|
|
* * * Когда ни тем, ни вдохновения, И правят бал тоска и скука, Сажусь писать стихотворение - Вот испытание, вот мука! Когда в окне пейзажи серые, А в голове, как в саркофаге, И плющит душной атмосферою, Линяют строчки на бумаге. Не речь – бла-бла пустопорожнее, А мысли вялы, будто брюква, И, как минёр, став осторожною, Я подбираю букву к букве. Исчёркан лист до безобразия - Цветок, кузнечик, чёрт рогатый... На них истрачена фантазия, И в том погоды виноваты. ОРИГИНАЛЬНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ ”Когда скупым последним золотом...” – Ирина Легонькова Когда скупым последним золотом Закат едва-едва сочится И в стёкла ветер плещет с хохотом, Беспечно не боясь разбиться, Когда мороз торопит сумерки И серая сырая вата Плывёт под неба тусклым суриком, - Слова становятся невнятны. Не речь – а лепет неразборчивый. Не звук – а звон в ушах неясный. И мне, обычно разговорчивой, В попытках храбрых, но напрасных, Не одолеть косноязычия И воздуха стихии вязкой. И вновь под маской безразличия Скрываюсь, как паяц под краской...
1.
Острый кол и громкий бас –
Это есть отдел…
1а.
Острый кол и низкие басы
Это есть кусочки...
2.
Ор в стране далёкой, Гане -
Там не знают об…
3.
Кок гоняет наглых ос,
Им понравился…
4.
Мелкий крап и яркий лак -
Краска яркая…
5.
Никогда я лам не пас,
Не имел я и…
6.
Месяц май и громкий ор
Это звание…
7.
Мак в пирог добавит Сима
Специально для…
8.
Мот, транжир и просто ель
Есть гостиница,…
9.
Там, где кроль и чей-то чих,
Там увидим мы…
10.
Пара кос и дикий як
Это есть дверной…
25.12.09
Осенний благовест глубь неба обретает,
иль купол неба гулкость сердца отдаёт?
Грудная клеть лесов порывисто вдыхает
чахотку осени – листвой набухший йод,
мозаика листвы кружит в осколках лун,
мозаикой зеркал подлунный мир граня,
египетскую ночь лесных осенних рун
кошачий глаз ночи палит уже с полдня:
здесь белый пух с весны прозрачный кокон света
под зеленью листвы вскормил и бросил в свет
медвяный дух сосны, нет – бабочку стоцвета,
простёршую крыла над лабиринтом лет...
...и так, за взмахом – взмах, ход времени следи,
свой беспристрастный взор от времени храня,
пыльцой сквозной листвы в прозрачный свод слюды
кварц крыльев отразит заката головня...
Ходи теперь с зонтом разверзшихся небес!
Под снегопадом лет пыль тополей летит,
И листопады слов вскружил пыльцою бес,
ссыпая нонпарель на вкрадчивый петит...
Дрожь голых веток, как вдох вещего ребра.
О, жёлтая метель, достойная стиха,
Я б выломал своё ребро для вечного пера!
Скрижаль моя бела, скрижаль моя тиха...
Как негасимый свет, как незакатный луч,
пылает купины глаголющий огонь,
осенних бликов свет блеснёт сквозь тени туч
и прожигает вдруг простёртую ладонь...
02.11.94
Осенняя печаль несёт свою печать
в неразличимость лет и в сходство давних дней,
в желание опять рассказ о них начать
и не гасить в ночи мерцающих огней:
в далёком далеке плыл остров по реке
и тёмная вода дразнила рябью звёзд,
молокой в молоке, морокой в черепке,
где песенки черпал глазурный певчий дрозд,
и Новоспасский мост, как деда бровь, лукав,
с кожевенных слобод тепло его руки,
и тянет сон, как явь, прижать к щеке рукав
не бобрика пальто, а седины реки...
танцует вальс листвы вальс скоротечных вод,
подумай – над водой последний вальс листвы,
гранитом серых плит забит прибрежья рот
и рукава реки стирают глины пот
с снесённой листопадной головы,
из глины леплен лес и ветер лубяной
по палубе полян гоняет листьев лом,
вот слепок струй реки, морщинисто-стальной,
иль слепок памяти, сроднившейся с челом...
листвяный жёлтый хвост мелькнёт в сребре осин
и вынырнет к ногам тёмно-янтарных сосен,
где ягод жгучих кисть с обугленных рябин
лежит в лазури дня на глиняном подносе...
