групп студенток из Нархоза, работают в Эметовке, в семи километрах севернее Новой Эметовки. Между этими двумя сёлами находился военный аэродром, и ребята, часто наблюдали, как с него взлетают и садятся военные истребители перехватчики МИГ-21. 

Это, очень, красивые самолеты, наблюдать за ними, сплошное удовольствие. 

Близнецы узнали, что если идти по берегу лимана, то дорога станет короче на два километра, и решили, в пятницу, выйти, сразу, после работы, чтобы успеть попасть на танцы к своим зазнобам и провести с ними субботу и воскресение. 

Сказано, сделано. Наши близнецы, надев лучшую одежду, которая могла быть в условиях колхоза, после пяти часов дня направили свои стопы в Эметовку на встречу со своими девушками. Идти по берегу лимана было легко и интересно. То, из-под ног, с шумом, как вертолёт при взлёте, вспорхнёт красавец фазан, то ушастый зайчишка задаст стрекача, как только почует их приближение. Военный аэродром заканчивался, не доходя до берега лимана метров сто, был окружен забором из колючей проволоки, по периметру стояли вышки с часовыми. Как раз, напротив аэродрома, из земли выходила каменная мурена, состоящая из материкового ракушняка. В этом месте мурена возвышалась над лиманом метров на сто пятьдесят, берег стеной подымался до самого верха. Спуститься к воде мог здесь, разве что, альпинист. Пашка и Сашка прыгали по каменным грядам мурены, выступающим из земли.  

Саш, ты запоминай дорогу, – весело прокричал Паша, – назад будем идти, будет уже темно. 

А чо тут запоминать,- так же весело ответил Саша, – идём к девочкам, лиман по левую руку, будем идти домой, лиман будет справа. 

Все равно Саш, надо помнить, чтобы не уткнуться в аэродром, – задумчиво сказал Паша, – а то нарвёмся на часовых, в лучшем случае арестуют, в худшем, просто, подстрелят. Еще через минут пять мурена закончилась, идти стало легко и спустя полчаса они уже подходили к околице Эметовки.  

Расспросив местных жителей, узнали, где поселили студенток и вскоре, уже обнимались со своими девчонками в спортивных трико, без макияжа, с загорелыми и в веснушках носами, они выглядели милее и желаннее, чем в городе. Все были очень рады встрече, и рассказов с каждой стороны было столько, как будто они не видались, минимум, лет пять. Они прекрасно провели время, были вместе на танцах в местном клубе, где явно было видно, что даже с учётом местных парней, не всем девчонкам хватало партнёров в танце. Тем девочкам, кого по какой-то причине не пригласили на танец, приходилось танцевать друг с дружкой. Зато, подружки наших близнецов, сияли от гордости. Они имели постоянных партнёров, высоких, атлетически сложенных, чрезвычайно симпатичных парней, которых их соученицы до дыр затёрли глазами. После танцев они, вчетвером, гуляли под луной, любуясь млечным путём, где звёзды напоминали бриллианты, небрежно брошенные чьей-то рукой на чёрный бархат южной ночи. Затем, около трёх часов ночи, когда все устали, близнецы проводили девочек в их  

Общежитие, а сами, устроились спать в стогу сена на краю поля у деревни. Утром, умывшись и контрабандно позавтракав вместе с девчонками в их столовой, благо, что их руководитель не приходил в столовую на завтрак, зашли в магазин и купили разной водички, помидор, огурчиков, пару буханок свежего хлеба, огромный арбуз и пол палки сервелата, отправились вместе с девочками на лиман. Там, они до вечера провели прекрасно время, купаясь и загорая. Вечером, опять, пошли на танцы, но, учитывая тот факт, что в воскресение девочки заступали на дежурство по кухне, после танцев, проводив девочек в общагу и договорившись встретится через неделю, в следующую пятницу, близнецы отправились домой в Новую Эметовку. 

Ночь была лунная, и луна, хорошо, освещала дорогу, дневная жара спала, идти было очень приятно. Легкий южный ветерок овевал лица парней, которые были в восторге от своих девчонок и их достоинств, которые были постоянной темой их разговора во время пути. Когда они дошли до каменных выступов мурены, на высоком берегу лимана, 

то Паша, начавший очередную фразу, восхвалявшую достоинства его Ирины и прыгая с камня на камень, закончил её замогильным голосом, донёсшимся откуда-то из-под земли вместе с громким воплем. 

Саша, повернув голову в сторону Паши, и не увидав его, крикнул: «Паш, ты где? 

Что случилось?» 

В ответ, с той стороны, где шел Паша, как из трубы, раздались какие-то непонятные звуки. Александр пошёл на источник этих звуков и увидал в земле, рядом с каменной муреной из ракушника дыру в камне, из которой и доносились эти звуки. Заглянув в эту дыру, он увидал Пашу, на глубине метра четыре, еле видном в мерцающем свете луны. 

Ты там как, Паш, жив, не ушибся? – взволнованно спросил Саша. 

Кости вроде-бы целы, но пару синяков имеется, – уже внятно проговорил Паша, – тут какой-то подвал, столы, под потолком трубы вентиляции, вытяжной зонт. Вот этот зонт и смягчил моё падение. Я из дыры, в которую провалился, упал на этот зонт, а с него, уже, на пол. Боюсь, руку я всё-таки вывихнул. 

Дело дрянь, придется тебе подождать в одиночестве, – предложил Саша, – я сбегаю за верёвкой и фонариком, и возьму кого-нибудь на помощь. 

Санька, никого брать не надо, возьми топорик, две верёвки, штук десять толстых чурок напили, чтобы сделать ступеньки на верёвочной лестнице, – четко и строго наказывал Пашка, – не забудь фонарь и штук пять свечек купи в «Сельпо». Никому ни слова, понял меня? Да, возьми мой нож, он в моём чемодане. Всё, иди и побыстрее возвращайся! 

Хорошо Паш, – уже подымаясь, проговорил Саша, – жди, я постараюсь побыстрее. 

Павел посмотрел на часы, было три часа ночи, светать начнёт часов в семь утра, из глубины пещеры или подвала не доносилось ни звука, воздух был свеж, как будто 

Паша находился не на четыре метра под землёй, а на берегу моря. Он повернулся и, вытянув руки, пошёл в темноту. Через пару метров он наткнулся, на стол, посреди которого его рука нащупала какие-то стеклянные сосуды. Проверив рукой часть стола, и не найдя на нём ничего, он, подтянувшись руками сел на стол. Нервы у него были натянуты, но не потому, что он чего-то боялся. Чувство страха не было знакомо близнецам. Но и Пашу, и его брата, всегда, привлекала неизвестность и таинственность. 

Характер у близнецов был одинаков, если они чем-то увлекались, так оба сразу. В детстве они увлеклись радиотехникой, настроили приёмников и детекторных и на пальчиковых лампах и на транзисторах, даже УКВ радиостанции собрали, местные КГБешники чуть с ума не сошли, когда они налаживали связь друг с другом, один из парка над морем, второй с пляжа. Хорошо что отец узнал об этом и заставил их выбросить эти рации. 

Затем, посмотрев фильм про Жака Ив Кусто, увлеклись подводным плаванием, 

Делали сами маски, ласты, вместо трубки был дыхательный шланг, сделанный из двух клизм, и привязанный к камере от волейбольного мяча с грузиком, чтобы не крутилась на волнах. Вилка из нержавеющей стали, привязанная к бамбуковому удилищу, его толстой части, использовалась как острога. Близнецы возвращались из воды с полным куканом огромных черных бычков с белым кантом по краю плавников, как в форме белогвардейских Капелевских офицеров. Кто смотрел фильм «Чапаев», должен хорошо помнить этот эпизод в фильме. 

Павел посмотрел на светящиеся стрелки часов, они показывали половину пятого.  

Что-то Сашка задерживается, – подумал Паша, и тут же услыхал его голос. 

Паш, я, уже, здесь, – раздался сверху Сашкин голос, – принимай посылку. Саша привязал к верёвке фонарь и нож и опустил все это Павлу, затем, так же, опустил Паше свечи и спички. 

Саша, делай верёвочную лестницу и спускайся сюда, – осветив полученным фонарём помещение крикнул Паша, – и закрепи лестницу наверху так, чтобы мы могли вылезти отсюда. 

Понял, жди меня. А что, там что-то интересное? – загорелся Саша.  

Залезешь, увидишь, – таинственно заинтриговал Павел. 

Саша потратил минут двадцать, чтобы связать верёвочную лестницу. Где он достал две капроновые, восьми миллиметровые верёвки – тайна, покрытая мраком. Как его Пашка, потом, не расспрашивал, так ничего ему Саша не сказал. 

Саша закрепил лестницу, обвязав, выступающий как рог кусок скалы, и опустился к Павлу. 

Давай руку, попробую вправить твой вывих, – первое, что сказал Саша. Он проходил курсы медбратов при Одесском мединституте и действительно кое чему научился. Павел протянул ему свою левую руку. Сашка ощупал локтевой, а потом, и плечевой суставы, завернул руку Пашки за спину и дёрнул её. У Павла в плече что-то 

щёлкнуло и, боль пропала. Он осторожно покрутил рукой, она работала нормально. 

Спасибо, Склифасовский, – с усмешкой, приобнял брата Павел. 

Та, пустяки, – скромничал Саша, – ну что тут, клада нет? 

Вот, сейчас, и посмотрим, – включая фонарик, сказал Паша. 

Фонарик был новым и давал хороший свет. Они увидали сводчатое, как в грановитой палате, помещение, похожее на современную лабораторию, с большим столом посредине  

помещения, на котором стояли реторты, колбы, пробирки, соединённые резиновыми и стеклянными трубками. Вдоль стен стояли шкафы с химикатами в пузатых бутылках с притёртыми пробками и надписями готическим шрифтом на этикетках. На столе было пять или шесть спиртовок, которые Павел попробовал зажечь. Они загорелись синим пламенем, осветив все вокруг. Только тогда парни заметили, искусно замаскированную под цвет стен, большую дверь, ведущую в другое помещение. Павел достал нож, встал рядом с дверью и жестом показал Саше, чтобы он открыл её. Саша потянул за винтовую ручку, дверь легко и бесшумно открылась. Паша направил луч фонаря внутрь, никого за дверью не было. Паша осторожно вошел во второе помещение, которое выглядело как и первое , но было метров на двадцать квадратных больше первого. В этом помещении стояли ружейные пирамиды, в которых стояли немецкие автоматы Шмайсер. Пирамид было три штуки, в каждой по пятнадцать автоматов, снаряжённых магазинами с патронами и, над каждым автоматом, в пирамиде лежал подсумок с запасными магазинами. Между пирамидами лежали большие ящики, Павел открыл каждый и, ахнул. 

В трех ящиках были комплекты формы солдата третьего рейха. В трёх других, полусапоги солдатские, размером с тридцать девятого по сорок третий. Рядом с пирамидами стоял большой шкаф, в котором хранилась форма офицеров третьего рейха, самый старший – оберст (полковник), один майор, два капитана, один обер-лейтенант. Все эти мундиры аккуратно висели на плечиках, как костюмы в домашнем шкафу, над каждым мундиром лежала фуражка. Павел попробовал надеть фуражку полковника, оказалась несколько великовата, но Сашка сказал, что Пашке идет, ну чистый фашист. Павел положил фуражку назад в шкаф. Посветив фонарём, Паша увидал, что за шкафом и пирамидами ещё часть помещения. Он обошел шкаф и, направив луч фонаря вниз, чуть не бросился наутек, но, каким то шестым чувством понял, то, что он видит на лавках муляж, просто куклы или манекены, поэтому он остался на месте. Вышедший из-за его спины Саша, увидав то, что уже осознал Паша, обалдел. Паша это почувствовал и спокойным голосом произнес: «Не дрейфь, Санёк, это манекены, муляжи. На испуг рассчитано». 

Не хрена себе, муляжи, – стуча зубами, сказал Саша, – совсем как живые, вон у того фельдфебеля глаза так и сверкают. 

Стыдись Сань, тут на двух лавках двадцать фашистов, если бы они были живые, то нам головы, уже бы, свернули. 

А, может, они растягивают удовольствие, – пробурчал Александр. 

Тут, луч фонаря уперся, еще в одну, такую же, как и предыдущая, дверь. Паша, подойдя к двери, показал жестом Саше, чтобы тот, открыл дверь. Саша потянул за ручку и дверь, бесшумно отворилась. Паша заглянул во внутрь помещения и обалдел. Это был огромный зал, абсолютно круглый. По стенке, вниз спускалась металлическая лестница. Высота этого зала от пола до потолка была метров десять, пятнадцать. К одному сегменту стены этого зала были присоединены два гидравлических цилиндра, назначение которых Паша пока не понимал. Посредине зала на трёх гидравлических стойках стоял, освещённый синим неоновым светом, аппарат в виде диска с маленькой, каплеобразной кабиной сверху и массой элипсообразных экранчиков по периметру диска, и по шесть, таких же, экранчиков сверху и снизу диска. 

Да это же летающая тарелка, – ахнул Сашка, выходя из-за спины Павла, – Это же чёрт знает что такое! Куда это мы с тобой, Паш, попали? 

Я сам, пока, ни черта понять не могу, – задумчиво ответил Паша, – пошли вниз, спустимся и посмотрим. 

Они, спустились по лестнице на пол этого зала, и тут, Павел заметил электрощит, и справа щита был выключенный рубильник. Паша взял рубильник и включил его. Сразу же, на потолке зажглись, расположенные по периметру потолка, овальные светильники дневного света, и в зале стало действительно светло как днём. 

Напротив сегмента стены с прикреплёнными к нему гидравлическими цилиндрами и какими-то рычагами с противовесами, в нижней части летающего диска была лестница, типа самолётного трапа, ведущая внутрь этого аппарата. Парни медленными шажочками, постоянно оглядываясь по сторонам, подошли к этому трапу и остановились. 

Что-то меня ломает залазить внутрь этой консервной банки, – пробурчал Саша. 

Не разбив яиц, не сделаешь яичницу, – ответил Паша и, решительно, направился внутрь аппарата. Сашка затрусил следом за братом. Поднявшись по лестнице, они очутились в маленьком помещении размером шесть или чуть более метров квадратных , где в специальных нишах висели четыре скафандра, изготовленные из плотного, но легко растягивающегося материала, с большим прозрачным сферическим шлемом, внутри которого, напротив ушей, находились, какие-то, радио устройства.  

Судя по всему, это шлюзовая камера – пробормотал Паша. Дверь, ведущая дальше, внутрь аппарата, была приоткрыта. Открывалась она внутрь, Паша достал нож и подойдя к двери, ударом ноги распахнул её С той стороны никого не было, но был короткий коридорчик, ведущий в каплеобразную кабину, где была ещё одна, но плотно прикрытая дверь. Эта дверь открывалась на себя. Паша глазами показал Сашке, чтобы он открыл дверь, сам же с ножом принял бойцовскую стойку. Саша повернул маховичёк замка против часовой стрелки, дверь медленно отворилась. Паша увидал кабину пилотов в которой было четыре кресла, очень похоже на кабину обыкновенного пассажирского самолёта, два первых кресла, – это места первого и второго пилотов, перед задними креслами тоже были стойки с необычной клавиатурой. В одном из кресел пилотов, парни увидали, неподвижно, сидевшего человека. Напротив его стоял и тихонечко жужжал какой то приборчик с параболическим, остро направленным на человека излучателем. 

