Поздний вечер. Большинство граждан смотрит телевизор. Скоро они лягут спать. По полупустым улицам едет большая чёрная машина. В машине двое. За рулём – высокий брюнет по имени Яков. На пассажирском сидении – молодой парень по имени Илья.
Илья не знает, куда едет машина. Не то чтобы его это не интересует. Но зачем спрашивать то, что скоро и так узнаешь?
Конечно, хорошо бы, чтобы не очень далеко от дома. Потому что утром добираться, скорее всего, придётся своим ходом.
Илья работает охранником. Постоянного объекта у него нет, как и графика работы. Он, что называется, на подхвате. В любое время дня и ночи ему могут позвонить и вызвать его на работу. Если Илья, ну, никак не может, он в праве отказаться, но лучше этим не злоупотреблять. Да и денежки… Оплата-то почасовая. Что он только не охранял: заводы, склады, стройки, школы, детские сады, поликлиники, рестораны, бассейн, дважды – баскетбольный матч, один раз – велогонку. Бывает, на какой-то объект его запрягут надолго, аж на пару месяцев. Бывает, неделю-другую не зовут, вообще и Илья начинает думать о поиске другого места, но ему снова звонят и снова у него есть работа. Охранять Илье нравится. Особенно, ночью. Сидишь себе, книжку читаешь. Начальства нет. Сам себе господин. Куда лучше, чем таскать ящики на жаре или стоять у конвейера, выслушивая время от времени мат мастера. Плавали, знаем! Сегодня Илья взял с собой Стивена Кинга. Ужастики ночью хорошо идут и сон отбивают.
Машина едет по улице Абарбанель, сворачивает на Вайцман, потом на Бальфур. Так близко? Ах, нет…. Яков выходит по каким-то делам. Заходит в жилой дом. Илья достаёт книжку. В машине достаточно светло, чтобы читать.
мальчик отдернул занавеску. Женщина в ванне была мертва уже не первый день. Она вся покрыласьпятнами, полиловела, раздутый газами живот выпирал из холодной,окаймленной льдинками, воды, как остров плоти. Блестящие, большие, похожиена мраморные шарики глаза, вперились в Дэнни. Лиловые губы растянулаухмылка, больше напоминающая гримасу. Груди покачивались на воде. Волосына лобке плыли. Руки неподвижно вцепились в насечки на краях фарфоровойванны, как крабьи клешни.
Из дома выходит Яков и какой-то парень марокканской наружности. Они садятся в машину и уже втроём все едут дальше.
Соколов, Бялик, дерех Тель-Авив… Похоже, всё-таки, в другой город… Нет. В промзону. Неплохо. За 40 минут до дома можно дойти. Машина останавливается возле проходной. Навстречу выходит мужчина средних лет, явно, «русский».
– Выходи, – говорит Яков Илье.
Они выходят. Марокканец остаётся в машине. Вероятно, его везут на другой объект.
– Сейчас Владимир объяснит, что нужно делать. Дежурство до 8. В 8 ни кого не дожидаясь, можешь идти домой… Владимир, покажи Илье территорию. Я пока побуду тут.
Владимир оказался человеком спокойным, неболтливым, неназойливым. Илье попадались напарники, которые всю смену трещали как сороки, к тому же на темы, Илье совершенно не интересные. Ну, спросил, конечно, давно ли в Израиле и откуда приехал. Услышав про Ленинград, оживился: у него на ул. Типанова дядя жил. А сам Владимир с Урала из Лысьвы.
– Сейчас я покажу тебе точки. Отбиваем каждый час.
Точки – просто кнопки на стенах, установленные в разных частях объекта. Рядом с каждой – номер. Делая обход, охранник должен последовательно нажимать на эти кнопки. На 1-ю, потом на 2-ю и т.д. При каждом нажатии, в диспетчерской охранной фирмы получают сигнал, что всё в порядке, сторож на этом месте был, отметился, он не спит в сторожке, не ушёл гулять, не лежит с пробитой головой.
– Ну, вот первая точка,– сказал Владимир, когда они зашли за здание, – нажимай, на всякий случай, несколько раз. Бывает, не срабатывает.
Вторая точка оказалась на трансформаторной будке, третья – возле строения, напоминающего сарай.
– Остальные точки – в здании.
Здание четырёхэтажное. Судя по виду, новое. В мозгу Ильи возникла аналогия этого здания с отелем из повести Кинга. Илья усмехнулся.
Внутри оказалось не промышленное предприятие, а, вероятно, какой-то НИИ. Планировка помещения, как ни странно, не коридорная, анафиладная. Т.е. проходишь через комнату, а сразу за ней – вторая, за второй – третья и т. д. Владимир вёл Илью через лаборатории, оснащённые какими-то приборами, столами с раковинами (Илья вспомнил кабинет химии в школе), вытяжными шкафами. Выйдя из одной лаборатории, они тут же попадали в другую.
