«Серебряный шар» откартавил.
Но средь языка барыг
он после себя оставил
хрустальный русский язык.
Театр был ему средством
выразить и понять -
как помещается в сердце
искренность и талант.
Почки-то, почки набухли!
Выходит, уже Весна
слагает взволнованно буквы
в чувственные письмена.
Простуженно хлюпая лужами,
в город торопко идёт,
глазёнки с весёлым ужасом
смотрят на зимний народ.
Опомнитесь, дорогие!
Вы посмотрите, зимы
кончилась тирания,
и – на свободе! – мы.
Небо с землёй разверзлись.
Занавес февраля
рухнул в житейскую бездну...
Весна, говорю вам я!
так получилось
роза это ты
мне гидрой королевской
охранять твою любовь
а прежние
конечно же остались
мы утолим им время и печали
не позволяя рукописи жечь
прогулками заката
в дороги неба речкой
им будет легче
скоро будет легче
я и пылинке
не позволю с головы упасть
твоей
душою вымою полы
слезами отожму
и страхов жуть
пускай кровати их скрипят
я им икону подержу
твоих намоленых картин
стихами распирая грусти грудь
между двумя подросшими холмами
потерянного в вечности ума
твоими белоснежными следами
«Иди ко мне …» И я пришёл,
к тебе свернул налево.
А разве это хорошо -
не дать ребенку хлеба?
Не кинуть нищему пятак?
Ведь дело то простое.
Но если всё это пустяк,
чего же я расстроен?
Ты, словно лодочка, плывёшь,
любя, по мне губами,
а я лежу, большая ложь,
лежу и погибаю...