Человек был мертв, судя по его внешнему виду, умер он в возрасте семидесяти, а быть может и больше, лет. На приборной доске, перед креслом, на котором он сидел, светились разными цветами лампочки, под которыми, аккуратно, готическим шрифтом, были сделаны какие-то надписи. Его правая рука покоилась на толстой тетради в кожаном переплете, как бы указывая парням на неё. Павел, подойдя к покойнику, аккуратно, вытащил из-под его руки эту тетрадь. Затем, кивнув Саше, он пошел на выход из аппарата. Ошарашенный брат, молча, последовал за ним. Выйдя из тарелки, они минут пятнадцать обговаривали ситуацию и пришли к общему мнению, – никому и ничего не рассказывать, заделать и замаскировать провал, куда Пашка рухнул, и самое главное, внимательно изучить записи в тетради, которая была написана на русском языке с немецким акцентом и кучей грамматических ошибок. Но, смысл написанного, понять было можно. 

Оставив, везде, в комнатах все, как и было, замаскировав провал в ракушнике, 

да так ловко, что человек, незнающий, никогда не догадается, что там отверстие в камне. 

Затем, парни дошли до своего общежития и помывшись и приведя себя в порядок, плотно пообедав, ушли в ближайшую посадку и устроившись в тени начали читать тетрадь в кожаном переплёте. 

Открыв первую страничку, они увидали запись, сделанную крупным почерком готической вязью:  

« Хельмут Отто Фон Парлезак» 

Оберст. 

Вермахт. 

Подразделение ХР-45. 

На следующей странице записи начинались с даты 3-го апреля 1944 года. 

Я. Оберст Фон Парлезак прибыл на секретный объект Uk-18, возглавив группу из двух отделений солдат под командованием фельдфебеля Кранца. В нашу команду так же входил майор Пауль Штоц, два капитана – оба пилоты исследователи Люфтваффе, направленные лично Германом Герингом и обер- лейтенант Ганс Лямке, ответственный за организацию охраны объекта Uk-18 и его последующую консервацию, если положение на фронтах заставит нас уйти. Майор Штоц был ответственен за организацию условий для жизни во время доводки секретного летательного аппарата, который после неудач наших войск в Крыму, был перевезен на объектUk-18 по частям, здесь собран, но работы, связанные с доводкой аппарата, оказались более длительны, чем предполагалось. В главном штабе вермахта опасались, что не смогут продержаться против усиливающихся ударов Красной армии, и придется оставить Одессу.  

Следовательно, задача группы была, срочно, окончить работы по аппарату и перегнать его в Рейх, либо законсервировать объект до возврата войск, обратно, в Одессу. 

Но стратеги из главного штаба не учли, что этот участок фронта поручен защищать войскам Антонеску, а румынские войска и в лучшие времена не отличались 

Стойкостью. В итоге 10-го апреля Советы взяли Одессу, отбросив румын за Измаил. Всё это произошло так быстро, что никто из команды, возглавляемой мной, не успел отступить и, остались на объекте. 

Собрали совещание офицеров, обсудили ситуацию. У нас было два пути. Первый – законсервировать объект и всей командой пробиваться на запад, перейти линию фронта и соединиться со своими войсками. Но этот путь изобиловал массой трудностей, у нас не было карт местности, СМЕРШ у русских работал профессионально, особенно под конец войны. На нашу просьбу в спец отдел при штабе Вермахта эвакуировать нас, нам ответили, что в теперешней ситуации на фронтах, это сделать невозможно, но, всё-таки, учитывая уникальность нашей работы, за нами вышлют подводную лодку, но, только, за офицерами. 

Нас предупредили, чтобы мы не выходили в эфир, так как русские запеленгуют рацию и найдут секретный объект и всё, что на нём находится. Тогда, нас расстреляют как предателей. Это был второй путь. Мы установили для радистов круглосуточное дежурство, но прошел апрель, май, июнь, – нам не было ни одной радиограммы. Наконец, в начале июля мы получили радиограмму в которой нам предписывалось законсервировать объект Uk-18, запаять в непромокаемые мешки всю техническую документацию, связанную с работами по аппарату и 17-го июля быть на берегу моря в двух километрах западнее села Григорьевка.Двигаться предписывалось по маршруту, – Объект Uk-18 – Мариновка – Севериновка – Петровка – Свердлово – Григорьевка. Система связи с подлодкой, время её подхода было оговорено. Мы прибыли всей командой в указанную точку на побережье, в два часа ночи связались с лодкой, с лодки за нами выслали шлюпку. В это время обер-лейтенант достал фляжку и угостил каждого солдата коньяком за удачу, в коньяке был яд и, спустя десять минут, все солдаты во главе с фельдфебелем отправились в мир иной. Шлюпка, почти, дошла до берега, оставалась метров сто, может меньше, как с высокого берега по ней ударил пулемёт, моряки, находившиеся в шлюпке, начали отстреливаться. В этой перестрелке я среагировал правильно, оставив солдат, дал команду к отходу. Рядом с местом, на котором мы ждали лодку, находилась заросшая сорняками и кустарником балочка, по которой мы, впятером, никем не замеченные вернулись на объект. Хорошо, что я не отключил электричество на кнопку открывания двери с берега лимана. И найти её легко, это первый камень, выступающий перед началом мурены из стены берега. Выглядит он, как большой окатыш, застрявший в породе берега. 

Отдохнув и придя в себя, мы расконсервировали объект, то есть, все системы жизнеобеспечения работали нормально. Но, вскоре, у нас возникла проблема с питанием, 

Те продукты и консервы, которые были завезены на объект, подходили к концу. Показываться снаружи мы не могли, так как боялись, что нас раскроют. И тут я вспомнил, что майор Штоц был химик-органик, до войны он работал в фирме, которая делала эрзац мясо, эрзац хлеб, эрзац кофе и т.п. Лаборатория у нас была оборудована по последнему слову, химикаты были любые, и вскоре Штоц угощал нас эрзац бифштексами, с эрзац картошкой и эрзац кофе. Месяца через три в нашей лаборатории изготавливалась исскуственная пища, вода, у нас была из подземного источника и нам, не нужно было думать, как добывать себе пищу. 

Я, вместе с капитанами исследователями работали над доводкой аппарата, и к концу апреля 1945 года, аппарат оторвался от земли. Он летал абсолютно бесшумно, потому, что движителем этого летательного аппарата была сила гравитации, сила, заявившая о себе Исааку Ньютону посредством яблока. Конечно, многое было ещё не понятно, многое требовало шлифовки и доработки, но то, что аппарат легко взмывает в воздух – это одно уже было победой. Мы никак не могли решить проблему изменения направления движения, плавной посадки, резкого набора скорости и т.п. 

Слушая, регулярно, радио мы уже знали, что восьмого мая армия третьего рейха, как и он сам, перестали существовать. Гитлер и Геббельс покончили с собой, немецкий народ проклял фашизм. Страны антигитлеровской коалиции поделили Германию на части, восточную – где к власти пришли коммунисты и западную, где было создано демократическое правительство. Капитаны исследователи думали, что вскоре мы решим все проблемы с аппаратом и все сможем улететь в Германию, но месяц проходил за месяцем и проблема управляемости, всё ещё, не была решена. 

В середине 1946-года, оба капитана решили уйти с объекта и пробираться в Германию. Как я их не уговаривал, не уходить, подождать ещё, быть может, мне удастся решить все проблемы и можно будет улететь на аппарате, они были непреклонны. Вечером дня, перед их уходом, собрались все за одним столом на совместный ужин. 

Майор Штоц сделал самогонку из какого-то желе, типа агар-агара. Она получилась бледно-розового цвета, но по крепости градусов шестьдесят. Выпили за удачную дорогу для наших капитанов и приступили к ужину, как, вдруг, оба капитана, почти одновременно, закатили глаза, захрипели, их лица начали синеть и они замертво упали на пол. Я спросил у Майора, зачем он это сделал, но майор поклялся что он ничего в самогон не подмешивал 

Тогда почему они мертвы? – крикнул я. 

Это я подлил им яду в самогон, – спокойно произнес Ганс Лямке, – мне фюрер поручил лично сделать всё чтобы тайна объекта была не раскрыта. А, если бы их взял СМЕРШ и пытал их, они не выдержали бы и, показали объект. А этого допустить нельзя, никто отсюда не выйдет, я не позволю, у меня особые полномочия, подписанные лично рейхсфюрером СС. В глазах Лямке горел огонь безумия. 

Лямке, – сказал я, – но фюрер покончил с собой, Гиммлера будут судить и повесят, 

Национал-социалистическая партия объявлена вне закона. Тогда, ради чего, вы их убили. 

Идеи национал – социализма вечны, и партия, ещё, вернётся к власти, – истерично вопил Лямке. Гитлер жив!!! 

Я не стал спорить с Лямке, было видно, как он деградирует, поэтому, я встал и пошел в свою комнату, взглядом пригласив майора Штоца к себе. 

Минут через пять, ко мне в комнату, вошел майор и мы, обсудив создавшуюся ситуацию и, в целях безопасности, решили убрать Лямке. Совместного приёма пищи больше не намечалось, поэтому, майор, как шеф повар, присутствуя в столовой во время ужина Лямке, выстрелил ему в голову. 

Оставшись вдвоём, мы с майором занимались каждый своим делом, я возился с аппаратом, он составлял и производил все новые виды исскуственной пищи, причём достиг ко времени своей смерти такого совершенства, что невозможно было отличить картофельное пюре исскуственное от натурального. Умер он пять лет назад, похоронен вместе со всеми, на нашем кладбище. Из большого зала дверь в тоннель к кладбищу с крестом на ней. Как, только, я его похоронил, как будто, что-то щёлкнуло у меня в мозгу.  

Я решил проблему управляемости аппарата, теперь он повинуясь лёгкому движению джойстика подымается вверх, опускается вниз, поворачивает влево, вправо, крутится на месте, зависает неподвижно в любой точке пространства. Я вооружил аппарат двумя мощными лучевыми пушками, наводящимися по взгляду пилота. Такого аппарата нет и он, не скоро появится в мире. Но, испытать его снаружи, мне не удалось, что-то случилось с механизмом открывания сегмента стены циркульного зала. Я, уже, был в таком возрасте, что любая физическая нагрузка убила бы меня, поэтому я взлетал, поворачивал, крутился на месте, зависал в циркульном зале. Я чувствовал, что жить мне осталось мало, поэтому, изобрел специальный излучатель, который не даст моим тканям разложиться, пока меня не найдут и не похоронят вместе с моими товарищами. Перед смертью я его поставлю перед собой, чтобы моё тело находилось в зоне излучения. Этот отчет я специально написал по-русски, потому, что, только, русские или украинцы смогут найти меня когда-то. Ведь это их земля, и они её нам не отдали, значит, не отдадут никому другому, никогда. 

Всю техническую документацию на аппарат я уничтожил, оставляю Вам сам аппарат. Но летать на нём вы сможете только пять раз, как только вы взлетите, запустится программа самоликвидации. После пятого приземления произойдет взрыв, ровно через тридцать минут после приземления. Пилотам необходимо находится подальше от аппарата во время взрыва. Не пытайтесь искать мину в аппарате, вы запустите программу самоуничтожения ни разу не взлетев, и ни разу не приземлившись. 

Это всё, что я хотел Вам сообщить, простите меня и прощайте. 

Великий инженер и изобретатель Хельмут Отто фон Парлезак. 

Окончив чтение, парни посмотрели друг на друга, потом Паша заглянул с обратной стороны тетради, ничего там не нашёл и опять взглянул на Сашу. 

Так что ты думаешь по этому поводу? – спросил Паша у Александра, – что будем делать со всем этим. 

Мне кажется, что надо заявить куда следует, – резюмировал Саша, – может, нам премию, какую-нибудь, дадут за эту находку.  

Дадут, догонят и ещё дадут, – мрачно пообещал Пашка, – во всём мире, летающие тарелки, потерпевшие аварии правительство прячет, а людей, которые это видели, заставляют молчать под подписку. А болтливых, прячут в психушку. У меня другое предложение. Давай попробуем починить механизм открывания сегмента стены. Может, там нет ничего сложного, а если, нам удастся починить, то у нас есть пять полётов. Неужели, ты Саш, не хочешь полетать на летающей тарелке? 

Да я с удовольствием, а если за нами уцепятся истребители ВВС, – наморщил лоб Сашка. 

Какие истребители!? – взвился Паша, – у этой летающей тарелки неограниченный потолок, она может подняться на такую высоту, куда ни один истребитель не залезет. Как ты думаешь, зачем в шлюзовой камере четыре скафандра? 

Паш, а мы справимся, – с сомнением проговорил Сашка, – всё-таки серьёзная техника. 

Думаю, что справимся, – уверенно заявил Павел, – не боги горшки обжигают. 

Посидим, подумаем, немцы, издавна, были хорошими механиками. Может, где-то, что-то 

заржавело, Хельмут старый был и многого сделать уже не мог, а мы с тобой молодые, здоровые парни, и не дураки. А если, у нас ничего не получиться, то тогда, можно будет и сообщить в Контору Глубинного Бурения. Согласен? 

Конечно, согласен! – радостно заявил Сашка, – куда же я без тебя? Ты мой брат, и я с тобой пойду, черт знает куда, делать, чёрт знает что. 

Тогда, давай составим план. Когда , кто и что должен сделать? – доставая лист бумаги и авторучку, предложил Пашка. 

Думаю, в данной ситуации лучше ничего не писать, – серьёзно заявил Саша, – зачем нужны лишние бумаги, которые могут превратиться в улики. 

Ты абсолютно прав,- подумав, одобрил высказывание брата Павел. Тогда завтра потратим день на изучение помещений, туннелей, переходов, всех выходов и входов. Послезавтра, похороним Хельмута и выясним, откуда идёт электропитание на объект. 

В среду попробуем починить механизм открытия сегмента стены, или хотя бы разобраться, что нужно для того, чтобы он заработал. Вот такой план на три дня, как ты относишься к такому плану?  

Согласен, завтра после работы и начнём. – подтвердил Саша. 

В понедельник их группа работала на сборе винограда. Помогая друг другу, работая ударно, они выполнили свою норму на 115% и бригадир отпустил их. Заявив своим однокашникам, что договорились на свидание с девочками на лимане, вместе позагорать. 

Спустившись к воде, они по самой кромке воды прошли каменный массив мурены, и когда она закончилась, увидали на вышине человеческого роста, торчащий из породы, гладкий, округлый камень, похожий на морской окатыш. Они огляделись вокруг, никого не заметили и, Павел надавил на это камень. Ничего не произошло, камень не подался ни на миллиметр. Он сидел в породе, как будто его забетонировали. Пашка пробовал крутить его то в одну то в другую сторону, ничего не происходило. 

Надул нас проклятый фашист, – зло сказал Сашка и, трахнул кулаком по окатышу. 

Вдруг раздался щелчек и верхняя часть камня отскочила, как половинка раковины у раковины-жемчужницы. Под крышкой оказалась обыкновенная кнопка. Павел нажал на кнопку, раздалось легкое жужжание и часть скалы мурены ушла во внутрь и, повернувшись вошла в нишу, открыв проход высотой метра два, шириной в метр. Как только проход открылся, крышка камня окатыша защёлкнулась, и стала окатышем, торчащим из породы. Парни вошли в проход, и попали в коридор, который под небольшим градусом поднимался наверх. По мере их продвижения по этому коридору, над ними загорались светильники дневного света, после их прохода они гасли. 