– Вот 7-я точка, объяснял Владимир, – рядом с пожарным щитом. Запомнишь?
Так они обошли всё здание. Последняя, 14 точка находилась на 4 этаже.
– Ну, всё. Спускаемся.
Они спустились по лестнице, не по той, по которой поднялись и вернулись в сторожку. Яков пожелал им обоим приятного дежурства и уехал.
Владимир достал газеты. А Илья – книгу. Стивена Кинга.
Дэнни завизжал. Однако с губ не сорвалось ни звука, визг рванулся обратно, прочь и канул во тьме его нутра, как камень в колодце. Сделав один-единственный неверный шажок назад, Дэнни услышал, как звонко защелкали по белым кафельным шестиугольникам каблуки, и в тот же моментобмочился. Женщина садилась. Она садилась, продолжая ухмыляться, не сводя с него тяжелого каменного взгляда. Мертвые руки скребли фарфор. Груди колыхались, как старые-престарые боксерские груши. Тихонько треснул ломающийся лед. Она не дышала. Уже много лет это был труп. Дэнни развернулся и побежал. Он стрелой вылетел из двери ванной, глаза выскакивали из орбит, волосы встали дыбом, как у ежа, который приготовился свернуться клубком (для крокета? для роке?) мячиком, который будет принесен в жертву; разинутый рот не исторгал ни звука. Мальчик полным ходом подлетел к выходной двери номера 217, но та оказалась закрыта. Он забарабанил по ней, совершенно не соображая, что дверь не заперта и достаточно просто повернуть ручку, чтобы выбраться наружу. Изо рта Дэнни неслись оглушительные вопли, но уловить их человеческим ухом было невозможно. Он мог лишь барабанить в дверь иприслушиваться, как покойница подбирается к нему – пятнистый живот, сухие волосы, протянутые руки – нечто, волшебным образом забальзамированное и пролежавшее здесь, в ванне, мертвым, наверное, не один год. Дверь не откроется, нет, нет, нет.
В сторожке было светло, спокойно, безопасно. Владимир приготовил кофе себе и Илье.
Кинул взгляд на книжку.
– Стивена Кинга читаешь?
– Ага.
– Ужастики?
– Ещё какие!
– Не люблю. А этот о чём?
– Мужик нанимается работать. Зимой отель охранять.
– Как мы.
– Точно. Приезжает с женой, ребёнком. А в отеле – всякая чертовщина творится.
– Не. Я исторические романы люблю. А про чертовщину – нет.
– А, кстати, что мы охраняем?
– Хрен его знает! Лаборатории какие-то.
«...убить его. Тебе придется убить его, Джекки, и ее тоже. Ведьнастоящий художник должен страдать. Ведь каждый убивает тех, кого любит. Они же всегда будут что-то замышлять против тебя, будут пытаться мешать тебе, тащить на дно. В эту самую минуту твой мальчишка там, где ему вовсе не место. Куда посторонним вход воспрещен. Вот оно как. Проклятый щенок.Отлупи его палкой, Джекки, мальчик мой, отходи его так, чтоб выбить из него дух вон. Пропусти стаканчик, Джекки, и мы поиграем в лифт. А потом я пойду с тобой, и он получит по заслугам. Я знаю, ты сможешь. Конечно,сможешь. Ты должен убить его. Тебе придется убить его, Джекки, и ее тоже.Потому что настоящий художник должен страдать. Потому, что каждый...» Голос отца звучал все выше и выше, становясь нечеловеческим, сводящим с ума, превращаясь в нечто пронзительное, назойливое, выводящее из терпения – превращаясь в голос божества-призрака, божества-свиньи; оннесся из приемника прямо в лицо Джеку и – НЕТ! – завопил он в ответ. – ТЫ УМЕР, ты лежишь в своей МОГИЛЕ,
В 23 часа Владимир пошёл делать обход.
– Неважно, – снова повторил Дэнни. Мячик очутился в другой руке. -Тони больше не сможет приходить. Ему не дадут. Его победили. – Кто? – Люди из отеля, – ответил он. Тут мальчик взглянул на нее и глазаоказались вовсе не равнодушными. Они были глубокими и испуганными. – И...и _в_е_щ_и_. Тут есть разные-разные. Отель просто _н_а_б_и_т_ ими. – Ты можешь видеть... – Я не хочу видеть, – тихо произнес мальчик и снова стал смотреть на резиновый мячик, который описывал полукружья, летая из руки в руку. – Ноиногда, поздно вечером, я их слышу. Они, как ветер – вздыхают все вместе.На чердаке. В подвале. В номерах. Везде. Я думал, это я виноват, потомучто я такой. Ключик. Серебряный ключик. – Дэнни, не надо... не надо из-за этого расстраиваться. – Но _о_н_ тоже, – сказал Дэнни. – Папа. И ты. Ему нужны мы все. Он обманывает папу, дурачит его, пытается заставить поверить, что больше всех ему нужен именно он. Больше всех ему нужен я, но он заберет и тебя, и папу. – Если бы только этот снегоход... – Ему не позволят, – все также тихо сообщил Дэнни. – Его заставилизакинуть в снег какую-то деталь от снегохода. Далеко. Мне приснилось.Потом, он знает, что в 217-м действительно есть женщина. – Мальчик взглянул на мать темными перепуганными глазами. – Неважно, веришь ты мне или нет.
