|
|
он берёт ружьё и палит по уткам
иногда с бандитами жарит спирт
но зато не читает стихов проституткам
а из шлюх – вот выбрал одну и спит
Елена Наильевна
* * * он – запойный чёрт и крутого нрава и завяжет в узел враз кочергу я ему никто, лишь на час забава но за этот час всё простить могу не зудит с утра, хоть всегда с похмелья не пытает – с кем без него и где без него пуста жизнь моя, как келья наугад плыву по слепой воде пусть твердят друзья – он тебе не пара ты стоишь у пропасти на краю но я рядом с ним, если взял гитару и запел, а я ему подпою. рядом с ним смешно быть строптивой, гордой рядом с ним не холодно мне ничуть ведь летаю я под его аккорды в унисон, и в этом, наверно, суть ОРИГИНАЛЬНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ Елена Наильевна (Иванова) – "он берёт ружьё и палит по уткам" * * * он берёт ружьё и палит по уткам иногда с бандитами жарит спирт но зато не читает стихов проституткам а из шлюх – вот выбрал одну и спит никогда не учит меня, не ноет отпускает запросто – улетай я и улетаю смотреть иное или улетаю на курултай но я рядом с ним, если пух утиный бесконечно нежно несёт вода и бобры укрепляют свои плотины и прозрачны долгие холода а когда в руке его незабудка воздух тих лесной, никакой стрельбы это сердце бьётся моё, как утка посреди реки, посреди судьбы
.
* * *
Ночь. Спит постоялый двор... В луче света – С ы н-«П о э т», склонившийся с пером
над белым листом бумаги... Он дописывает строку, ставит точку, поднимает голову,
вдохновенно читает...
С ы н – «п о э т» :
«...Проснись!.. Ты видишь — ночью звездной
Тень иноходца над рекою...
Найди свой меч. Пока не поздно —
Беги от мертвого покоя!..»
...Дон Кихот вскакивает, проснувшись, в постели...
«...И вздрогнул вдруг в полночный час
Дон Дьего Перес де Варгас!..»
...Дон Кихот смотрит на спящую рядом Альдонсу...
(все так же вдохновенно)
«...Бесстрашным — трижды храбрым — можешь быть,
Но з д е с ь — бессильно мужество твое;
И страсть любовную ты можешь победить
Лишь бегством от нее!..»
Дон Кихот встает с постели, ищет что-то под кроватью, находит, это — портрет Дульсинеи.
Он смахивает с него бережно пыль, смотрит на портрет...
Д о н К и х о т (обращаясь к портрету, страстно) :
...Реки огненные по ущельям бурлят пусть и пенятся, —
Для тебя я открою любой неприступный Сезам...
Я добуду для тебя Аравийского Феникса,
Венец Ариадны и редчайший панкайский бальзам!..
(подходит к окну, смотрит в ночное небо)
...Сестра моя звездная, Малая Медведица!..
Рано или поздно, но — нам с тобою — встретиться!..
И снимешь ты с меня тяжелые латы,
И раны мои залечишь, и чашу мою наполнишь,
И я прочту по линии твоей левой лапы,
Что пришла ко мне
Вечная Полночь...
...Делает шаг к двери, но вдруг еще раз оглядывается и замирает, глядя на спящую А л ь д о н с у...
...В это же время, в другом углу сцены, луч света «выхватывает» С ы н а-«р ы ц а р я»
и 2-ю с л у ж а н к у. Они лежат в постели. Сын-«рыцарь» разнимает ее объятия, встает.
С ы н – «р ы ц а р ь» (зевая)
...И трудно устоять пред лаской женской...
Там — ...
(делает неопределенный жест рукой)
...холод, ночь, а тут — постель согрета...
Девушка берет его за руку, пытаясь удержать его, но он отталкивает ее.
(Ей, сурово)
...Но, чтоб достигнуть вечного блаженства —
Исчезнуть должен рыцарь до рассвета!..
«Исчезает».
Свет с них уходит...
...Почти одновременно с Сыном-«рыцарем», Дон Кихот выходит из своей комнаты.
Д о н К и х о т(кричит) :
...Санчо!.. Да где ты, чтоб тебя, право,
Взяли к себе Сатана и Варавва!..
Тут же спотыкается, наткнувшись на кого-то, лежащего под дверью. Человек, лежащий под дверью,
начинает ворочаться, кряхтеть: мы узнаем в нем С а н ч о.
С а н ч о :
...Ну что ж, уснул, чего же здесь орать?
Случалось и Иисусу задремать...
...Лишь вам не спится в такой час...