По-видимому, эта система работает на фотоэлементах, – со знанием дела произнёс Александр. 

В этом нет сомнений, – подтвердил Павел, – судя по всему, электроэнергию они воруют, но использовали очень мало, поэтому в энергосбыте списывали украденную энергию на потери.  

Наконец коридор привёл парней в комнату, где были установлены четыре нержавеющих бака, судя по надписи, в них хранилась вода, которая поступала в ёмкости из родничка, который журчал в бетонной трубе, неся воду в лиман. Рядом с баками было два фонтанчика для питья воды, парни попили воду и убедились, что она была очень вкусная и достаточно прохладная. Сразу из водохранилища они сквозь двери попали в помещение, выполнявшее функцию столовой, причем столовой солдатской, и уютным столом на пять персон для офицеров. Рядом с этим помещением было ещё одно, парни сразу определили, что это была кухня и посудомойка. 

Из столовой, пройдя коротким переходом, они попали в лабораторию, куда провалился Паша. 

Дальше, дорога им была известна, они прошли арсенал с сидящими муляжами двух отделений солдат Лямке, которых он отравил, и вошли в циркульный зал, внизу из которого выходили три двери. На одной из дверей был нарисован крест, парни поняли, что этот штрек ведет к кладбищу. Они открыли дверь и вошли в этот штрек. Система освещения была та же что и в входном коридоре, то есть по мере их движения над ними загорался светильник, как только они проходили это место, он выключался. Пройдя метров пятьдесят по этому штреку, они вышли в небольшой зал со сводчатыми потолками и убранством как в католической часовне. Посредине этого зала стояли четыре закрытых склепа на которых готической вязью было выдавлены имена покоящихся в них людей, пятый склеп стоял пустой, рядом была прислонена крышка склепа на которой заранее было выдавлено следующая надпись: 

Helmut Otto fon Parlezak 

Grosser Erfinder 

1911 – 19__ 

Последние две цифры даты смерти отсутствовали, поэтому, парни решили написать тот год, когда они его нашли и предали погребению. Саша взял металлический стержень и дописал к дате смерти число восемьдесят. 

Зачем, ты это написал, Саш, – буркнул Пашка, – мы его, ещё, не похоронили. 

Похороним завтра, – беззаботно ответил Саша, – а может и сегодня, если закончим пораньше наше исследование подземелья. 

Ладно, пошли дальше, – миролюбиво предложил Паша. 

Они вышли в циркулбный зал и вошли в дверь, которая вела по направлению к военному аэродрому. Этот подземный ход был очень длинный, примерно, метров сто, сто двадцать и заканчивался маленьким бетонным бункером, в котором находился мощный, сечением около ста миллиметров квадратных четырёхжильный кабель, по которому осуществлялась подача электроэнергии на аэродром. В этом месте к кабелю был подсоединён другой кабель, по которому электроэнергия отводилась в подземелье. Причем, подсоединение было выполнено так искусно, что заметить его можно было, если вытаскивать питающий кабель из земли. 

Я был прав, – сказал Пашка, – они воровали электроэнергию у аэродрома, вояки никогда не ведут счёт ни воде, ни электричеству. 

Конечно, раз воинская часть израсходовала какое-то количество электроэнергии,  

значит, им это было необходимо, для повышения боевой готовности, – ехидно заметил Александр. 

А как же они добывали электричество во время войны? – подумал Паша и, не доходя по штреку до циркульного зала, они заметили дверь, ведущую вправо, куда и вошёл питающий кабель. 

Это помещение, Павел назвал щитовой. В нём на специальных резиновых подушках стоял один дизель-генератор марки «MAN» и был большой распределительный электрощит, и ещё два электрощита, но поменьше. Большое количество кабелей входило в них, но, вдвое большее количество из них выходило, только, сечением поменьше входящих. 

Это ясно, – сказал Павел, – идем, проверим третий ход, что там?  

Саша кивнул в знак согласия и они опять вошли в циркульный зал и подошли к двери которая находилась рядом с открывающимся сегментом стены. Открыв дверь, они пошли по подземному ходу, который шел, с уклоном, вниз в три, четыре градуса. Этот ход был, так же, очень, длинный и заканчивался бетонной комнатой с потолком, от которого исходило какое-то свечение. В комнате стоял шкаф, в котором было два скафандра, но они были полностью резиновые, как водолазные костюмы. Когда парни присмотрелись к потолку этой комнаты, они поняли, что находятся под водой, над ними метров пять воды, тина и ил осели на прозрачный купол, но, все же, были видны силуэты рыб, проплывающих над этим куполом. Видимо, бывшие хозяева, постоянно, чистили купол и наблюдали за подводной жизнью, как в аквариуме, успокаивая нервы. Рядом за дверью, по-видимому, находилась шлюзовая комната, в которую входили уже в скафандрах, затем запускали воду, и открыв наружную дверь выходили в воды лимана. Вернувшись, закрывали наружную дверь и включали воздух, который выдавливал воду, после этого открывалась внутренняя дверь и они входили в эту комнату. 

Шикарно жили тут фашисты, – осмотрев всё, заметил Саша. 

Да, молодцы, – поддержал его Павел, – немцам нельзя отказать в умении устроить свою жизнь, наилучшим образом. Кстати, – продолжил он, – который сейчас час? 

Уже около девяти вечера, – посмотрев на часы, ответил Саша. Может, пойдём домой, на ужин мы уже опоздали, попробуем, уговорить поварих, может, дадут чего-нибудь погрызть, а не то, мы до утра протянем ноги. 

Давай ещё задержимся на полчаса и спланируем завтрашний день, – остановил Паша Александра, – у тебя есть предложения? 

Думаю, – сказал Саша, – завтра нужно, хорошо, заделать дыру, в которую ты провалился, и похоронить полковника. 

Согласен, – подтвердил Паша, – но если останется время, нужно посмотреть механизм открытия сегмента стены циркульного зала. 

Договорились, – согласился Сашка и они, обнявшись, пошли на выход. Вышли на самую кромку берега перед водой и направились в своё общежитие. 

Следующий день, повторил предыдущий, в плане работы в колхозе. Выполнив полторы нормы, они отпросились у бригадира, сказав, что договорились встретиться со своими девушками. Быстро пообедав вместе со всеми, они в половине четвёртого были в бункере. 

Что будем делать Паш, – спросил брат, – заделаем дыру или похороним полковника? 

Наверное, нужно, сперва, заделать дыру, – предложил Павел, – с полковником, уже, ничего не случится. А в эту дырку, может кто-то, как и я, провалиться. 

С дырой близнецы провозились часа два, но заделали основательно и прочно, хорошо замаскировав место. Затем, в арсенале, нашли тележку и подкатили её к аппарату. 

Зайдя в кабину пилотов, долго, не решались тронуть покойника, пока Павел со словами: «К черту предрассудки, Санька бери его за ноги», – вытащили полковника и уложили его на тележку. 

Аккуратно брат, – предупредил Павел, стараясь уложить полковника ровно. 

Буду я ещё с фашистом миндальничать, – буркнул Саша, – но всё-таки, положил тело полковника аккуратно. Потом на тележке они отвезли тело на кладбище и уложили его в гроб. Затем подняли крышку гроба и закрыли ей гроб. 

Ну вот, полковник, покойся с миром, – сказал Павел и хлопнул ладонью по крышке гроба. В тот же момент послышалось какое-то шипение, и по периметру шва между крышкой и гробом побежала искра, как в электросварке приваривая крышку к гробу намертво. 

Паш, а как ты догадался, что нужно хлопнуть по крышке гроба? 

Да я не знал, и не о чём не догадался, – это получилось как-то случайно, – озадаченно трогая крышку гроба, ответил Павел. 

Молодец полковник, – восхищенно сказал Саша, – всё продумал и всё предусмотрел. 

Он, таки, был величайший изобретатель, – задумчиво проговорил Павел, – жаль, что работал не на нас, а на фашистов. Хотя, во всём, что происходит, есть какая-то логика, какой-то промысел божий, или судьба. По-видимому, нам, судьбой предназначено, летать на этом, сверхсовременном, аппарате. Пошли к кораблю. 

И молодые люди, развернувшись, направились в циркульный зал. Они вошли в кабину пилотов и сели в кресла, Паша в кресло первого пилота, Саша в кресло второго. 

Перед каждым была приборная панель, на которой было несколько приборов. Павел, внимательно осмотрев шкалы приборов, и прочитав надписи под ними, понял, что красный рубильник включает и выключает питание, у второго пилота этого рубильника не было. 

Затем он увидал диск компаса, затем понял что прибор с двойной шкалой это высотомер и глубиномер. Верхняя часть шкалы была голубой, нижняя зелёной. Это означало, что аппарат мог подниматься в космос и опускаться в океанские глубины. Далее на панели были световые окна, которые загорались в случае каких-нибудь неполадок, а под правой рукой был маленький джойстик, вокруг которого было написано по-немецки и указано стрелками направления движения аппарата. Вверх – вниз, вправо – влево, вперёд – назад . 

Нейтральное положение джойстика означало точку зависания в пространстве. Братья были в восторге и, им не терпелось попробовать, как работает этот аппарат. Паша, давай попробуем, потихоньку, не более чем на метр в любую сторону, – возбужденно заныл Саша, – а то, у меня не будет вдохновения ремонтировать механизм открытия сегмента стены. 

Ну, держись, – напряженно сказал Павел и включил красный рубильник. Сразу же загорелось дюжина разноцветных лампочек. Павел осторожно потянул рычажок джойстика чуть-чуть наверх и отпустил рычажок. Аппарат поднялся метра на два и завис в воздухе. Точно так же аккуратно Павел попробовал движения вперёд, назад, влево и вправо, затем, посадил аппарат на то же место, где он и был. Никакими словами невозможно описать восторг парней, выключив рубильник питания, они выскочили из аппарата и началась победная пляска диких индейцев. Затем, когда их восторг поутих, Паша с печалью произнёс: «Жаль, один взлёт и посадку мы уже израсходовали. У нас осталось ещё четыре». 

Вперёд, пока у нас есть два часа до ужина, – пританцовывая, тащил Сашка Павла к рычагам, вделанным в стену сегмента циркульного зала, – может, мы успеем что-нибудь сделать, или, хотя бы, разберёмся, что нужно сделать. Они подошли к рычагам и увидали, что рычаги, на самом деле, силовые гидравлические цилиндры, уходящие в подпольное пространство, прикрытое ребристыми стальными листами. Сняв стальные листы, они увидали котлован с бетонными стенками, толщиной около метра. В этом котловане был установлен электромотор с редуктором приводящим во вращение гидронасос, который нагнетал жидкость под давлением в гидроцилиндры, а они, втягивая свои штоки втягивали и отодвигали сегмент стены циркульного зала, открывая выход для аппарата в сторону лимана. Павел понял что за пульт он видел на приборной панели аппарата с двумя кнопками подписанными по немецки: «Открыть, Закрыть». Он сбегал в кабину за пультом и направив на стену нажал кнопку «Открыть». Тут же заработал электромотор, он вращал первичный вал редуктора, а вот вторичный вал редуктора вращающий гидронасос не шевелился. Павел выключил вращение электромотора и попросил Сашу посмотреть гаечные ключи. Сразу под лестницей, по которой спускаешься в циркульный зал стоял верстак, открыв верхний ящик, Саша нашел сумку с комплектом инструментов и принес её Павлу. Павел быстро открутил болты крепления крышки редуктора и увидал, что шпонка, фиксирующая шестерню привода вала гидронасос, выскочила из своего паза и лежит на дне картера редуктора, отсвечивая бликами сквозь масло. Павел достал шпонку и, вращая вал рукой, совместил вставленную в свой сегмент на валу шпонку со шпоночной канавкой шестерни, и ударами молотка насадил шестерню на шпонку, расклинив с двух сторон канавку, во избежание повторного выпадения шпонки.  

Ну что Санёк, попробуем включить, может, сработает? – бодренько, дрожащим от нетерпения голосом, спросил Паша. 

Наверное, нужно выключить свет, – не успел закончить свою мысль Саша, как Пашка нажал на кнопку «Открыть». Электродвигатель заработал и начал через редуктор вращать вал привода гидронасоса, и парни увидали, как силовые гидроцилиндры начали втягивать штоки в себя и стена начала уходить во внутрь зала. Стоило стене сдвинуться на один миллиметр, как автоматически отключился свет в циркульном зале. А стена, отойдя во внутрь на метра два, вдруг повернулась налево и вошла в нишу, специально предусмотренную для этой цели. Открылся проход, в который свободно прошло бы два аппарата, а близнецы, открыв рты, любовались панорамой открывшейся в проёме. Они видели спокойную воду Хаджибеевского лимана, в которой отражались, успевшие к тому времени разгореться на чёрном бархате южного неба, сверкающие звёзды. И парням казалось, что звёзды тут, совсем рядом, стоит только протянуть руку и можно прикоснуться к этому сверкающему великолепию. Павел очнулся от столбняка первый и нажал на кнопку пульта «Закрыть», и под тихое, мурлыкающе жужжание гидронасоса, силовые цилиндры повернули сегмент стены точно напротив проёма и штоки, выдавливаемые из цилиндров, закрыли сегментом стены проём, причём, всё было подогнано так филигранно, что найти место разъёма было практически невозможно. Как только сегмент стены встал на место, загорелись светильники в циркульном зале. Близнецы посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, бросились обнимать друг друга. 

А Павел, подумал и сказал: « Александр, братан, запомни этот день на всю жизнь. Судьбе было угодно дать в наши руки плод величайшего изобретателя, инженера от бога. Да он был фашист, но он служил своей родине, в которой в то время были у власти фашисты, но немцы ревели от восторга, потому что им нравилась власть фашистов. И это история, она не имеет обратного хода, но то, что Хельмут Отто фон Парлезак был великим изобретателем, этого никто отнять не сможет. Пусть земля ему будет пухом». Они помолчали минуты две как бы обдумывая, пробуя на вкус слова Павла, а потом, обняв друг друга за плечи пошли на выход, на ужин они опять опоздали. 

Саша, мне кажется, что толстая повариха тебе симпатизирует. Подкати к ней, придумай что-нибудь, только чтобы она нас покормила, – заискивающе канючил Пашка. 

Ладно, подвалю к ней, – гордо пообещал Санька, – пользуйся моей добротой. 

Так подтрунивая друг над другом, они дошли до столовой, где Александр проявил свой дипломатический талант, и через десять минут они наворачивали так, что аж за ушами хрустело. 

Люблю повеселиться, особенно пожрать, – довольно поглаживая себя по животу 

Изрёк Александр. 

Санька, давай в темпе допивай чай, нам нужно обсудить наши действия на четверг и пятницу. В пятницу пойдем к девчатам на танцы, или в субботу? Так что давай по быстрому, торопил брата Павел. Сашка, обжигаясь, проглотил свой чай, и они пошли к своей общаге. По дороге решили сделать завтра пробный вылет, единственное, что их огорчало, нарисованная свастика с двух сторон кабины. 

Паш, давай попробуем её стереть, – предложил Сашка. 