...и прелесть сна пройдёт, как ослепивший свет,
и треснет глины след средь стынущих пространств,
и время, как трельяж, даст свой тройной ответ,
всё отразив, кружа по формуле гончарных постоянств...
03.10.94
ветви, прорастающие в камне,
детская нетвёрдая рука,
крошится мелок, рисуя лучик,
солнце…
одеялом облака неба.
искажённый тихий окрик,
губы уголками тянут вниз,
взрослый мир молитвенно жестокий,
Стены плача – это не картины,
будут и больницы, и карниз.
годы слёз сорвутся словно стаи,
если плачет небо, то дождём,
от него любовью прирастает
влажная трава и сопкость яблок,
ставших на застолье пирогом.
зная, что он скоро не проснётся,
стены до стенания глухи,
им назло всё чертит, забываясь,
то, недорисованное солнце,
складывая в белые стихи
ветви, прорастающие в вечность
Дверь приоткрыта, но никто не выйдет,
и, видимо, уже и не войдёт.
За ночь мороз полградусника выпьет,
но солнце вновь по уровень нальёт.
Всё – по местам, у каждого свой прикуп,
свой бог, свой кесарь, свой сверчок, шесток.
И ты в толпе Иисусов и Калигул
как первый – добр, и как второй – жесток.
Посредством мер, сравнений, калибровки,
противовесов – вывел я закон:
Пока тоска петлю свивает Вовке,
у милой сон, здоровый крепкий сон.
Вы знаете, желания порою,
Загаданные мною невпопад,
В промокший зной и хриплою зимою
Сбываются…
Вот только я не рад.
Не вовремя, не к месту и не в тему
Они проходят мимо, как парад.
А я, решая новую проблему,
Опять ищу глазами...
Звездопад.
Мечтательная розовость бледнеет,
сворачивая тонкие края,
но ваза, синий пьедестал под нею, -
незыблемая будущность моя.
Когда-нибудь букетик маков чутких
дарует всепрощенье и покой.
А напоследок будут незабудки
из ткани вечной и недорогой.
Доведи меня под руку,
По ступеньке, прямо к казни,
И оставь за поворотом,
не смотри, там будет больно,
Я сама себе кострище,
И тюрьма и приговор.
Тонко, томно, вьётся точка,
Где начало у гордыни ,
И заначка у стыда…
Почему , когда всю душу
выворачивает болью,
Слово комом в глотке вязнет,
От того, что ты с любовью,
Как с обычной старой связью,
А не как с ребёнком света,
Нежной девочкой с открытки,
Почему так грубы нитки,
Гордой ревности к словам…
После сто восьмой попытки,
Я, теряя жизнь в углах,
Позову тебя и может
Ты расскажешь почему
Быть любимой так не сложно,
А любить вслепую – жуть.
И усталыми словами,
Ты опустишь на колени,
Мою голову, и гладя
Против времени, мы просто
В этот раз уснем как дети,
Под улыбки и без снов.
Обнимая талый воздух
В поясах больных часов…
…Ты ко мне в палату не придёшь,
эта боль не делится ни с кем.
Дождь колотит в душу, словно крыша
вырвалась и в небо улетела,
жалкая фанера от Парижа.
Люди-муравьи бегут в дома,
Яркая красотка тянет руку
Сморщенного криком малыша,
так ожесточенно агрессивно,
будто он ей в жизни помешал,
ноготь поломав, лететь к победам…
Врач по телефону шепелявит,
Скользкий как стерильная перчатка,
Хваткой равнодушием руке.
Кружатся нелепые вопросы:
В детстве он как все играл в игрушки
или был изгоем во дворе,
И искал защиты у подола,
Маминого, плача по ночам,
Выбирая крестный хадж врача.
Время перетянет боль на узел,
Больше никогда не постучит.
Лечат бортмеханики врачи
От любви короткой и от детства.
И под каждой простыней горчит,
Ты ко мне в палату не придёшь…
Потому что не было тебя,
Я в неё лет двадцать возвращаюсь,
И давно не каюсь, просто плачу,
И молюсь за тех , кто там сейчас…
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...310... ...320... ...330... ...340... ...350... 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 ...370... ...380... ...390... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850... ...900... ...950... ...1000... ...1050... ...1100... ...1150... ...1200... ...1250... ...1300... ...1350...
|