(глядя на дверь в комнату, понимающе подмигивает Дон Кихоту)
...А я уже представил вас:
В толедском красном колпаке,
В зеленом байковом камзоле,
С расходной книгою в руке...
Д о н К и х о т :
...С тоской вселенскою во взоре...
(решительным тоном отдает распоряжения)
...Уж заря занимается —
Меч подай и броню! —
Хватит с курами маяться
Боевому коню!..
Иноходец мой в перьях весь,
Я — в пуху, приручен!..
Где походная перевязь
С моим верным мечом?!.
С а н ч о (сокрушенно вздыхая) :
...Вот напасть-то!.. Вот обуза!..
Вновь бежит спасать кого-то...
Д о н К и х о т (поет, решительно расхаживая взад-вперед перед дверью) :
«... Погубила вас, французы,
Ронсевальская охота!..»
С а н ч о (направляясь в комнату, искать «меч и броню») :
...Причем тут Ронсевальская охота,
Когда нормальным людям спать охота...
Навстречу ему из комнаты выходит А л ь д о н с а. В руках у нее — кираса Дон Кихота.
Оглядываясь на них обоих, Санчо уходит искать остальную «броню». Некоторое время Альдонса
и Дон Кихот смотрят друг на друга, затем она протягивает Дон Кихоту кирасу...
С ы н – «п о э т» (закрыв глаза и аккомпанируя себе рукой с зажатым в ней пером) :
«...И кольчугу в дорогу ему принесла,
Выкованную богом кузнечного ремесла...»
...Альдонса, не сказав ни слова, поворачивается и уходит в комнату.
Дон Кихот остается один. Он хочет надеть кирасу на себя, но в это время, отделившись от стены,
навстречу ему выступает невидимая до сих пор темная фигура: это — Н е и з в е с т н ы й.
Какое-то мгновение они — Дон Кихот с кирасой в руках и Неизвестный — молча стоят
друг против друга, затем Неизвестный делает молниеносное движение рукой с мелькнувшей
в ней узкой и короткой полоской стали — Довн Кихот резко сгибается.
С ы н – «п о э т» :
«...И посмотрел вдруг с тоской на долину
Ангел на церкви святой Магдалины...»
Н е и з в е с т н ы й (глядя на Дон Кихота) :
...Драконы, великаны... — с этой мелочью
Работать иногда даже приятно...
Твоя же д е р з о с т ь, гонор этот...
(презрительно)
...немощный,
И с т р а н с т в и я твои —
мне непонятны...
Уходит.
Дон Кихот стоит какое-то время согнувшись, держась руками за живот, затем отрывает руки —
на белой рубашке проступает красное пятно. Он поднимает кирасу, с трудом надевает ее на себя —
теперь пятна не видно.
Появляется Санчо с грудой железа в руках.
Дон Кихот, с помощью Санчо, одевается.
В луче света — Альдонса, в длинной белой рубашке.
2-й М е н е с т р е л ь :
«...Вчера еще лишь — гость, любовник, бражник,
Завоеватель сердца и венца...
... Стоит Дидона на дворцовой башне
И взглядом провожает беглеца...
...Вчера лишь — наваждение, мираж ли? —
Впервые подвели его к крыльцу...
...Стоит Дидона на дворцовой башне
И смотрит вслед безумцу и глупцу...
Дон Кихот и Санчо уходят.
...И мерный звук шагов его вчерашних
Еще разносит эхо по дворцу...
...Стоит Дидона на высокой башне,
Размазывая слезы по лицу...
Затемнение.
.
Самый неблагодарный жанр в поэзии – это перевод.
Тут можно запросто получить по соплям.
За отсебятину.
За механическое следование первоисточнику.
За игру слов на русском языке, противоречащую традициям языка-оригинала.
За неумение создать адекватную звукопись.
За добавление смысла.
За потерю нюансов первоначального замысла.
За желание быть умнее автора.
За оглупление его своим невежеством.
За то, что вообще взялся за неподъемное...
Эх!
На профессиональных сайтах переводчики грызутся насмерть. Бьют и сидячих, и лежачих. Пытаясь вставить перо в самое больное место. Безо всяких там оглядок на права человека...
Вот и я решился побывать в овечьей шкуре переводчика. Чтоб жизнь медом не казалась!)
Первоисточник
"Эльдорадо"
Эдгар Аллан По
Gaily bedight,
A gallant knight,
In sunshine and in shadow,
Had journeyed long,
Singing a song,
In search of Eldorado.
But he grew old -
This knight so bold -
And o'er his heart a shadow
Fell as he found
No spot of ground
That looked like Eldorado.