Давай, чем чёрт не шутит, завтра и попробуем, – согласился Павел, – но боюсь, ни черта у нас не получится. Этот гадючий паук нанесён не краской, это какая то металлизация, то есть диффузия молекул одного металла в молекулы другого. 

Если не получится стереть, – предложил Александр, – тогда закрасим другой краской. 

А ты вообще на объекте краску видел? – спросил Павел и продолжил, – нет там краски, а если и есть какая-нибудь, так она за это время высохла вся. 

Придется что-то придумать, не будешь же ты летать на аппарате с фашистской свастикой, – резонно заметил Саша. 

Эту фразу он произнёс, входя в помещение общежития. Они прошли в комнату, где были их кровати и завалились спать. 

Утром, после завтрака, их группу направили на колхозный гарман, чистить от ботвы кукурузные початки. Работа очень простая, самосвал привозит на гарман кукурузные початки из-под комбайна и вываливает кучу на гармане Студент, садится задним местом на эту кучу и, задрав на початке ботву, откручивает её. Ботва в одну сторону, початки в другую. И так продолжается, пока под твоей задницей не останется початков. За рабочий день норма на одного студента – две кучи. Близнецы сели рядом и перечистили по три кучи каждый, и к трём часам дня, как передовиков коммунистического труда, им разрешили уйти попляжиться на лимане. Они взяли с собой подстилочку и валялись на берегу лимана до тех пор, пока солнце не зашло за горизонт, затем, нажав камень окатыш, вошли внутрь объекта, и через двадцать минут уже сидели  

в кабине пилотов летающего диска. 

Ну что Санёк, попробуем полетать или займёмся уничтожением свастики? – хитро поглядывая на Александра, спросил Павел. 

Паша, я за то чтобы мы и свастику уничтожили и немного полетали, – простодушно ответил Саша.  

Тогда разойдемся и обыщем все помещения на наличие краски, – предложил Пашка. 

Пошли, – согласился брат, и они разбрелись, договорившись встретиться у аппарата через пол часа. Убедившись, что ни в одном помещении нет и намёка на краску, они встретились у аппарата. 

Придется покупать банку серебрина в Одессе, так как тут мы вряд ли найдем такую краску, размышлял Александр. 

Ладно, обдумаем, где нам взять краску, а сейчас лезь в кабину пилота, будем пробовать, – скомандовал Павел. 

Парни заняли свои места в кабине пилота и Павел, перекрестившись, нажал кнопку пульта 

«Открыть». С легким жужжанием стена отошла в нишу и Павел, легко потянув джойстик управления движением вверх, приподнял диск над местом посадки, аппарат завис точно посредине проёма. Павел слегка двинул рычажок джойстика вперёд, и аппарат, бесшумно, вылетел через проём и завис над водой лимана. Проём автоматически закрылся.  

Саша, у тебя хорошая зрительная память, определись и запомни приметы, по которым мы сможем зависнуть напротив проёма, – попросил Павел. 

Александр внимательно осмотрел каменную мурену со стороны лимана и кивнул головой. 

Тут Паша обратил внимание что под одним из тумблеров начала мигать красная лампочка. В мигающем окошке можно было рассмотреть кресло, перетянутое крест- накрест лямками.  

Сашка тоже увидал перед собой точно такую же мигающую картинку. 

Понял! – воскликнул Паша и поднял рычаг тумблера вверх, – Сань включи тумблер, под которым мигает. 

Александр, так же, поднял рычажок тумблера. Раздалось легкое жужжание внутри их сидений, и из сидений выдвинулись черные лямки, которые обхватили туловища парней и прижали их к сидениям так, что пошевелиться они не могли, свободно могли двигаться, только, руки. После этой процедуры мигание лампочек прекратилось. Далее на компасе появилась вертикальная линия и горизонтальная, в месте их пересечения была красная точка. Павел наклонил рычажок джойстика вправо, и диск сдвинулся вправо, но вертикальная линия исчезла, тогда Паша наклонил джойстик влево, диск передвинулся на то же расстояние влево, как перед этим, вправо и на компасе, опять, появилась вертикальная линия. Так как высоту они не меняли, Павел понял, что красная точка в перекрестье двух линий, – это координаты входа в проём объекта. То есть на любой высоте пеленг на проём входа, – это вертикальная черта на компасе, плавно снижаясь до появления горизонтальной черты и красной точки, оказываешься напротив входного проёма. 

Ай да молодец Хельмут, – восхищенно проговорил Павел и на вопросительный взгляд Сашки объяснил, – вот эти линии на компасе – это автоматическая подводка аппарата к входному проёму. Смотри, что будет? 

Павел потянул джойстик вверх и потом влево, затем вперёд, затем сделал еще десяток изменений направления движения, затем включил тумблер авто под компасом, в тот же миг джойстик превратился в монолит, но аппарат оказался в точке пространства, которая на компасе выглядела в виде красной точки на перекрестье двух желтых линий. 

Понял Саня, можешь уже ничего не запоминать, искать свой дом будет сам аппарат, – весело резюмировал эти свои действия Павел. 

Домой, то есть в своё общежитие, они явились после двенадцати ночи, голодные, но обалдевшие от аппарата, его способностей. За эти три часа они поднялись над землёй на десять тысяч метров, чуть не столкнулись с «Боингом», в последний момент Пашка шарахнулся в сторону. Затем, летели рядом с этим «Боингом», на расстоянии метров сто и, четко, видели жестикуляцию пилотов пассажирского самолёта, указывающих на их аппарат, затем резко повернули и умчались на восток. Узнав, по абрису, Крымский полуостров, зависли на высоте с километр над Ялтой, повисев минут пять и полюбовавшись празднично освещенным курортом, включили автопилот и вернулись на объект ровно в полночь. Сказать, что они были восхищены, это значит, не сказать ничего. 

Какой-то, телячий восторг переполнял парней. Они ощущали себя сверхчеловеками, которым доступно все. Они узнали об аппарате, ещё, много такого, что в последствии, им пригодится. За три часа они научились управлять аппаратом, как пилоты высшей квалификации, – ассы. Теперь, у них оставалось всего три взлёта и три посадки. 

Но аппарат обладал, воистину, уникальными способностями, предела скорости у него не было, его полёт происходил бесшумно, поднимался он на любую высоту, изменял направление полёта практически мгновенно, даже под прямым углом, у него не было инерции и все предметы, находящиеся на борту этого аппарата, включая пилотов, так же не имели инерции. Исаак Ньютон при виде этого аппарата, тут же сошел бы с ума, потому, что аппарат опровергал его основополагающий закон. И наши парни тоже обалдели, когда Паша наклонил рычажок джойстика резко налево, и аппарат под прямым углом ринулся налево, парни, ожидая резкой нагрузки в результате инерции на их тела, напряглись, они, ничего не почувствовали. Они сидели в своих креслах, плотно к ним прижатые лямками, и никаких неудобств не испытали, даже немецко-русский словарь, лежащий перед Павлом на приборной панели, не сместился ни на миллиметр. Хотя книга эта очень тяжелая. 

В общем, парни с пустыми желудками, но со сверкающими лицами улеглись спать 

Саш, – сквозь сон пробормотал Павел, – завтра у девчонок танцы, пойдем? 

Только, после ужина, – категорично заявил Сашка, – я, ещё, день не поем, и не то, что танцевать, с постели встать не смогу. 

Я для тебя дополнительную порцию завтра выцыганю, – клятвенно пообещал Павел, – обжора ты мой, ненаглядный. 

Свежо предание, да верится с трудом, – недоверчиво закончил разговор Санька и захрапел. Павел, так же, повернулся на другой бок, и вскоре, братья храпели дуэтом.  

Утро пятницы было тёплым, но по-осеннему прозрачным, воздух был свеж и пах сеном, кое-где, на деревьях в посадке, появились ярко-жёлтые листья. 

Во дворах раздавались женские голоса что-то объясняющие коровам, которых они доили, 

Где-то звякнули подойником о ведро, где-то замычала недовольная чем-то бурёнка. Петухов уже не было слышно за исключением какого-то сумасшедшего, который в одиночестве продолжал свою оду солнцу. 

Под эти звуки братья проснулись, умылись, оделись и самые первые устроились за столом в столовой, с нетерпением ожидая, когда дежурные закончат накрывать столы.  

Паша, помня вчерашнее обещание Александру, пошел на кухню и рассказал поварихе какую-то байку, от которой она хохотала как полоумная девчонка, и выцыганил добавку для Саньки. Сашка не мог обидеть брата и поделился с Павлом дополнительной порцией, в итоге завтрак у обоих был плотный. Потерянные калории вчера, сегодня были восполнены, и парни были готовы к труду и вечернему походу к своим подружкам в Эметовку. Сегодня их группу кинули на прорыв, так как колхозники, под разными предлогами, не хотели работать в пятницу, потому что в субботу и в воскресение они проводят на Одесских базарах, а к базару нужно подготовиться. Поэтому и старалось колхозное руководство использовать студентов на самых тяжёлых и невыгодных работах . 

Одной из таких работ, был сбор арбузов и дынь на колхозном баштане. Урожай в этом году был отменный, арбузы и дыни были крупные и очень нежные. Стоит, чуть не так, взять перезрелый арбуз, как он лопался прямо в твоих руках. Чтобы не выбрасывать, приходилось съедать. И к одиннадцати часам у всех студентов животы были как у беременных женщин, работать не возможно, и каждые двадцать минут, бежишь в посадку.  

В общем, в три часа всех отпустили домой. Близнецы, прибежав в общежитие, наносили воды в бочку летней душевой, приняли душ, надели чистые джинсы и рубашки, 

тщательно причесались и отправились в Эметовку. Уже через час они стучались в комнату, где жили их подруги. Получив разрешение войти, они с сияющими лицами вошли в комнату девочек, Сашка, уже, раскрыл рот, чтобы поприветствовать подруг в шутливой форме, но, увидав лица девчонок, рот закрыл, так и ничего не сказав. Девчонки сидели на своих кроватях с заплаканными лицами. 

Так, в чем дело, что за мировая скорбь, – встревожено, спросил Павел, – что случилось, кто вас обидел? 

Наш руководитель из института, – зачастила Елена, – начал приставать к Ире. Ну, она, по началу, отшучивалась. Затем я подключилась, а он сказал мне, чтобы я не вмешивалась, а то и меня отчислят из института. А ей сказал прямо, что если она хочет получить хорошую характеристику, то пускай не кочевряжится, а не то, он ей такую характеристику напишет, что Ирку отчислят из института за аморалку и плохое отношение к работе. И предупредил, что если Ирина кому-нибудь пожалуется, он всё подстроит так, что Ирине только хуже будет. 

Ир, ну а ты то, что молчишь, что не можешь этого похотливого козла отшить? – зло спросил Пашка. 

Так этому козлу, хоть, плюй в глаза, у него все божья роса, – сквозь слёзы ответила Ирина, – пристал как банный лист к заднице. Нашёл себе подпевалу, Юльку Мительман, запугал её пятой графой, мол где, что не так, она первая на отчисление, вот она и стучит ему на всех. Кто, куда и с кем ходит. Ну, она ему и рассказала, что мы с Ленкой гуляли с вами, почти, всю ночь. Вот он, с тех пор и пристаёт ко мне. Чего, мол, боишься, всё равно не девочка. Знает, сволочь, что родители мои живут далеко и приехать не смогут, потому что очень больны, да и не стану я им жаловаться. Вот, он и изгаляется. А что ему стоит написать всякую гадость про меня, Юльку возьмёт в свидетели, и начнётся проработка по комсомольской линии, всякие выговоры, разборки на бюро. 

Ославит так, что и отчислять, не нужно будет, сама из института убежишь, чтобы только этого позора не терпеть. Он, гад, всё просчитал. 

Павел посмотрел на Александра, тот кивнул головой. Им обоим пришла одна и та же мысль. 

Девчёнки! Мы решим вопрос с этим козлом. Мы его так напугаем, что он потом всю жизнь будет заикаться, – спокойно сказал Паша, – он, кстати, член КПСС?  

Да, – ответила Ирина, – он даже в партийном бюро института. То ли заместитель секретаря, то ли сам секретарь партийного бюро института. Завтра, в двенадцать дня, он проводит собрание всех студентов, работающих в этом колхозе. Наметить цели и взять повышенные социалистические обязательства. Будет председатель колхоза, бригадиры. 

Отлично! – воскликнул Пашка, – вот завтра мы и напугаем его. Но, для того, чтобы это сделать, нам нужно его увидать, но он нас видеть не должен. Это первое. 

Второе, вы с Ленкой не должны бояться ничего, чего бы вы завтра не увидали или не услыхали. И никаких вопросов, мы с Сашей, потом, вам всё объясним. Где будет это собрание? 

В клубе колхоза, в Эметовке, – глядя на Пашу, восторженными глазами, ответила Ирина, только не внутри, а в летнем кинотеатре, это за клубом. Там площадка, окружённая деревьями, с экраном в глубине навеса в виде ракушки, на сцене. 

Значит, ждите нас завтра, и ничему не удивляйтесь, – еще раз предупредил их Павел, – мы с Саньком, сейчас, уйдём, нам нужно приготовиться. 

Близнецы обняли и расцеловали повеселевших подруг, и развернувшись, направились на объект. По дороге, Павел рассказал, что он придумал и расписал их роли. 

Придя на объект они перетащили десять муляжей гитлеровцев в аппарат и рассадили их в входном помещении аппарата по пять кукол с каждой стороны, повесили каждому на шею по автомату Шмайссера. Затем, отойдя на десять шагов, убедились, что покойный обер-лейтенант Лямке был талантливым скульптором, с расстояния в десяток шагов, создавалось впечатление, что солдаты живые. Кроме того, парни, ещё, обнаружили, когда перетаскивали муляжи в аппарат, что они не просто куклы, а заводные куклы. Сашка чуть не дал дёру, когда, перенеся фельдфебеля и усадив его на стул, случайно, включил тумблер, расположенный у куклы между лопаток. Раздалось тихое жужжание и, сидевший фельдфебель, вдруг, повернул голову, сверкнул глазами и, подняв шмайссер, абсолютно, натуральным голосом рявкнул: «Хальт! Хенде Хох!». И, каждые пять минут, он повторял эти движения и слова. Другие куклы, так же поворачивали свои головы, кивали друг другу, поднимали и опускали оружие, но ничего не говорили. В связи с вновь открывшимися обстоятельствами, Павел, несколько, по-другому срежиссировал завтрашний день. Завтра Павлу предстояло сыграть роль майора Пауля Штоца а Александру роль капитана Фрица Баума. Когда они подготовились и, покинув объект, шли домой, Паша задумчиво сказал Александру: «Хорошо, что мы не успели закрасить свастику». 

А тебе Паш, здорово, идет мундир майора, – так же, безотносительно к Пашкиным словам, произнес Саша, – Ты прям вылитый фашист. 

Ой, можно подумать, что тебе было плохо в мундире гауптмана, – с издёвкой парировал Павел, – как фотомодель крутился перед зеркалом.  

Зайдя в столовую, они с удивлением обнаружили, что, ещё, можно получить ужин, чему, несказанно, обрадовались. Хорошо подкрепившись, перед тем как лечь спать, они, ещё раз, проработали канву завтрашней операции. 

Утром, в девять часов, братья уже были у аппарата. Тщательно проверили, как работают включённые куклы солдат, фельдфебель исправно кричал каждые пять минут, солдаты переглядывались и кивали друг другу, поднимали автоматы и прицеливались.  

