|
|
* * * Лет триста, может быть, назад Ты, побросав в котомку вещи, Покинул свод моих Пенат. Но время правит, время лечит. Остыла та былая боль, Не брежу строчками твоими, Будь счастлив, милый, Бог с тобой… И я твоё забыла имя. Внезапно странная напасть: Молола кофе и – о, Боже! - Вдруг кофемолка – вот ведь страсть! – Скрипя, прошамкала: Серёжа! И к бесу годы перемен, Опять гудят струною нервы. Сушила волосы, а фен Мне жарко дунул в ухо: Серый! Какой-то жуткий полтергейст, Любая б сбрендила немножко. И пылесос басит: Сергей! И телефон бренчит: Серёжка. Сошла вся техника с ума, Хоть не включай – невыносимо, Такая, в общем, кутерьма... Теперь тебя забыть не в силах. ОРИГИНАЛЬНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ "Мой телефон тебя узнал" – Марина Хабадаева С тех незапамятных времен, Когда сошло твое светило С моих небес, я запретила Одно из сладостных имен. Февральским солнцем над рекой, Которая вот-вот застынет, Каталось льдинкой за щекой И холодило губы имя. Других — и ласковых — имен Я не могла тогда припомнить; Скучал мой старый телефон — Ведь не звонил уже никто мне. Но все проходит. И запрет Забылся: время — лучший доктор. И клясться я не стану впредь — Сегодня позвонил мне кто-то, И высветилось имя — знак Давно погасшего светила. Мой телефон его узнал — А я его уже забыла.
Молитва
пропавших без вести на войне
В этот край земли ото всех краев
привела нас войны чересполосица,
чтоб испили мы кровь окрестных ручьев…
Помяни нас, матушка Богородица!
Мы ушли в трясинную глину болот,
но не стали камнями сердца.
В клинописных списках расстрелянных рот
помяни нас, матушка Богородица!
Всех, кто глазами цветов и камней
безмятежно в небо навечно смотрится,
материнским покровом окутай-согрей,
помяни нас, матушка Богородица!
Мы омыты слезами осенних дождей,
неутешных жен-матерей – все, как водится…
Их сиротскую долю ты пожалей,
помяни их, матушка Богородица!
Сквозь десятки лет, через тысячи дней
нас разбудит детская разноголосица…
Не забудь про наших внуков-детей,
помяни их, матушка Богородица!
30.01.11
Ладно, кору и урок он дал. Вариант: Ладное, нам кору и урок Мане он дал.
по дороге в Сайгон снег в ладони летит
льётся олово света на подрамник картин
из трёх Д на пути лишь кино-далматин
недосутпным щенком бьётся слово и лижет
чьи-то руки в которых поводья пути
лошадей переправ не меняют
где ленивые люди любят больше себя
запах трав и спиртовок горящих глазницы
детский домик серийно несбывшимся снится
под одним одеялом любовь и разлука
одиночество сукой из динамика льётся
унисексовой Slavы прикрывая зверька
и трясёт от святых и простым воздаётся
у стеклянных дождей отобрав провода
из зеркальных колодцев – предпоследнее да
там живет слякоть мира и больная звезда
променявшая небо на землю
Прожитых лет череда – не беда!
Капля пол-сотая. Златом. В расплав.
Здесь на ошибку не выдано прав.
Тело – на время, душа – навсегда!
Тени, вокзалы, костры, города.
Звонкая строчка – эпиграфом глав.
Прожитых лет череда – не беда!
Капля пол-сотая. Златом. В расплав.
Мудрость, покой, ибо жизнь – суета,
Бренность секунд. Небесам расплескав,
Слёзы и боль меркантильных подстав.
Нежностью – свет. И птенцы у гнезда.
Прожитых лет череда – не беда!
Заснеженный город нетающий город
я был тобой горд и я был с тобой молод
А ныне сквозь узкие прорези дней
смотрю на обломки дворов площадей
на серую россыпь безликих построек
на смрадные пятна реклам и помоек
Сквозь путаницу твоих улиц и лиц
всплывают провалы замерзших глазниц
как гнёзда давно уже вымерших птиц
их все еще ждут птицеловы
с силками над кашей перловой
в приюте на двадцать пять коек
А двадцать шестая теплеет едва
на белой подушке моя голова
Скоро и здесь тоже будет огонь
в дыму завитом исчезает блед конь
напрасно кричать и молиться «не тронь!»
Сестер вереницы костер под божницей
вдоль лестницы Якова цепью бойницы
И разум в свое отраженье глядится
под шорох опавших знамен и времен
Мелькает в метели пылающий трон
пока еще пуст
но и черт станет свят
за тонкой чертой невозврата назад…
Заснеженный город нетающий город
как слепок предсмертный страны и народа.
Когда закроется апрель листом последним календарным,
И будет маяться сирень на разговоре кулуарном
Двух повстречавшихся людей в словах смешных и непонятных,
И хрустнет ветка, а за ней – тревожный звук, ещё невнятный,
Оставит в памяти надлом из аромата и порыва,
Он будет спать, но день за днём срывать цветы в букет разрыва,
Порою дарим на излом себя и сетуем, но редко
Припоминаем первый звук – напрасно сломанная ветка.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...310... ...320... ...330... 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 ...350... ...360... ...370... ...380... ...390... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850... ...900... ...950... ...1000... ...1050... ...1100... ...1150... ...1200... ...1250... ...1300... ...1350...
|
