|
|
* * *
Чутко на лесть мы падки,
Мявкаем испацтула...
Правда бывает сладкой
Редко – воротит скулы,
Душит навзрыд слезами,
Бельма сдирая с корнем.
Правда – всегда экзамен,
Как испытанье горном.
Фарфоровые слоники стоят на столе.
Собираются люди, много людей.
Входит Дарья Ивановна,
Говорит: что же вы здесь?
Мы же в другой комнате,
Горячее стынет,
Ну-ну, говорит, я смотрю, вы уже порядочно.
Так нельзя, так нельзя.
И всё теснее и теснее,
Не встать, не выйти, не хватает стульев, мы сидим друг у друга на коленях.
И горячее ведь стынет,
И откуда мы здесь,
И кто нас сюда привёл?
На метро? На трамвае?
Нет, наверное, на своих.
Ноги страшно болят, а ботинки стоптаны.
Дорогая Дарья Ивановна,
Пожилая женщина,
Хозяйка своих гостей,
Добрая душа, щедрое сердце,
Добрая душа, щедрое сердце, стоптанные ботинки у наших мёртвых.
Толкаемся, пахнем несвеже, не можем поместиться.
И вот он – звон обеденного колокольчика,
Жаркий дух, звяканье серебра
Из другой комнаты.
Разве заплачешь от жалости к себе,
От неутолённого голода,
От звенящего в ушах праздника -
Нельзя.
Привалиться на чей-то локоть,
Залюбоваться узорами на обоях,
Прошептать благодарно затверженный наизусть адрес.
За розу
Протуберанцы
На чужом солнце
Волчата так воют яро что плачет небо
Когда они бесятся
Сном не умея достать до тени
Бьют кулаком по горлу
Рукой неутешной пьяни
Горлинки времени камень не страшен
Не больно уже
С чужих хотений
С пьяных рожнов растут рога
А могли бы вишнёвый сад
Охота без правил
Флажков наложили
Забыв впопыхах про время
Оно беспрожильно дрожит в листах
Анютиных и сосновых
В октаве забав земли
Кулак как француз картавит
Гнева не будет
Господа оформисты
Бойтесь моих прощений
В боли есть правило быть живой
Птицей волны растений
За переход плацебо с крыльями ветра в небо
Вой это песня о главном
Нас не разлить водой
Если уж бог не смог
Именем мира и рима
Сети ползут ко мне
В ноги
За свежей рыбой
Пену вернув волне
...как хрупок мiр неощутима грань
и сон и явь и между тем и этим
закрыв глаза ты руки не порань -
закатный луч на переломе света
так холоден так отстраненно ал
за горизонтом ждет его обитель
он все что мог уже давно сказал -
уходит побежденный победитель ...
Свет хранился в коробке, покуда
Не возникла большая рука
И достала его – не как чудо,
А как гусеницу, как паука.
Отношеньем обиженный этим,
Он негромко и злобно горел,
И сказали: «неправильно светим» -
Только правильно он не умел.
Белый колокол тишины,
Хвойный лес без молотка и гвоздя.
Великие тени большой страны,
Где лишь облако, полушутя,
Заходит в продовольственный магазин
(Всё остальное – всерьёз),
Отвратительных берёт папирос.
И потом, где по-прежнему ни души,
У реки, у большой травы
Смотрит, курит на камыши,
Улыбаясь: а вы, а вы?
А мы, пиджак на локте залатав,
Так серьёзны, что всё простим:
Этот страшный багровый закат,
Облако розовое, горький дым.
И.Б.
...не важен смысл картавящей волны
свет маяка подсвеченные арки
и острый нос ассиметричной барки
придуманы скорее чем видны
размыты очертания людей
как в прочем все что в памяти – размыто
и голыши просеивать сквозь сито
не самой глупой будет из затей...
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...260... ...270... ...280... ...290... 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 ...310... ...320... ...330... ...340... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850... ...900... ...950... ...1000... ...1050... ...1100... ...1150... ...1200... ...1250... ...1300... ...1350...
|