Саша, нужно будет сделать так, чтобы после крика фельдфебеля, солдаты подняли автоматы и целились в дверной проём, затем ты всех их выключаешь и выходишь ко мне и становишься рядом со мной, – давал последние инструкции Паша. 

Александр занялся с куклами и провозился более часа, но добился, чтобы после крика фельдфебеля, они дружно подняли автоматы и целились в дверной проём. Для этого ему пришлось запитать их электричеством с одного тумблера, который был между лопаток у фельдфебеля. 

Без десяти двенадцать они вылетели из подземного ангара, резко поднялись на высоту пять тысяч метров, и зависли над Эметовкой. На Павле был мундир майора вермахта, а на Александре мундир гауптмана. Свои лица они, на всякий случай, загримировали. Павел наклеил себе усы и бородку эспаньолку, Сашка обошёлся только усами. Через плечо они повесили по новенькому автомату, а в кобуры на поясе, засунули по «Парабеллуму». Мундиры были наглажены, сапоги вычищены до зеркального блеска, 

тульи фуражек были подняты вверх, открывая для всеобщего обозрения свастику с крылышками, вышитую золотой нитью. В руках у Павла был ещё стек, он это тоже подсмотрел в фильме «Чапаев», когда во время атаки капелевцев, офицеры шли со стеками в руках.  

Через пол часа, Паша начал медленно снижаться и, когда до земли было метров триста, они увидали этот летний кинотеатр и людей сидящих на скамейках. На сцене стоял стол накрытый красным полотном, – это был президиум. В президиуме сидели Председатель колхоза, руководитель студентов работающих в Колхозе, и какая то молодая девица, по-видимому, комсомольская активистка. Пашка так филигранно направил аппарат, что он приземлился на свободной площадке, прямо за спинами сидевших на скамьях людей. Поскольку аппарат приземлился бесшумно, то первая реакция на появление летающей тарелки с фашистской свастикой на кабине, была у сидевших в президиуме. Их лица превратились в перекошенные маски, застывшие в тот момент, когда они осознали что это такое, вдруг, приземлилось. Когда заработали гидроцилиндры, открывая входную дверь в аппарат и опуская стилизованный трап, повернули головы и люди, сидевшие на скамейках и так же застыли от непонятной картины. В мёртвой тишине раздался крик какой-то местной женщины: «Ой, лышенько, 

цэ ж нимци!!!»  

В этот момент на трапе появились майор и гауптман, майор начал медленно спускаться вниз по трапу. Люди на скамейках начали подниматься и, судя по их лицам, собрались бежать. Но тут раздался рык фельдфебеля : «Хальт! Хенде Хох!!!». Фельдфебель, и все солдаты, сидевшие по обе стороны входного трапа, подняли автоматы и прицелились в толпу. В этот момент Сашка выключил куклам питание, в этой позе они и застыли. 

Павел, пройдя половину расстояния до президиума, в полной тишине, произнёс какую то длинную фразу по-немецки. Сашка, неимоверно коверкая русский язык, сделал перевод: «Герр майор ставит всех в известность, что непобедимая немецкая армия вернулась, для того, чтобы установить новый порядок. Сейчас ви должны показайт кто тут есть коммунист, партизан и прочий бандит. Если ви показайт коммунистов, ми не будем жечь ваши дома и стрелять жителей этот деревня. Ви понимайт меня? Бистро показывайт кто тут есть коммунист». Затем, когда Сашка закончил перевод, Паша достал платочек и махнул им. Сашка, поднял ствол автомата и пустил очередь над головами сидевших в президиуме. Пули разбивали в щепки навес над сценой. В этот момент к Сашке подошёл местный мужичок и постоянно крестясь, показал на сцену и сказал: « Так вон они, коммунисты, в президиуме». 

Сашка спросил мужика: «И та юнге фрау тоже?»  

Нет, – ответил стукач, – девка не при чём, она у них просто секретарка, а вот те, двое, настоящие коммунисты. 

Сашка поднялся на сцену и, подталкивая в спину похотливого институтского руководителя и председателя колхоза, привёл их и поставил на колени перед майором. 

Пашка сказал короткую фразу, которую Сашка перевел как вопрос председателю: 

«Ты кто такой?». Председатель сказал, что он хозяйственник и с коммунистами не имеет ничего общего, и вообще плевать он хотел на коммунистов.  

Майор, выслушав Сашкин перевод приказал: «Расстрелять», и гауптман с председателем зашли за сцену. Послышалась короткая очередь из автомата, и гауптман подошел к майору и рявкнул: «Яволь, герр майор». Затем майор обратился к институтскому руководителю с тем же вопросом. У того уже брюки были мокрые и он начал юлить и плакать, что он не коммунист и ненавидит коммунистов со страшной силой. 

Гуд, – сказал майор, – шрайбен. 

Майор согласен с вами, коммунистов нужно ненавидеть, ви будете это сейчас писайт, – сделал, по своему, перевод Сашка и подал члену бюро института лист бумаги. 

Шрайбен, шнеллер! – опять коротко буркнул майор. 

Институтский Казанова схватил ручку и написал следующее: 

« Я Лизоблюдов Михаил Макарович, по собственной воле выхожу из КПСС, и никогда больше, не вступлю в партию коммунистов, потому что я их ненавижу».  

Окончив писать, Лизоблюдов поставил свою подпись. Александр взял эту бумагу и вручил её майору. Майор опять выдал длинную фразу по-немецки, которую Сашка перевел чтобы господин Лизоблюдов помнил, что эта бумага может в любой момент очутиться у его институтского начальства. Затем майор подошел к Лизоблюдову и плюнул на него, а тот валялся в пыли и пытался целовать сапоги майора, всё ещё не веря, что его оставили в живых.  

Близнецы развернулись и вошли в аппарат, Павел, резко, поднял его в воздух, затем включил автопилот, который и завел аппарат в подземный ангар. Затем, они переоделись, смыли с себя грим и направились к своим девочкам. По дороге, Пашка спросил, что Саша сказал председателю. Санька, вспомнив об этом начал смеяться, и сквозь смех рассказал, что сказал председателю что я зверь а он добрый, и что он его отпускает, только нужно проползти метров сто, чтобы майор не заметил, и потом пустил очередь в воздух. Ты бы посмотрел, как быстро он полз, невзирая на огромное пивное брюхо. 

Ну что ж, – задумчево сказал Пашка, – будем считать, что операция по воспитанию похотливого козла удалась без жертв и на славу. Сейчас, нужно нам решить, что нашим девчонкам рассказать. Интересно узнали они нас или нет? 

Вот сейчас это и узнаем, – сказал Саша, подходя к дому девчонок. Они постучали в двери и, получив разрешение, вошли. 

Ну где же вы были, – увидав ребят зачастила Ленка, – у нас тут такой случай был , кому не расскажешь, никто не поверит. Нашего Лизоблюдова, этого козла, так опустили, буквально, ниже плинтуса. Он на виду у всех отрёкся от КПСС и написал об этом бумагу. 

Погоди, Лен, не тараторь. Может кто-нибудь толком объяснить, что у вас произошло – спокойно спросил Павел, – может ты, Ирина, попробуешь? 

Дело было так, – начала Ирина, – собрание только началось, успели проголосовать за повестку дня, как сзади нас приземлилась летающая тарелка. 

И оттуда вышли инопланетяне, – перебил её Сашка. 

Да нет, никаких инопланетян, – продолжала Ирина, – на кабине этой тарелки был нарисован фашистский знак, затем снизу опустилась лестница, как в аэропортах к самолету подают. А сейчас держитесь за что-то. По этой лестнице спустились два фашистских офицера, майор и гауптман. А по обе стороны лестницы сидели с десяток фашистских солдат. Их фельдфебель похож на головореза, они тут же взяли нас на мушку. 

Люди, когда пришли в себя хотели удрать, но они пустили очередь над головами из автоматов. Ну, все и сели, где стояли. Потом этот майор сказал, что немецкая армия вернулась, чтобы сделать новый порядок и потребовал показать коммунистов и партизан. 

Я сейчас вам это рассказываю и сама в это не верю, прямо бред какой-то. Так, все-таки, нашелся предатель и показал коммунистов. Ими оказались наш председатель и Лизоблюдов. Председателя расстреляли сразу, а с Лизоблюдова взяли бумагу, в которой он отрёкся от КПСС. Затем фашисты сели в свою летающую тарелку и улетели. Сейчас, все ищут труп председателя и не могут его найти. Наверное, фашисты забрали его с собой. 

Нужен он нам, – пробурчал Сашка. В это время в комнату ворвалась ещё одна девочка, и прямо с порога начала: «Председатель то наш нашелся, его, оказывается, капитан немецкий отпустил, а нашего Лизоблюдова забрала скорая помощь. У него крыша поехала, а может, придуривается. Все видали, как он бумагу писал, что отрекается от КПСС, что ненавидит коммунистов. 

Вы девки чего, белены что ли все объелись, – бубнил Пашка, – какие фашисты, война закончилась в мае сорок пятого года, Германия капитулировала, и каждый год мы празднуем один из самых светлых праздников – День Победы. 

Я же говорила, что нам никто не поверит, а будем доказывать, загремим в психушку, – резюмировала Ирина и продолжила, думая о своём, – мне бы эта бумага, в которой он отрекается от КПСС, очень бы пригодилась. А вы тоже хороши, обещали прийти и помочь, а сами где-то пропали. Скажите мне, как на вас можно надеяться? 

Ну, извини нас Ира, – виновато проговорил Павел и подойдя к Ирине, обнял её и тихонько сказал ей на ухо, – проводи эту Вашу подружку, нам нужно поговорить по секрету. Александр сел рядом с Леной и они о чем-то тихонечко говорили. Вновь пришедшая девочка поняла, что она здесь лишняя, и собралась уходить, её никто не задерживал, и она вышла из комнаты. 

Так, что ты хотел сказать, Паша? – спросила Ирина, сейчас нам никто не мешает. 

Девчонки, пойдем, погуляем, как я понял, сегодня у вас танцев не будет, – предложил Саша. 

А куда пойдем, – с интересом спросила Лена. 

У меня есть предложение, – поглядев на брата, сказал Паша, – давайте пройдёмся вдоль берега лимана в сторону нашей Новой Эметовки и обратно. Вечер теплый, дождя не предвидится, потом зайдем в вашу чайную и вместе поужинаем. Как вам такое предложение? 

У нас есть бутылка вина «Изабелла», это очень хорошее полусладкое вино, вот мы и отпразднуем избавление от этого похотливого козла, – мечтательно предложила Лена. 

Тогда в чайную не пойдём, сейчас, зайдём в магазин и купим хлеба, колбаски, помидорки, сладкую водичку, какие-нибудь рыбные консервочки, чтобы хватило покушать на четверых, – сразу начал планировать Сашка, – и возьмите какое-нибудь покрывало, чтобы его можно было использовать вместо скатерти. 

Девочки собрались за минуту, и они все, гурьбой, вышли из общежития и направились к берегу лимана. По дороге, зашли в магазин и купили всё, что запланировали. Дойдя до мурены, они спустились прямо к воде и устроили пикник. Закончив кушать, они расстелили покрывало и валялись на нём до захода солнца. Несколько раз Павел порывался рассказать девчонкам все, но в последний момент его что-то останавливало. Даже тогда, когда они возвращались назад в Эметовку, уже были сумерки, Саша с Леной ушли метров на пятьдесят вперёд и Павел открыл рот, как из-за ближайшей хаты вышла девочка, которая забегала в комнату с сообщением о том что Лизоблюдова забрала скорая, и увидав парочки с радостью сказала: «Ой, девочки, хорошо, что я вас встретила, в село понаехало военных, милиции и много людей в штатском. Они вызывают каждого, кто там был, когда фашисты прилетели, и каждого допрашивают. Мне поручили разыскать вас и привести к ним. Они в клубе». 

Ладно, пошли девочки, – согласилась Ирина, – ребята, а вы с нами? 

Конечно Ирочка, мы вас подождем возле клуба, – бодренько сказал Павел. 

Они дошли до клуба, и подруги вошли внутрь, а ребята сели на скамейку у клуба. Тут напротив них остановился мужик, который был в последней стадии опьянения, то есть, передвигался вдоль улицы, держась за забор. Когда забор, по какой-нибудь причине, заканчивался, он останавливался, определял, где начинается новый участок забора, прицеливался и делал перебежку. На последних метрах, чтобы не упасть, хватался за новый участок забора и продолжал своё движение. Так этот мужик, в стельку пьяный стоял и таращился на братьев, а потом покрутил руками и сказал загадочную фразу: «Ты дывы, як ци хлопци похожи на цих фашистов. Диты их, чи шо?» Затем, он определился с началом следующего участка забора, который начинался метров через шестьдесят, и ринулся в пробежку. Но, сил преодолеть этот участок не хватило, его занесло, и он рухнул, не добежав, до забора метров пять. Минуты три повозился, потом затих и ещё через минуту оттуда донёсся богатырский храп. 

Саша, под впечатлением увиденного, с гордостью, произнёс: «Что не говори, наш народ непобедим, он все может пережить и всё помнит». 

Обидно блин, – поддержал его Паша, – единственный человек, который нас узнал, так и тот пьяница». 

В этот момент из клуба вышли их девочки и на вопрос о чём их спрашивали, они рассказали, что видели и, что происходило. Но, самое характерное это то, что никто не выдал мужика, который показал коммунистов, даже сам председатель колхоза ничего про него не сказал, а вот о том, как Лизобдюдов писал бумагу, что он ненавидит коммунистов, это рассказали все, даже Юлька Мительман.  

Ну, теперь, этому козлу хана, его из института выпрут, как пить дать, – с удовольствием сказал Пашка.  

Они с девочками пошли и погуляли еще часа два и разошлись по домам, договорившись встретиться утром и пойти на лиман загорать, пока солнышко ещё грело. 

По дороге домой, Павел был молчалив и постоянно хмурился. Сашка заметил такое состояние брата и спросил Пашу, что с ним происходит? 

Понимаешь Сань, кошки у меня на душе скребут, – со злостью отвечал Павел, – то, что мы упекли непорядочного человека в психушку, – неплохо, то, что помогли своим девушкам, – тоже неплохо, но то, что напугали хороших людей, а этому мужику, который показал нам коммунистов, вообще жизнь испортили. Ты думаешь, чего он напился?  

Напился он потому, что, как сельчане его и не покрывали, в своих глазах он останется предателем. А с этим жить, особенно в деревне, очень тяжело. Поэтому и не радует меня всё, что мы натворили. Ты согласен со мной? 

Конечно Паша, у меня точно такое же мнение, но что сейчас уже сделаешь, – с вздохом согласился Саша, – может, пройдет время, всё уляжется и забудется, мы приедем сюда и всё этому мужику расскажем и, попросим у него прощения. 

Да. Санька, другого выхода нет, – согласился Павел. Я, поэтому, и девчонкам ничего не рассказал, хотя меня подмывало это сделать. И я считаю, что бумагу, которую написал Лизоблюдов нужно немедленно спрятать на объекте, а не таскать её с собой. 

Встанем завтра пораньше, и перед тем, как встретится с девочками, занесём бумагу на объект, – предложил Саша, – в кабинете Хельмута положим её в сейф, так будет сохраннее. Они зашли в своё общежитие и, взяв ведро воды, слили друг другу, помывшись, легли в постель. Каждому из них казалось, что длительнее дня у них в жизни не было. 