And, as his strength
Failed him at length,
He met a pilgrim shadow -
«Shadow,» said he,
"Where can it be -
This land of Eldorado?"
"Over the Mountains
Of the Moon,
Down the Valley of the Shadow,
Ride, boldly ride,"
The shade replied, -
"If you seek for Eldorado!"
.............................
Молод и смел
Весело пел,
Свету и тьме был рад он.
Вечно в седле,
Жил шевалье
Поиском Эльдорадо.
Жизнь позади...
Долго бродил!
Сумрачно стало рядом.
В истины миг
Понял старик:
Нет и следа Эльдорадо.
Силы ушли,
Пусто вдали.
Нет ни жены, ни брата.
Тень-пилигрим
Встретился с ним...
Знает он, где Эльдорадо?
- В темной глуши
Лунных вершин
За полосой заката
Скоро опять
Будешь искать
Золото Эльдорадо.
За год до смерти Эдгар Аллан По опубликовал поэму в прозе “Эврика”. В которой изложил свою космологическую теорию. Шел 1848 год. Образованная публика сочла поэму антинаучным бредом и тут же забыла о ней. И лишь в наше время, заново прочтя ее, ученые мужи раскрыли рты от изумления… В поэме был описан Большой взрыв, конечность нашей вселенной во времени и в пространстве, наличие несвязанных с нами удаленных областей за горизонтом недоступности, от которых свет просто не успел дойти, а также параллельных миров в иных измерениях и с другими свойствами материи. В поэме говорится о звездных гроздьях (галактиках), расстояние между которыми составляет около 3 млн световых лет. (До туманности Андромеды, согласно современным измерениям, от нас 2,5 млн световых лет). А еще По обогатил природу силами отталкивания, помимо сил притяжения. (Сейчас к ним придуман термин: Темная энергия.) Изобразив вселенную пульсирующей, тем самым наделяя ее свойством эволюционной динамики. Именно эти выкладки позволили поэту первым в мире объяснить так называемый фотометрический парадокс. Суть которого в том, что в бесконечной и вечной вселенной (а именно таковой она в 19 веке и считалась) всё небо должно сиять, как Солнце. За счет того, что за бесконечное время до нас должен дойти свет бесконечного количества звезд. И любая точка неба должна соотноситься с какой-нибудь звездой… Но этого нет. Научное решение данной задачи дал знаменитый лорд Кельвин лишь 53 года спустя. А теория Мультиверса была предложена уже в наше время. Великий дилетант опередил свою эпоху в понимании сущности мироздания на полтора века. И если учесть, что он был основателем нескольких литературных жанров (детективного, хоррора и научной фантастики), а также реформатором поэзии, внеся в нее звукопись, наделяющую восприятие стихов новыми оттенками ощущений, то остается развести руками и признать, что Эдгар По был более, чем человеком. Скорее, он являлся движущей силой человечества. Умер По в нищете. Сорокалетним. Еще раз доказав, что опережать свое время опасно для здоровья упрямого первопроходца.
Ох уж эти переводчики…
Над “Вороном” Эдгара По кто только не глумился, обесценивая музыку стиха бездарным переводом его рефрена.
Который, по замыслу автора, является несущим стержнем, опорой всей конструкции стихотворения.
За дело брались и Бальмонт, и Брюсов. И еще многие небезызвестные профессионалы.
Но их вороны каркали: “Никогда”, “Больше никогда”, “Ничего”, игнорируя звукопись знаменитого “Nevermore”.
А некоторые пииты, не мудрствуя лукаво, переносили это самое “Nevermore” в русский текст, расписываясь в собственном филологическом бессилии.
И только Василий Бетаки полвека назад нашел гениальное решение, переведя рефрен как “Не вернуть!”
Снимаю шляпу перед ним.
Ничего лучшего никто уже не предложил. Хотя попытки и были…
Но насколько надо не понимать поэзию По, чтобы опозориться идиотской фразой: Каркнул ворон: “Никогда!”
Это же самое настоящее дно. На которое и легли горе-переводчики с громкими именами.
Я давно хотел замахнуться на “Ворона”.
Но после “Не вернуть” ничего лучшего уже не придумать, увы.
Ладно. Хотя бы одну строфу отэдгарю!)
Сохраняя ритм, размер и мелодию оригинала.
..................................................
В нашей жизни человечьей душу только время лечит?
Ты скажи, посланник мрака, правда это или вздор?
Мне б хотелось поскорее стать спокойнее, мудрее...
Годы душу отогреют холодам наперекор?