В полночь Илья собрался в обход. Он встал, сложил книгу. Натянул куртку. Выходить из сторожки не хотелось. И Илья вдруг понял: тут дело не только в том, что в сторожке тепло и сухо, а на улице дождь. В сторожке – безопасно. «Ну, начитался Кинга», – подумал он. Ужасок, гуляющий по спине был даже в чём-то приятным (и неприятным одновременно). Ну, вот как приятно читать страшный роман, зная, что тебе-то лично ничего не грозит и всё это – вымысел автора. «Вот, – подумал Илья, отбивая 3-ю точку, которая находилась возле сарая, – сейчас я войду в здание, где водятся страааааааашные чудовища, всякие там вампиры, призраки. Стра-а-а-ашно!» Илья не верил в нечистую силу, но чем ближе к заданию он подходил, тем меньше хотелось ему заходить внутрь. Илья отпер дверь ключом. За дверью было темно. Никто не прыгнул их темноты, но выключатель Илья искал как-то суетливо, лихорадочно, а потому долго. Секунды 3. Очень неприятные 3 секунды. Помещение – небольшой вестибюль, осветилось электрическим светом. Неуютый вестибюль. Кажется, ничего особенного. Кожаные диваны и кресла, журнальный столик. А всё равно как-то неприятно. Ну, начитался Кинга! Илья оглянулся назад. Освещённый фонарями двор и светящееся окно сторожки вдруг показались такими родными. Даже мелькнула мысль: «А может вернуться, а? Ещё не поздно» Но Илья закрыл дверь и решительно пошёл вперёд. Ничего особенного в помещении не было. Те же стены, где-то белёные, где-то облицованные кафелем, те же лампы дневного света (хотя свет совсем и не похож на дневной), столы, шкафы, стеллажи, раковины, сушилки с лабораторной посудой. Илья открывал новые двери (а за ними темно), зажигал свет, гасил свет в помещении из которого вышел (сзади темно) проходил сквозь очередную лабораторию, открывал новую дверь (а за ней темно) Ощущения, что кто-то сзади крадётся или кто-то прячется в шкафу не было. Но беспокойство нарастало. Холодок, гуляющий по спине приятным не был. Илья не бежал, но шёл быстрым шагом, стараясь закончить обход побыстрее. Не хотелось ни к чему прикасаться. Дверные ручки, выключатели, «точки»… Как будто они были заразными. Илья мечтал поскорее вернуться в сторожку и вымыть руки с мылом.
Второй этаж, третий, четвёртый… Пожарный щит.
Дэнни, не отрывая глаз от огнетушителя, зашагал вдоль дальней стены,придвигаясь к ней все ближе, пока правой рукой не коснулся шелковистыхобоев. Еще двадцать шагов. Пятнадцать. Дюжина. Когда оставалось пройти всего десять шагов, латунный наконечник вдругскатился с плоского мотка, на котором покоился, (спал?) и упал на ковер с ровным глухим стуком. Где и остался лежать,нацелившись в Дэнни черным отверстием. Тот немедленно остановился, резкоссутулившись от неожиданного испуга. В ушах и висках громко застучалакровь. Во рту разом пересохло, появился кислый привкус. Руки сжались вкулаки. Но наконечник шланга просто лежал, мягко светясь латунью, плоскиеполотняные витки вели наверх, к выкрашенному в красный цвет щиту,привинченному к стене. Итак, наконечник свалился, ну и что? Это всего-навсего огнетушитель,ничего больше. Глупо думать, что он похож на какую-то ядовитую змею из"Огромного мира зверей", которая услышала его и проснулась, даже, еслипростроченное полотно действительно напоминает чешую. Он просто перешагнетчерез шланг и пойдет к лестнице, может, чуть-чуть быстрее, чем надо, чтобточно знать: шланг не кинется ему вслед и не обовьется вокруг ноги... Он обтер губы левой рукой, неосознанно повторив отцовский жест, исделал шаг вперед. Шланг не шелохнулся. Еще шаг, ничего. Ну, видишь, какойты глупый? Думал про ту комнату и про дурацкую сказку о Синей Бороде