Утром они проснулись очень рано и уже в семь утра были в столовой, уговорив поварих, быстро позавтракали и через сорок минут были на объекте. Положили бумагу с отречением от КПСС ловеласа Лизоблюдова в сейф оберста Хельмута Отто фон Парлезака. В пол девятого встретились со своими подругами и прекрасно провели день, накупались и назагорались а в шесть вечера расстались с подругами, договорившись, встретится в следующую пятницу и, пойти вместе на танцы. 

Надеюсь, немцы, больше, не прилетят и повода отменить танцы не будет, -съязвил Сашка. 

Мы тоже надеемся, – сказала Ира, – но даже если они и прилетят, всё равно приходите, мы будем вас ждать. 

Помахав друг другу руками, они разошлись. 

У нас осталось два вылета и две посадки, – грустно произнес Саша, – жаль будет расстаться с таким чудом техники. 

Я где-то читал, не помню только где, что немцы достигли больших успехов в проектировании и строительстве аппаратов, подобных нашему, но им не хватило времени. 

Там писалось, – продолжал Павел, – что они перевезли производство летающих тарелок, станки, материалы, учёных в какое-то место в Антарктиде. И многие видали летающие тарелки в Антарктиде, вылетающие, прямо, из-под воды. Американцы, даже, гоняли один из своих флотов в Антарктиду с целью отловить эти тарелки, но что им удалось сделать, сведений об этом нет, а может быть, и есть, только они засекречены. Ведь, холодная война между США и СССР, длится до сих пор. Обладая, хоть одна из этих стран такими аппаратами, как у нас на объекте, она уже давно была бы победителем и диктовала свою волю всему миру. Я хочу посмотреть на то, чего достигли те немцы, которые работали в Антарктиде. Какие аппараты лучше, тот, что построил и оснастил Хельмут или те, что построили и оснастили в Антарктиде. И если нам удастся встретить такую тарелку, в которой настоящие фашисты, я имею желание завалить её насмерть. Нельзя давать агрессивным странам преимущества. Ты будешь со мной Саша? 

А куда же я денусь из подводной лодки, я твой брат и буду с тобой всегда, – буднично подтвердил Саша. 

Тогда, отпрашиваемся у нашего старшего на понедельник и вторник, закупаем продукты на два дня и, в Антарктиду. А сейчас давай зайдем к нашему бригадиру, – закончил дебаты Павел. 

Бригадир жил недалеко от их общежития, поэтому близнецы зашли, сперва, к нему. 

Наврав с три короба, что им нужно быть в Одессе в понедельник и вторник по очень важным обстоятельствам, они попросили предоставить им отгул на эти дни. Бригадир сказал, что очень доволен их работой и разрешил отсутствовать до утра среды. Просил его не подвести. Близнецы поклялись, что утром в среду будут на работе, как из пушки. 

Затем они пришли в общежитие, помылись и легли спать. А на следующее утро, случайно, проплывающий мимо рыбак на резиновой лодке, наблюдал такую картину. В дымке над водой, в предрассветных сумерках, вдруг, бесшумно, часть каменной стены высокого берега лимана, отошла внутрь и, оттуда вылетела серебристая птица и в течении секунды, исчезла в начинающем синеть небе. Он посмотрел на каменную стену берега, все было как всегда, серебристой птицы не было, и рыбак списал это видение на полтора лишних стакана водки, выпитых им с его кумом вчера. 

АНТАРКТИДА, материк в центре Антарктики. 13975 тыс. км2 (в т. ч. 1582 тыс. км2 — шельфовые ледники и острова, причлененные к Антарктиде ледниками). Постоянное население отсутствует. Средние высоты 2040 м (самый высокий материк на Земле), наибольшая — 5140 м (массив Винсон в горах Элсуорт). Восточная и большая часть Зап. Антарктиды — докембрийская Антарктическая платформа, окаймленная более поздними складчатыми сооружениями. Территорию Зап. Антарктиды занимают каледонская плита и андийский складчатый пояс Св. 99% территории покрыто льдом (средняя мощность 1720 м, наибольшая — св. 4300 м; объем 24 млн. км3); свободные ото льда участки встречаются в виде оазисов, горных массивов, нунатаков. 

В Вост. Антарктиде полюс холода Земли (-89,2 °С на станции «Восток»); средние температуры зимних месяцев от -60 до -70 °С, летних от -30 до -50 °С; на побережье зимой от -8 до -35 °С, летом 0-5 °С. Часты очень сильные ветры. 

Из растений встречаются цветковые, папоротниковые (на Антарктическом п-ове), лишайники, грибы, бактерии, водоросли (в оазисах). На побережье обитают тюлени, пингвины. 

Полезные ископаемые: каменный уголь, железная руда, слюда, медь, свинец, цинк, графит и др. Антарктида открыта в январе 1820 российской экспедицией Ф. Ф. Беллинсгаузена — М. П. Лазарева. В нач. 20 в. в Антарктиде побывали Р. Скотт, Э. Шеклтон, Р. Амундсен, Д. Моусон и др. В 1911 экспедиция Р. Амундсена и в 1912 Р. Скотта достигли Южного полюса. В связи с Международным геофизическим годом (1957-58) и в последующий период созданы полярные научные станции различных стран мира; 48 станций в 1991г. 

В то время, как рыбак решал для себя, что же явилось причиной его видения, близнецы пересекли Черное море, Турцию и находились на подлёте к Красному морю держа курс строго на Юг. Павел на автопилоте выставил точку зависания на высоте два километра у антарктического побережья моря Беллинсгаузена. Он планировал там осмотреться, а затем перебазироваться на побережье моря Росса между зонами притязания Австралии и Новой Зеландии между семидесятой и восьмидесятой параллелями, невдалике от Итальянской исследовательской станции Terra Nova. На востоке от этих мест, находилось одно из самых больших ледяных полей, мощность льда там составляла 

две тысячи восемьсот метров. Большой интерес так же представлял Bentley Subglacial Trench, глубина этого провала достигала двух тысяч пятисот сорока метров.  

Полёт протекал нормально, аппарат работал прекрасно. Скорость полёта составляла около трёх километров в секунду, увеличивать Павел не хотел, так как при большей скорости ничего внизу рассмотреть было невозможно, а так, хоть, очертания материков можно было узнать. Павел выбрал высоту полёта в пятнадцать километров, полагая, что гражданская и военная авиация на такую высоту не полезут. Только, специальные самолеты могли достигать этого потолка, кроме того, оказалось, что полковник оснастил аппарат радаром, который находил и опознавал объект, находящийся в воздухе на любой высоте на расстоянии в сто, а может и более, километров. Когда Павел это узнал, он ещё раз, мысленно, назвал полковника величайшим изобретателем. 

В кабине была тишина, нарушаемая только тонким жужжанием гирокомпаса, да лёгкий запах ацетона щекотал ноздри. Утром, когда они с Сашкой закрашивали свастику на кабине, они забыли закрыть дверь в аппарат, а краску развели ацетоном, чтобы высохла побыстрее. Вот запах и остался, деваться ему некуда, кабина закрывалась герметично. 

Ничего в Антарктиде проветрим, – подумал Павел, – там, пока, самый чистый воздух на планете. Он посмотрел на брата, тот, сидя в кресле второго пилота задремал, и так сладко посапывал во сне, что Павел захотел, тоже, поспать часок. А лететь им до точки зависания необходимо, ещё, чуть более двух часов. 

Саша подьём, – разбудил брата Павел, – смена караула, я часок посплю а ты, внимательно, следи за экраном радара, если что, постарайся избежать неприятностей. 

Передаю управление. Паша включил тумблер и его джойстик, сразу, стал как влитый, застыв в одном положении. 

Есть командир, принимаю управление аппаратом на себя, – отрапортовал Сашка, – а чего у нас в кабине ацетоном воняет. 

Ты что, забыл, что мы с утра с тобой делали, чем мы фашистские знаки закрасили, – напомнил Сашке Павел, – прилетим в Антарктиду, зависнем над точкой и проветрим помещение. 

А что, тут нет вентиляции, – с сомнением покрутил головой Сашка, – наверное, есть, только, мы не знаем, как она включается. А может, она работает автоматически? 

Всё может быть, прилетим, разберёмся, – полусонным голосом ответил Павел, - 

нам, всё равно, в режиме ожидания придется провести много времени. Павел зевнул и замолчал. Сашка промолчал тоже, а аппарат пожирал пространство со скоростью десять тысяч восемьсот километров в час. Радар, исправно, фиксировал воздушные цели на высоте то восемь километров, то десять, и на других высотах так же, но, на их высоте, ни одно воздушное судно не пересекло их маршрут. 

Ровно через час Павел проснулся, аппарат всё так же пожирал пространство, по Пашиным расчетам они находились над Индийским океаном. 

Что нового Сань? – потянувшись, спросил Павел. 

Всё в порядке, командир, как отдохнул? – бодро ответил Саша. 

Отдохнул, просто, отлично. Мне кажется, что запах ацетона исчез, – принюхиваясь, заметил Павел, – мы, ещё, не над расчетной точкой? 

Пока нет, но, судя по наличию в океане айсбергов, уже на подходе, – предположил Саша. 

Тогда беру управление на себя, – приказал Павел, и подключил джойстк управления аппаратом, на своей панели. В тот же момент аппарат начал подчиняться любому движению рычага джойстика Павла.  

Как ты думаешь, Саш, – предложил Павел, – давай испробуем лучевые пушки, о которых писал Хельмут, а то, вдруг, нам нужно будет защищаться, а способности нашего  

вооружения мы не знаем. Есть предложение, расстрелять первый встреченный нами айсберг, всё равно, от них в океане одни неприятности, и история гибели «Титаника» яркое тому подтверждение. 

Я двумя руками за, – загорелся Александр, – только стрелять буду я. Ты выведешь 

аппарат на цель, а я пальну. 

Договорились, – сказал Павел и выключил автопилот. Затем, он опустился на высоту пятьсот метров и уменьшил скорость в десять раз. Через несколько минут, Павел увидал крупный айсберг, которого господствующие в этом районе океана ветра гнали на север, в места оживлённых морских дорог. Павел направил аппарат прямо на айсберг. Когда расстояние между айсбергом и аппаратом сократилось до километра, Павел скомандовал «Огонь». Сашка поднял защитный кожушок над кнопкой пушечного залпа, и нажал на кнопку. В тот же момент, расположенные справа и слева от кабины пилотов лучевые пушки произвели залп. Две багрово красные молнии, по ионизированному воздуху, как по двум туго натянутым нитям, которые сделали прицелы пушек, ринулись и ударили по айсбергу. На глазах у парней, огромная глыба льда, большая часть которой находилась под водой, в течение нескольких долей секунды, разлетелась на мелкие осколки льда. 

Вот это да, – протянул ошарашенный Саша, – не хотел бы я попасть под такой залп. 

Мощность пушечек, впечатляет – поддержал брата Павел. А затем продолжил, – ложимся на наш курс, включаю автопилот и подтверждаю все предыдущие параметры движения. 

Минут через тридцать, аппарат снизил скорость, почти, до нуля, а затем, и вовсе завис. Паша посмотрел на экран компаса и увидал, что координаты точки зависания соответствуют заданным автопилоту. 

Теперь можно расслабиться и перекусить. Они достали из холодильной камеры свои продукты, сделали себе чай и плотно поели. Затем Паша распределил часы вахт и цель их экспедиции. Они должны были в этой точке продежурить не менее двенадцати часов, фиксируя на радаре всякий неопознанный летающий объект. Если таковой появится, необходимо разбудить напарника и проследить откуда он пришёл и куда удалился. 

Понимаешь Санёк, – вспоминал Павел прочитанные им сведения об летающих дисках в Антарктиде, – по моему, сразу после войны эскадра адмирала Бёрда, которая искала Немецкую базу строительства и доводки летающих дисков, подверглась нападению этими дисками. Я не помню, какие потери понесла эскадра, но потрепали её здорово. Адмирал Бёрд предполагал, что Антарктический портал летающих дисков находится в районе Южная Георгия. Последний раз, летающий диск видели в том районе в 1979 году, то есть год назад. А в 1976 году девятнадцать летающих дисков спикировали на Антарктиду. Кстати, в 1947 году летающие диски видели вылетающими из-под воды в  

Районе островов Южная Георгия. Мы с тобой понаблюдаем здесь до утра, затем зависнем над итальянской исследовательской станцией «Терра нова», а к вечеру переместимся к Островам Южная Георгия, погрузимся в Океан и под водой обойдем остров вокруг. Сань, посмотри в тетради Хельмута, на какую глубину может погрузиться аппарат, там ещё схема вхождения в воду нарисована, параметры движения указаны и угол, под которым нужно входить в воду. Александр достал из сейфа кожаную тетрадь Хельмута. Они с Павлом, внимательно, изучили и запомнили все инструкции по вхождению в воду, которые написал полковник в своей тетрадке. Оказалось, что аппарат свободно может погрузиться на глубину не более двухсот метров, свободно передвигаться под водой со скоростью не более восьмидесяти километров в час. Эта скорость, была намного больше, чем у любой, самой современной подводной лодки, правда, от торпеды, если она по ним будет пущена, удрать будет сложно. 

Я всё понял, – доложил Саша, – и поскольку первая вахта твоя, я с часок посплю, а потом, приготовлю нам поужинать. 

Саша откинул своё кресло, сложил руки на груди и через некоторое время уснул. 

Павел, устроился поудобнее в кресле, и внимательно, следил за экраном радара. Минут через сорок на экране радара появилась ярко светящаяся точка, которая появилась, явно, из космоса, и шла направлением на Южный полюс. Эта цель шла с очень большой скоростью, внезапно, она резко изменила направление и начала двигается по направлению к ним. Павел разбудил Александра и сказал приготовиться к атаке. Александр мгновенно сообразил, что нужно делать. Не доходя, до точки зависания аппарата парней, летающий диск резко ушёл вверх и исчез с экрана радара. 

Как ты думаешь Паш, что это было, – сказал Сашка после исчезновения летающего диска. 

В той же статье было написано, что некоторые ученые выдвинули гипотезу, – спокойно начал говорить Паша, – что полюса земли являются входом и выходом космических червячных туннелей ведущих в разные звёздные системы. Причём, если лететь по прямой, то для того, чтобы долететь до какой-нибудь звезды нужно затратить сотни световых лет, а если по червячному переходу, то, совсем, немного времени. Мне кажется, что этот аппарат рассмотрел нас и полетел докладывать своему начальству, что земляне владеют летающими дисками. 

Я его тоже рассмотрел, – сказал Саша, – правда, в прорези прицела лучевой пушки, но их аппарат , конечно, похож на наш, только раз в десять больше, и более красив. 

Кому, что нравиться, – буркнул Паша, – мне больше наш по нраву. 

Даже, с серебристыми кляксами на месте закрашенных свастик, – съехидничал Саша. 

Даже с ними, – упрямился Павел, – иди, готовь ужин, тебе заступать на вахту через полчаса. 

Саша сделал по бутерброду с колбасой и сыром, достал пару помидор и они сели ужинать. Пока они справлялись с бутербродами, закипела вода для чая и они, приготовив себе по чашке чая, принялись чаёвничать, не отрывая глаз от экрана радара. Они несколько раз сменяли друг друга, но экран был пуст, никто в Антарктиде больше не летал. 