И тогда неразбериха снова сложится в узор?
Каркнул ворон: “Время – вор!”
Памяти Александра Мельника, режиссера “Территории”, трагически погибшего у водопада Китабо-Орон на плато Путорана.
Там, где он и снимал 6 лет назад свой замечательный фильм.
Давно бытует мнение:
Увы, возврата нет
На место преступления,
На поприще побед.
Сгустилась тьма осенняя...
И, хоть беги бегом,
Не обретешь спасения
От зависти богов.
В 1983 году наша советская страна испытала явное помешательство. Новая андроповская власть надумала всерьез заняться экономикой. Решив, что основа ее процветания – производственная дисциплина. И обо всех остальных составляющих прогресса можно временно просто забыть. И грянул гром! Начались рейды, кстати, поддержанные трудящимися. Когда в Сандунах застукали разных начальников в рабочее время, то народ радостно рукоплескал. Ату их, дармоедов! Но маховик раскрутился, набрал инерцию и вышел за пределы разумной и вполне оправданной скорости искоренения зла. Людей начали проверять в кинотеатрах, в транспорте и прямо на улице. "Почему не на работе? В отпуске? А справка у тебя есть?" Борьба с прогульщиками превратилась в фантасмагорию, которая выплеснулась на улицы, залезла в магазины, приперлась на спортплощадки, затаилась в рюмочных, заставляя вполне законопослушных граждан, работающих во вторую смену или пребывающих в отгулах, передвигаться по городу короткими перебежками. Была у меня любимая разливушка. Очень приличная, не плебейская. Там практиковались лишь марочные вина. И публика собиралась интеллигентная. В шляпах, при галстуках, с “дипломатами”. В ту пору я, как экспедиционник, был при деньгах, и заплатить трёшку за пару стаканов “Айгешата” и нескольких конфет “Кара-Кум” с верблюдом на обложке, не составляло никакого напряга. Да и времени свободного после окончания сезона было до фигища… Так вот. Сижу я там и смакую портвейн с характерным вкусом жженого сахара. И конфету заранее развернул, аккуратно положив ее на симпатичный фантик. Хорошо! И вдруг… Открываются двери и входят два эсэсовца с автоматами наперевес. В касках, в черной форме и рунами на петлицах. Кроме меня в разливухе было человек пять. Мы молча уставились на вошедших. Лично я к проверкам был морально готов. Но чтоб такое! Один из вошедших передернул затвор и громко крикнул: - Аусвайс! Шнеллер, шнеллер! Я почему-то ждал, когда он добавит про швайн, но немец, вероятно, был не совсем отмороженный. Потом эсэсовцы хохотнули и на чисто русском добавили: - Да свои мы, свои. Просто тут за углом кино снимаем про войну! И сразу же нашу интеллигентнейшую братию прорвало. Я в экспедициях всякого наслышался, но некоторые обороты речи были удивительно свежими. Хоть записывай! Особенно изощрялся пожилой мужчина профессорского вида. Красиво излагал! Артистично, не повторяясь… Виртуоз. “Немцы” подняли руки и закричали: - Гитлер капут! Гитлер капут! Публика остыла и расслабилась. Некоторые даже засмеялись. Автоматчики остаканились и заказали повторить. И тут вошли четверо: мент, человек в штатском и два дружинника с повязками. Капитан милиции обратился к нам: - Граждане! Прошу вас приготовить документы. Затем посмотрел на “фашистов” и добавил: - С вами всё ясно. Мы вас не задерживаем, товарищи. А вот остальных граждан – попрошу! Это был сюр. Империя вступала в фазу агонии. И до ее падения оставалось восемь лет.
 Ветер целует буруны Эгейского понта, Парус триеры ласкает и манит в дорогу, Скоро она полетит как стрела к горизонту Под наблюденьем морского гневливого бога. Будут играть за кормой голубые дельфины, Будут водить хороводы в волнах Нереиды, Будут Сирены манить за собою в глубины, В мир безмятежно уснувшей на дне Атлантиды. Только не слушай, гребец, сладкозвучных призывов, И голосам опьяняющим душу не внемля,Твердо смотри на морские холодные зыби И вспоминай каменистую жаркую землю. Круг завершится, попутные ветры задуют В сторону Аттики, тот, кто сносил терпеливо Тяготы моря, на суше почтит поцелуем Благоуханные листья столетней оливы.
Страницы: 1... ...10... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ...40... ...50... ...60... ...70... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850... ...900... ...950... ...1000... ...1050... ...1100... ...1150... ...1200... ...1250... ...1300... ...1350...
|