|
|
Саша, а ты за нами зачем приплыл?
Знаешь, друзья бывают порой некстати.
Знаю, попутный ветер благоволил,
Мог бы соврать, что внезапно сломался катер.
На горизонте парусник заалел...
Мне бы споткнуться, в воду свалиться с трапа,
Чтобы любимый поднял и пожалел,
Как почему-то вечно стеснялся папа.
Мы развернёмся, в колокол не звоня,
Если звонить, то с тысячи колоколен.
Что ты глядишь растерянно на меня,
Как на ребёнка, который смертельно болен?
Эта болезнь навылет и наизусть,
Он не припомнит лишь о своей простуде.
Саша, я уплываю, но остаюсь
Там, где меня уже никогда не будет.
Мой ласковый и нежный человек,
Твоё дыханье тихое, как море,
Как берег, как песок ночной.
Как берег, как песок, и ближе-дальше
Волна с шипеньем в темноту уходит,
В песчаный берег. И приходит снова.
Мой ласковый, и нежный, и прозрачный,
Я сквозь тебя увижу лес и камни,
Я жизнь свою увижу без тревоги,
До маленькой иголочки, до смерти.
Там человек выходит на дорогу,
Садится на замшелый камень.
Там есть и ты. Ты дерево и камень,
Ты этот лес и воздух. Ближе, дальше.
Там человек выходит. Он младенец.
Вся жизнь его – одно твоё дыханье,
Песчаный берег. Он стоит и смотрит.
Он говорить ещё не научился.
Она полюбила простые стихи
И воду из крана,
Она поняла, что не надо любви -
Душа на экране.
Душа на волнах, что несут облака.
И ветер, и ветер
Колышет ковыль на огромной земле
И малой планете.
Как мало планет, что смогли удержать
По спутнику каждой!
И странная, странная, странная страсть
О них не расскажет.
Она полюбила простые цветы,
раскрытые окна.
И тихое, нежное – Милая, ты?
Ах, как ты промокла!..
***
Опрятный взгляд, подобранная смелость
И праздничный пробор наискосок.
Как будто бы уже так натерпелась,
Что ничего не значит новый срок.
Лохмотья облетающей сирени,
И радужная блажь.
А в голосе так много потрясений,
Что и руки спокойно не подашь.
Твой мир живуч и неподделен.
Как не похожи на меня -
Лесная матовая зелень
И красноватый блеск огня.
Однажды я поверю в чудо,
Пока в одном Ты убедил -
Что жизнь моя живёт повсюду,
А смерти Ты не сотворил.
И я травы закину в ясли,
Коня за шею обниму.
Он весь – душа. Но тем прекрасен,
Что не подобен никому.
Какой-то тип, ужасный и беззубый,
Несущий вздор и, в сущности, безумный
Чего-то пел, чего-то танцевал,
На королевский ужин приглашал.
Я что-то мямлил, что я, мол, простужен,
К такой-то маме сдался этот ужин,
А он учтив был и играл трезубцем
И выглядел совсем уже безумцем.
Стояла осень. С каждого двора
С охапками роскошных жёлтых листьев
Нам путь перебегала детвора.
Их мордочки, собачьи или лисьи,
Светились от энергии и сил.
Меня ребёнок чуть не укусил.
А я был слаб. И слушал между делом
Невнятные безумные слова.
Он рядом шёл и колыхался телом,
В нём смысл, как свечка, теплился едва.
Внимательно взглянул я на него -
И больше я не помню ничего.
...
Мы знать не можем, что нас опрокинет,
Когда и как до слепоты обнимет
Иной порядок новых величин.
И не найти ни следствий, ни причин.
Я был на ужине. Подвыпившие люди
Внесли меня, как лакомство, на блюде.
Я был приятно даже возбуждён,
Когда сидящие, так благостно взирая,
Заказывали пиво и боржом,
Салфеткой губы смачно вытирая.
И люстра у меня над головой
Висела, словно полдень золотой.
Я вспомнил детство. Ручейки, капель,
Кораблик из обломка пенопласта,
Летящий по параболе портфель -
Весеннее чудесное лекарство
От горестных волнений и забот.
Сосулька – вдребезги. И, значит, всё пройдёт.
Поплыли стены. Сдвинулись столы.
Посуда горами заполнила углы.
И я уже не блюдо, я – танцую
С какой-то дамой в праздничных шелках,
И я, должно быть, дьявольски рискую
Коленцем ошибиться впопыхах.
Но мне, однако, дьявольски везёт,
И танец нас куда-то вверх несёт -
На свежий воздух, в ласковую морось...
Один момент, позвольте, я умоюсь.
...
Стояла осень. Листья под дождём
Из жёлтого окрашивались в бурый.
Природа пузырилась, как боржом.
Две женские неясные фигуры
Ругались у подъезда. Я сидел
В беседке с протекающею крышей
И на листву рассеянно глядел
И шелест капель над собою слышал.
...
Я повзрослел почти на десять лет.
Я вижу сонный, негасимый свет,
Я слышу речь, лишённую значенья.
Прозрачный танец, серый, жалкий вид...
А дождь всё говорит и говорит -
Как будто в этом смысл и утешенье.
Обман довести до конца так трудно,
Что лучше его отвести за утро;
Оно мудрее, чем вечер. Страж
Стоит над призраком. Входит в раж.
А Гамлет спит, раздражая тени.
Гертруда любит свои растенья,
Щебечет с ними. А новый Царь
Глядит с безумием на алтарь.
Всё будет хорошо…
И я с тобой останусь
на эти полчаса, пока мы влюблены.
Всё будет хорошо, как бы ни называлась
нечаянная прихоть изменчивой судьбы.
Банальною строкой упала снова осень,
среди увядших трав обрывки чьих-то слов,
всё будет хорошо, и мы кого-то просим
немного подождать и не снимать оков,
и не срывать покров придуманного счастья,
что солнечным лучом в раскрытое окно,
а жилка на виске и тонкое запястье
забудутся к ночи,
и кончится кино…
Всё будет хорошо…
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...510... ...520... ...530... ...540... ...550... 551 552 553 554 555 556 557 558 559 560 561 ...570... ...580... ...590... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850... ...900... ...950... ...1000... ...1050... ...1100... ...1150... ...1200... ...1250... ...1300... ...1350...
|