Утром они поменяли место и передвинулись, как и планировали, в точку над итальянской исследовательской станцией «Терра нова». 

За двенадцать часов дежурства у моря Росса, между зонами притязаний Новой Зеландии и Австралии, над ледяным плато земли Виктории и Земли Королевы Мод, братья не встретили ни одного летающего предмета, за исключением метеорологического зонда. К шести часам вечера они решили переместиться в район острова Южная Георгия и, сбросив скорость до тридцати километров в час, под углом в двадцать один градус к горизонтали, они вошли в воду океана и погрузились на сорок метров. Аппарат вёл себя под водой, так же, легко и свободно, как и в воздухе. Пространство внутри аппарата было герметично, автоматическая система регулировки состава воздуха работала отменно. Время от времени раздавался щелчок реле включения подпитки кислородом, углекислый газ впитывался специальными поглотителями. Согласно, инструкциям полковника, они могли находиться под водой беспрерывно в течение сорока суток, затем, необходимо было заменить элементы поглощения в углекислотных поглотителях. 

Метров за триста до береговой линии острова они увидали дно океана, опустившись на него, глубиномер зафиксировал глубину в сто десять метров. Продвинувшись к острову на расстояние ста пятидесяти метров, где глубина была восемьдесят метров, они начали движение вокруг острова. Братья смотрели на дно океана с восторгом. Тут кипела жизнь, камни на дне были покрыты водорослями, над дном плавала рыба и какие-то крупные животные. Саша высказал предположение, что это могли быть морские киты, которых всегда в антарктических водах полно. Неожиданно, радар показал на дне крупное скопление металла. Павел убавил скорость до минимума, и повел аппарат к этому скоплению металла. Вода была довольно прозрачная и вскоре близнецы увидали лежащую на дне большую подводную лодку. Павел подвёл аппарат совсем близко и на малой скорости они начали обходить лодку вокруг. Обогнув нос лежащей подводной лодки, они увидали на правой скуле лодки огромную пробоину, и огромная трещина струилась по корпусу лодки, заходя за боевую рубку. 

Сдаётся мне, – произнёс Александр, – эти ребята в лодке напоролись на мину,  

причём, наверное, свою же мину, поставленную для того, чтобы никто чужой не мог здесь пройти. Может быть шторм или айсберг, подводная часть которого втрое больше надводной, сорвали мину с талрепа, и она свободно передвигаясь, налетела на эту подводную лодку. Взрыв был настолько мощным, что лодка лопнула, начиная от носа до кормы, не говоря, уже, об этой огромной пробоине. Значит, тут могут болтаться на талрепах такие же мины. Нужно быть очень осторожными в этом месте. 

Полностью с тобой согласен Санёк, – задумчиво проговорил Павел, – но из этой ситуации следует ещё один вывод. Что тут делала немецкая подводная лодка с обозначением на рубке ХР-45? Посмотри в тетради полковника, какой у них был номер подразделения? 

ХР-45, – потухшим голосом ответил Саша. 

А теперь посмотри что написано на рубке под свастикой? – наседал Павел 

ХР-45, – как заведенный повторил Саша. 

А что из этого следует? – задорно спрашивал Павел. 

Понял, – я всё понял! Лодка шла на свою базу, которая находится на этом острове, - 

лихорадочно проговорил Саня, – нам нужно туда, куда направлен её нос. 

Правильно братан, – уверенно заявил Павел, – но чуть – чуть правее, взрыв повернул налево её нос. Согласен? 

Меньше слов, больше дела, – поговоркой ответил Саша и сел в кресло второго пилота. 

Санёк, учитывая тот факт, что у тебя зрение лучше, – предложил Павел, – возьми управление на себя. 

Переключай на меня, и включи, заодно, передние прожекторы, – с азартом проговорил Саша. 

Бери точно по курсу подлодки, – посоветовал Павел , – а метров через семьдесят на два градуса вправо по компасу. 

Аппарат малым ходом пошел по курсу подводной лодки. Стоп, по курсу мина. 

Справа, тоже, мина и слева тоже, – разговаривал сам с собой Александр.  

Ты знаешь Паша, – виноватым голосом произнёс Сашка, – я, наверное, вернусь к лодке и там, сразу, возьму курс на два градуса правее, судя по всему, существует коридор, по которому можно пройти. 

Так Саша и сделал, он вернулся к лодке, взял на два градуса по компасу правее курса лодки, и действительно, попал в коридор. С двух сторон были мины, по курсу мин не было. Они прошли метров сто по коридору, мины кончились, но глубина не уменьшалась, мало того она увеличивалась. Саша вёл аппарат параллельно уровню дна, и метров через пятьдесят, перед ними в скале, они увидали подводный туннель, ведущий внутрь острова. 

Саша аккуратно ввёл аппарат в туннель, продвигаясь по туннелю, очень, медленно, он увидал впереди ворота, открывающиеся внутрь. 

Ну, вот и всё, приехали, – пробубнил Саша, – что будем делать? 

Павел задумался, затем, достал пульт, которым открывался вход на их объект, направив его на ворота, он нажал кнопку «Открыть». Минуты две ничего не происходило, затем раздался скрежет, и створки ворот начали поворачиваться внутрь. Открыв проход достаточный для аппарата, ворота остановились, по-видимому, заклинили. Саша, потихоньку, двинул аппарат вперёд. Проплыв ещё метров сто они попали в бетонное корыто, дальше хода не было. Саша поднял аппарат из воды и завис над водой метрах в трёх. Передние прожекторы осветили огромную пещеру подо льдом. Бетонный пирс для подводной лодки был главным сооружением этой пещеры. Из неё вел туннель внутрь, посреди пола туннеля были рельсовые пути. Саша с Павлом, посовещавшись, решили взять пистолеты и, оставив аппарат, пойти на разведку. Они хотели приземлить аппарат на пирсе, но вспомнив, что у них останется только одна посадка, оставили его зависшим над пирсом на высоте одного метра. Они взяли пистолеты, фонари и спрыгнули на пирс. Внимательно оглядев пирс, они пошли по туннелю внутрь. Система была та же что и на их объекте. У них над головой загорался светильник, как только они проходили он гас, загорался следующий. По двум сторонам туннеля были двери, заглянув в первую они увидали большой механический цех с токарными, фрезерными, сверлильными и другими металлообрабатывающими станками. В следующем помещении располагался литейный цех и кузница. Ещё в одном помещении была химическая лаборатория, затем в следующем, судя по наличию ЭВМ, информационно вычислительный центр. Затем шли бытовые помещения, столовая прачечная, кинотеатр. А дальше, в самом конце, точно такой же циркульный зал, как и тот, в котором близнецы нашли свой аппарат. В нём стояло два аппарата, чем-то похожие и одновременно не похожие на тот аппарат, на котором, они прилетели. Нигде не было ни одного человека, и печать запустения стояла на всём. Павел подошёл к аппаратам стоящим на опорных треногах. По форме они были похожи, но принцип их работы отличался в корне. В качестве движителя использовались вентиляторы, что-то похожее на суда на воздушной подушке, зато свастика на кабине была, точно, такая же, как та, которую братья замазали серебрином. Судя по всему, эти аппараты были недоработаны. Далее, братья зашли в дверь, ведущую в глубь острова и, все поняли. Здесь находились, как в холодильнике, человек сто пятьдесят, может быть больше, но если основная масса умерших были измождены и умерли явно от голода, то часть других трупов была застрелена, то есть приняли насильственную смерть. Был там и человек в генеральской форме с пистолетом в руках, который сам себе пустил пулю в лоб. 

Он сидел за столом, лицом к горе трупов на леднике, температура в этом помещении была минус двадцать градусов по Цельсию. Под левой рукой у него был конверт, правая рука с пистолетом «Парабеллум» отброшена выстрелом и свисает вниз, голова откинута, глаза смотрят в ледяной потолок. Саша, осторожно, вытянул из-под руки генерала конверт, открыл его и попытался прочесть, но ничего не понял и передал письмо Павлу. 

Тот, так же, пытался прочитать и сказал Саше: «Я не всё понял, что этот генерал написал, но общий смысл сводится к тому, что почему-то не пришла лодка с продуктами, у них началось людоедство, все ловили друг друга и пытались убить, чтобы съесть, он лично расстреливал этих людей. Потом, все начали умирать от голода, а лодки с продовольствием всё не было, наконец, он остался один и покончил жизнь самоубийством. 

И что меня удивило больше всего, в конце письма он приписал: «Хайль Гитлер!» 

Какая гадость, как пауки в банке перегрызть друг другу глотки готовы были за жратву, – сказал Саша, кидая письмо генерала на его труп, – фашист он и в Антарктиде фашист. 

Идем дальше, надо поискать конструкторскую документацию, – предложил Павел, и они направились в комнату, расположенную рядом с информационно- вычислительным центром. Это было конструкторское бюро. Там, они нашли несколько томов конструкторской документации, связали её в стопки и направились к своему аппарату. Он висел на высоте в один метр, ни на сантиметр, не сдвинувшись с заданной точки. Братья погрузили документацию, сели сами в аппарат, и, погрузившись, вышли по подводному туннелю в открытое море. Чтобы не рисковать, они не пошли подводным коридором между минами, а, поднявшись над водой на сто метров, расстреляли все мины, 

изрядно напугав живущих на острове Императорских пингвинов. 

Ну, что Паш, домой? – спросил повеселевший Сашка. 

Домой, конечно, домой, – ответил Павел и безотносительно ко всему, вдруг, добавил, – он был величайший изобретатель в мире. 

Затем, Павел выставил координаты объекта, параметры полёта и включил автопилот. 

Спустя два с половиной часа они были на объекте. Полёт домой контролировал Саша, Пашка в это время просматривал конструкторскую документацию. Из этих бумаг он выяснил, что немцы занимались летающими дисками с 1919 года. В 1922 году они создали первый диск, который изменял вокруг себя ход времени. Но вся работа тормозилась отсутствием хорошего компактного двигателя. Это яркий пример того, как новаторские идеи обгоняли существующую технологию. Пришедший к власти в Германии Гитлер понимал, какое преимущество он будет иметь, если его ученые создадут машину времени и летающие диски. Он создает специальное подразделение, которое занимается только этими вопросами, оно называлось NNRB. В 1935 году они привлекли для совместной работы инженера Виктора Шауберга, изобретателя двигателя использовавшего для работы механизм взрыва, и в 1935 году был испытан первый диск с двигателем Шауберга.В 1942 году немцы выпускают семнадцать аппаратов маркиVRIL-1 Ягер. Но война стремительно катилась к краху гитлеровской Германии. Инженерам и техникам не хватало времени доработать эти аппараты. Тогда в Антарктиде создаётся предприятие по производству и доработке летающих дисков названное в документах Новая Швабия, подобные предприятия создаются так же в районе реки Амазонка, в скалах и шхерах Норвегии. Но ни у кого кроме полковника Хельмута Отто фон Парлезак, ничего не получилось, то над чем работали более ста пятидесяти ученых, техников и рабочих в Новой Швабии, и близко, не отвечали параметрам аппарата Хельмута. Хотя в Антарктиду перевезли весь цвет инженерной мысли Германии того времени. 

Теперь, в этом убедился и Павел, который боялся, что в Антарктиде, подо льдом, готовится новое оружие. А оно было сделано гением-одиночкой на территории Украины, недалеко от Одессы. 

Нет, – ходил кругами возле аппарата Пашка, – нельзя потерять такой аппарат, и сделать, мы ничего не сможем. Он же гений, этот полковник. Мы весь мир облетели на этом аппарате, он даже не чихнул, работал как швейцарские часы. И если он написал, что в нём заложен взрывной механизм, значит, он заложен. Начнём ковыряться, искать и запустим механизм раньше. Не знаю, что делать. Думал, что конструкторская документация, которую мы вывезли из Антарктиды, поможет, но, фиг вам, те аппараты как телега по сравнению с нашим аппаратом. Что же делать? 

Может привлечь учёных, взрывников, пусть ищут, – осторожно предложил Сашка. 

В этом и гениальность Хельмута, для того чтобы искать, нужно что-то вскрыть, куда-то заглянуть и в тот же момент включается механизм самоуничтожения, – возразил Павел. 

А если попробовать имперически, ничего не трогая, работает только мысль, – следующий вариант предложил Сашка. 

Это идея, давай с тобой рассуждать, – загорелся Павел, – Он сказал, пять взлетов и пять посадок. Как их посчитать? Посадки – четыре раза создавая нагрузку на посадочные аутригеры какой-то датчик пропускает соединение контактов взрывного механизма, пятый раз нагрузка на аутригеры и, механизм включается. Тогда, каким образом включается механизм, когда человек начинает его искать. Человек начинает откручивать винты крепления панелей управления и других технологических люков. Значит к одному из винтов или панелей подсоединён датчик, включающий механизм. К какой? Мы не знаем. А, не сняв ни одной панели и не вскрыв ни одного лючка, мы не заблокируем датчики. Так что, имперически, тоже, не подходит. 

Ладно, хватит мозги сушить, – сказал Сашка, – пойдем, доложим бригадиру, что мы вернулись, утро вечера мудренее. 

Пошли, – уныло согласился Паша. 

У меня предложение, – сказал Сашка, – устроить весёлые похороны аппарату, но предварительно, пригласить наших подруг, покатать их к звёздам, потом, посадив аппарат в ангаре объекта, самим выйти и, через пол часа, взрыв. Он сам взорвётся, и сам себя и похоронит. 

Я думаю, что так и нужно будет сделать, – согласился Павел и добавил, – это же черт знает что!  

Все последующие дни, до пятницы, Пашка ходил мрачнее тучи, от назойливых сокурсников выражавших ему своё участие, отмахивался как от мух. В пятницу после работы, помывшись и переодевшись, братья направились в Эметовку к своим подругам. 

Был уже конец сентября, солнышко светило ещё ярко, но уже грело не так, как летом. Деревья в посадках, рощицы в балочках меняли свой зелёный цвет на багряно золотой. Поля в основном были убраны, заканчивалась уборка бахчёвых культур и винограда. Студенты чувствовали, что скоро они сядут за столы в аудитории и, будут слушать лекции. И начнётся студенческая жизнь в полном её объёме и разнообразии. Прошел слух, что третьего октября они будут уезжать, по этому поводу второго октября, в воскресение, будет торжественное собрание, где руководство колхоза объявит результаты социалистического соревнования среди студентов. Будет зачитана ведомость с указанием заработков студентов. 

Сегодня, же, была пятница, и парни, встретив своих девочек, предложили им после танцев прогуляться вместе вдоль берега лимана. Танцы закончились без четверти одиннадцать и молодые люди гурьбой разбрелись кто, куда. 

Близнецы, вместе с Ириной и Леной, спустились к самой воде и медленно пошли по берегу лимана по направлению к Новой Эметовке. Они шли парами, первыми Паша с Ирой, шагах в десяти, сзади, Саша с Леной. Когда они дошли до каменной мурены, Паша остановился, дождался брата с Леной и задал девушкам вопрос о том, имеют ли они часа два времени, и смогут, ли, хранить тайну, причём, хранить эту тайну необходимо всю оставшуюся жизнь. 

После этих слов Павла на лицах девчонок появилось выражение, что им показали торт, рассказали кокой он вкусный, а попробовать не дают. Они дружно закивали головами, обещая хранить тайну до смерти. Тогда Павел, подойдя к стенке берега, легко стукнул кулаком по торчащему из стенки камню окатышу. Раздался щелчек, и верхняя часть камня откинулась, как крышка. Павел нажал на красную кнопку, которая была в глубине окатыша под крышкой, и часть стены, бесшумно, отошла внутрь, открыв туннель, ведущий внутрь берега. У девчонок лица вытянулись, и они, с испугом, заглядывали в этот коридор. Парни взяли девочек за руки и повели внутрь этого коридора. Каждая из них, вцепившись в руку своего кавалера и прижавшись к нему, безмолвно, следовали с братьями. И парни почувствовали, как трепетали их сердца, и зауважали девчонок, которые преодолевали свой страх и, полагаясь на своих кавалеров, следовали с ними. Они прошли лабораторию, арсенал, с муляжами солдат вермахта молча, только, Лена пискнула с испугу один раз, когда увидала, как у фельдфебеля блестят его глаза. Сашка для усиления эффекта подошёл к Фельдфебелю и включил тумблер у него между лопаток. 

Фельдфебель поднял автомат на уровень прицела и рявкнул: «Хальт! Хенде Хох!!!» 

Тут, Ирина не выдержала и, глядя на парней, начала: «Так это Вы были…» Не закончив, она замолчала. Когда они пришли в циркульный зал, и остановились на верхней площадке лестницы, девчата от удивления совсем речь потеряли и остановились как истуканы. 

Ребята, – наконец прорвалось у Ирины, – или вы нам всё рассказываете, или если нет, то дальше мы с Вами не пойдём. Может быть, вы, действительно, фашисты или инопланетяне, или , не дай бог, маньяки, насильники. 

Согласен, – ответил Павел и рассказал им все, начиная с его падения в лабораторию, всё, кроме полёта в Антарктиду. 

Подруги смотрели на братьев с немым обожанием, и спустились к аппарату. 

Заходите девочки, милости просим в летающую тарелку, и проводив их в кабину пилотов, усадил в кресла, Ирину за спиной Павла, Лену за своей спиной. Затем парни сели в свои кресла и начали подготовку к полёту. Павел спросил у девочек, куда бы они хотели полететь. 

А куда можно успеть за два, три часа? – спросила Лена. 

На полюс и обратно, – серьёзно ответил Александр. 

А можно на остров Пасхи? – робко спросила Ирина. 

Все хотят на остров Пасхи? – спросил Павел, – других пожеланий нет? 

Аппетит приходит во время еды, – с вызовом ответила Ирина, – давайте начнём кушать, а там видно будет. 

Хорошо, нажмите зелёные кнопки на правом поручне ваших кресел, – скомандовал Павел и слегка поднял аппарат над местом его стоянки. 

Когда упругие и прочные лямки прижали девочек к их креслам, Павел нажал на пульте кнопку « открыть». Сразу, погас свет и стена циркульного зала, бесшумно, пошла внутрь и вправо, заняв своё место в нише. 

Павел подал рычаг джойстика вперёд, аппарат, плавно вылетел из своего ангара и завис над лиманом на высоте метров десять. Павел оглянулся, и девочки посмотрели назад и увидали, как стена мурены становиться на место, закрывая проём. Затем, Павел поднял рычаг джойстика наверх, и аппарат рванулся к звёздам с нарастающей скоростью. На высоте в двести пятьдесят километров, он остановил подъём аппарата и девочки залюбовались звездами, которые засверкали как бриллианты на чёрном бархате ночного неба. Павел видел на экране радара, что к ним приближается международная космическая станция «МИР», она прошла в метрах трёхстах от висевшего, неподвижно, аппарата. Было четко видно, как к иллюминаторам станции прильнули космонавты, стараясь, получше, рассмотреть их аппарат, и их удивлению не было предела, когда они увидали двух парней и двух девушек махавших им руками и посылавших воздушные поцелуи. Поцелуи посылали девчонки и Сашка, не выдержав, рявкнул на девиц: «Кончайте посылать поцелуйчики чужим мужикам, мы с Пашкой, ревнуем.» 

А потом долго бурчал себе под нос, – тоже мне , космонавты, а чем мы хуже, тоже в космосе. 

Павел начал осторожно спускать аппарат к земле, памятуя инструкции полковника, о входе аппарата в воду. Он вошёл под углом в атмосферу земли и с малой скоростью, а потом, сообразил, что плотность воды отличается от плотности воздуха многократно, а вот плотность атмосферы не так сильно отличается от плотности космического вакуума, причём аппарату, абсолютно, необязательно входить в атмосферу на большой скорости. Перегрева оболочки аппарата не будет, если войти в атмосферу с нормальной, крейсерской скоростью. Когда они уже были на высоте в пятнадцать километров, Павел выставил на автопилоте координаты и параметры полёта к острову Пасхи, и спустя минут тридцать они зависли на высоте в триста метров над островом Пасхи. Затем Павел на малой скорости начал облет острова, рассматривая с верху установленных на берегу острова то в одном, то в другом месте, каменных идолов, с красным головным убором и вытянутыми вниз ушами, тысячелетиями, с одинаковыми выражениями лиц, они смотрят в океан. Что они видели за эти годы, кто их установил и для чего, – это великая загадка. 

Павел не обращая внимания на огромную толпу туристов, которые заметили их аппарат, и показывали друг другу на них руками, закончил облет острова, а затем он нырнул в воду и под водой обошел остров Пасхи еще раз. Оказалось, что каменные идолы есть и под водой на наклонном шельфе острова, плавно спускавшегося в глубину океана. 

Так как остров Пасхи является островом вулканического происхождения, то много веков назад, когда вулканическая деятельность в районе острова была активна, остров начал погружаться в океан, жители вырубали из базальта идолов и устанавливали их на берегу лицом к океану. Выражение лиц у идолов было устрашающим. Этим, островитяне пытались остановить погружение острова в океан. На голову идолу водружали глыбу красного базальта, которая изображала высокий головной убор. Этой глыбой, островитяне подчёркивали высокий статус идола. 

Рассказывая всё это, Павел, почти, вплотную подвёл аппарат к одному, опустившемуся под воду идолу, остановив аппарат в пяти метрах от него. Нижняя часть идола обросла густыми и длинными водорослями, зато его головной убор горел красным в бликах солнца пробивающегося на эту глубину. Создавалось впечатление, что свирепый, бородатый великан с угрозой смотрит в океан, и время от времени его шапка полыхает огнём. Девицы, засмотревшись на этого идола, аж рты пооткрывали. 

Павел посмотрел на часы, было без четверти двенадцать, через пятнадцать минут наступали новые сутки. 

Ну что девчата, домой? – спросил, зевнув, он, – а то рискуете не выспаться. 

К черту сон, выспимся тогда, когда у нас не будет этого аппарата, – задорно заявила Ирина, – теперь, Ленка, пусть, закажет, куда она хочет. 

Парни с интересом уставились на Лену.  

Ребята, а можно на западный Тибет, много читала про священную гору Кайлас, хотелось бы посмотреть, – робко, поглядывая на всех, попросила Лена. 

Почему же нет, – ответил Павел, – можно, конечно, но до западного Тибета лететь может час, может полтора. Прилетим глубокой ночью, темно, ничего не увидим. Придётся зависнуть и дожидаться утра. Если вы согласны, то полетели. 

Девчонки согласились, а Сашка пробурчал что-то о голодных, которым трудно жить в этом состоянии. 

Лена обняла Сашку за шею и начала просить его потерпеть таким нежным голосочком, что Сашино сердце растаяло, и он согласился.  

Павел выставил координаты точки зависания в двух тысячах метрах над горой Кайлас, затем ввел параметры полёта и они полетели. 

Павел остался на вахте, а всем разрешил спать, сказав, что утром разбудит всех, а Саша сменит его через два часа. 

Коллектив, сразу же, откинул свои кресла и через пару минут Павел услыхал могучий храп Александра. Девочки, с ужасом, смотрели на Сашку и, заснуть не могли. 

Тогда Паша разбудил Сашку и сказал, чтобы он принял вахту и через два часа разбудил Павла, а то он, что-то на ходу засыпает. Санька принял Вахту, Павел откинул своё кресло и приготовился заснуть. Девчонки, наградив благодарным взглядом Павла, последовали его примеру. 

Саша, полностью отойдя от сна, внимательно следил за экраном радара. Аппарат работал великолепно и через час с четвертью аппарат завис в чернильной темноте. Всё небо было заложено, плотно, тучами, и ни одна звезда не могла пролить свой мерцающий свет на землю. 

В это время на экране локатора засветились три точки, Александр разбудил Павла и показал, что к ним движутся гости. Поглядев на экран радара, Павел определил что это звено из трёх самолётов Китайских ВВС. 

Паш, что будем делать? – спросил Саша. 

Говори тише, а то разбудишь девочек, – ответил Павел, – как обычно, удерём. 

Но они не дадут посмотреть весь комплекс сооружений священной горы Кайлас, – засомневался Саша. 

Не будешь же ты сбивать китайцев за то, что они защищают свои границы, – полувопросительно, полуутвердительно сказал Павел, – мы останемся на месте, если они атакуют нас, то мы собьём их ракеты, их трогать не будем. Ну, а если будут нарываться, предупредим их, что с нами шутить опасно. 

Ладно, – сказал Саша, усаживаясь в кресло второго пилота, – я готов. 

Минут через пять звено истребителей перехватчиков МИГ-17, вооруженных ракетами класса «воздух-воздух» появились в зоне видимости аппарата, который неподвижно висел в воздухе. Самолеты, идя курсом, прямо, на аппарат сделали залп из двух ракет, каждый. 

Уничтожь ракеты, – сказал Павел. 

Сашка, поймав все четыре ракеты в перекрестье прицела лучевой пушки, нажал на гашетку. Все четыре ракеты, наткнувшись на невидимую преграду, взорвались одновременно. 

Истребители перехватчики, резко, взяли вверх и прошли над, неподвижно, висевшим аппаратом, набирая высоту. 

Павел, мгновенно, догнал их и пристроившись между ними, уровнял скорость. 

Секунд тридцать он летел между МИГами, затем рванул вверх и облетел самолёты вокруг, как бы рассматривая их, затем помахав корпусом аппарата как крыльями, резко рванул вниз и, пройдя слой туч завис у большой скалы, которая в результате землетрясения, а может быть по другой причине, рухнула на дорогу и перекрыла её. 

Как только истребители появились, вылетев из-за облаков, он выстрелил из лучевой пушки в эту скалу. 

Огромная скала в результате прямого попадания в неё разлетелась на тысячи мелких обломков, открыв движение по дороге, на которой она лежала. После выстрела, Павел резко повернул аппарат в сторону приближающихся самолётов и затаился, как бы прицеливаясь. Самолёты, сделав резкий вираж, ушли на восток, а Павел опять вернулся и завис над священным комплексом горы Кайлас. 

Пока они с Александром пугали китайцев, над горами рассвело, и перед глазами парней открылась панорама этой священной горы. 

Они разбудили девушек, и в этот момент тучи, как по заказу, разошлись, и вершина Кайласа засверкала белизной, подчёркивая величавость этой горы. Её высота составляет шесть тысяч семьсот четырнадцать метров, и они зависли над вершиной Кайласа на высоте двести метров.  

А почему эта гора так знаменита, – простодушно спросила Ирина. 

Я, увлекался изотерической литературой, – ответил Павел и сейчас расскажу что я знаю, – во первых, Индия, Непал и Тибет – это центры мировой духовной науки. На Тибете существует самая большая группа пирамид в мире. Они связаны строгой математической закономерностью с Египетскими и Мексиканскими пирамидами. Более ста пирамид составляет комплекс священной горы Кайлас. Вон, посмотрите, как на его фоне выделяется Малый Кайлас. В этот комплекс входят изготовленные людьми древней цивилизации Атлантов огромные каменные зеркала. Согласно древней тибетской легенде, которая, кстати, согласуется с Ветхим заветом, до Всемирного потопа полюс земли находился в районе Тибета, где сыны богов с помощью пяти элементов построили город, оказавший огромное влияние на жизнь людей. Пять элементов – это вода, воздух, земля, ветер, огонь. Тибетские ламы расшифровывают пять элементов, как тонкую психическую энергию человека. Весь комплекс пирамид, окружающий Кайлас, охраняют тантрические силы. Четверо альпинистов поднялись на какую-то гору в этом комплексе, после чего все четверо умерли, постарев за один, два года. Все жители Тибета считают обязательным для себя обойти хотя бы раз вокруг горы, и с него снимаются все грехи. Если он обойдет Кайлас сто восемь раз, то станет святым.  

На вершине одной из пирамид установлен монолит в виде человека сидящего в позе Будды и читающего то ли книгу, то ли табличку. Высота монолита более сорока метров, сидит он лицом на юго-восток, где в Тихом океане располагалась легендарная Лемурия, цивилизация, существовавшая на земле до цивилизации атлантов. Предполагают, что в монументе «Читающего человека» находятся золотые таблички, на которых записаны знания лемурийцев и атлантов, которые находились на прямой связи с всемирным информационным полем. 

К сожалению, добраться до них, сейчас нельзя, монумент находится в зоне действия одного из каменных зеркал. 

Слушая Павла, ребята любовались этим комплексом пирамид, освещённых утренним солнцем, покрытых снегом который придавал ещё больше величия этим гигантским сооружениям людей древней цивилизации. 

В это время Саша показал на экран локатора, на котором было более двадцати светящихся точек. 

Не хотят китайцы успокаиваться, – заметил Саша. 

Пора сваливать, – поддержал его Павел. 

Он ввел в автопилот все необходимые данные и аппарат в течении секунды исчез с экранов всех китайских радаров. 

Как впечатление, Леночка? – спросил Саша. 

Изумительно, жалко, что нельзя никому рассказать, что я видела, – чистосердечно призналась Лена. 

Главное это то, что ты это всё видела своими глазами, – сказал Саша, – и никто, и никогда у тебя этого не отнимет. 

Обратная дорога заняла у них около часа с четвертью, они открыли ангар и опустили аппарат на треногу аутригеров и Павел, открыв двери, повёл их на выход. Он засек время, когда аппарат оперся корпусом на аутригеры. Было одиннадцать часов пять минут. Когда они вышли из-под земли, было одиннадцать двадцать пять. Они потратили ещё пять минут, чтобы отойти подальше, потом они повернулись к тому месту, где находился объект и начали ждать. 

Ровно в одиннадцать тридцать пять раздался глухой удар из-под земли, почва закачалась и провалилась внутрь, со всех сторон в образовавшуюся воронку посыпалась почва, камни, насыпав сверху слой не в одну сотню тонн. Мурена, служившая своей скалистой частью, берегом лимана, так же, провалилась в землю, и берег лимана в этом месте, сразу, стал пологим, сходящим на нет у самой воды. 

В течении минуты, ландшафт этого места изменился полностью. И близнецы со своими девочками направились в Эметовку, обходя место, где был подземный объект. 

Они шли молча, у всех было такое чувство, будто они потеряли что-то очень дорогое для себя, потеряли навеки без шанса найти. И чувство горечи и безвозвратной потери захватило их так мощно и одновременно, что Павел не выдержав, поднял вверх обе руки и закричал во весь голос: «Это же чёрт знает что такое!!!» 

Конец.