изавелся, а шланг, наверное, собирался свалиться уже лет пять. Вот и все. Пристально глядя на пол, на шланг, Дэнни подумал про ос. Наконечник мирно блестел на коврике в восьми шагах от Дэнни, будтоговорил: НЕ БОЙСЯ. Я ПРОСТО ШЛАНГ, И ВСЕ. А ДАЖЕ ЕСЛИ НЕ ВСЕ – ТО, ЧТО Я СТОБОЙ СДЕЛАЮ, БУДЕТ НЕМНОГО СТРАШНЕЕ УКУСА ПЧЕЛЫ ИЛИ ОСЫ. ЧТО Я ХОТЕЛ БЫСДЕЛАТЬ С ТАКИМ СИМПАТИЧНЫМ МАЛЬЧУГАНОМ... ТОЛЬКО УКУСИТЬ... И КУСАТЬ... ИКУСАТЬ... Дэнни сделал шаг, и еще один. И еще. Вдыхаемый воздух внезапно сталсухим и царапал горло. Теперь мальчик был на грани паники. Ему вдругзахотелось, чтобы шланг _д_е_й_с_т_в_и_т_е_л_ь_н_о_ зашевелился – покрайней мере, Дэнни, наконец, получил бы уверенность, понял бы. Сделав ещеодин шаг, он очутился в зоне досягаемости. «Не _б_р_о_с_и_т_с_я_ же он наменя, – истерически подумал Дэнни. – Как он может _б_р_о_с_и_т_ь_с_я_...у_к_у_с_и_т_ь_, если это всего только шланг?» А может, в нем полно ос? Ртуть внутреннего термометра Дэнни юркнула к десяти градусам ниженуля. Он, как зачарованный, не сводил глаз с черного отверстия в центренаконечника. Может, там _д_е_й_с_т_в_и_т_е_л_ь_н_о_ полно ос...затаившихся ос, чьи коричневые тельца напоены осенним ядом, так полны им,что с жал стекают чистые капли. Вдруг Дэнни понял, что прямо-таки оцепенел от ужаса; если сейчас онне заставит себя пойти, ноги прирастут к ковру и он останется здесьтаращить глаза на дыру в центре латунного наконечника, как птица глядит назмею; он останется здесь до тех пор, пока его не найдет папа, и что тогда? Тоненько застонав, мальчик заставил себя побежать. Когда онпоравнялся со шлангом, свет упал так, что ему показалось, будто наконечникшевелится, вращается, изготовившись ударить, и Дэнни, высоко подпрыгнув,приземлился по другую сторону шланга. В панике ему показалось, что ногиунесли его чуть не под потолок, а жесткие волосы чубчика ощутимо мазнулиштукатурку потолка коридора, хотя позже он понял, что такого быть немогло. Перепрыгнув через шланг, он побежал, и вдруг услышал – тот гнался заним, латунная змеиная голова быстро скользила по ковру с тихим, сухимсвистом, словно гремучая змея пробиралась по заросшему сухой травой полю.Он гнался за Дэнни, и лестница вдруг показалась такой далекой, будто скаждым скачком, который мальчик к ней делал, отодвигалась назад. Он попытался крикнуть: «Папа!», но сжавшееся горло не пропустило нислова. Он был один. Звук за спиной делался громче – по сухому ворсу коврас шелестом, извиваясь, скользила змея. Она гналась за ним по пятам, аможет, стала на хвост и по латунному наконечнику стекал чистый яд.
Нет. Шланг не соскочил и за Ильёй не погнался. Илья прошёл мимо. Так, вот она, 14-я точка. Последняя! Теперь – вниз! Так, где-то тут была дверь на лестницу. Нет. Не здесь. Кажется, в следующей лаборатории… И не здесь. Ладно, пошли дальше.
Илья прошёл ещё несколько комнат. Выхода на лестницу не было.
Прозевал, что ли?
Илья повернул назад. Те же шкафы, столы, стеллажи, отгороженные кабинеты для начальников разных уровней. Двери не было! Илья всё шёл и шёл. Он прошёл уже десятка два комнат. Как так? Всё здание, кажется, короче.
Лестницы не было. Снова вперёд. И снова назад. Что за чертовщина?
Зазвонила рация:
– Ну, где ты там?
– Похоже, я заблудился.
– Как это?
– Лестницу не могу найти.
– Хм! Странно! Ты на каком этаже?
– На четвёртом.
– Толчки все отбил?
– Все.
– Слушай, ну, бог с ней. Вернись по той лестнице, по которой поднимался.
– Я и её найти не могу.
– Что за ерунда!
– Я сам ничего не понимаю. Иду, иду, комнаты не кончаются.
– Вот неладная! Что ты сейчас видишь? Опиши помещение, в котором находишься?
– Вижу 3 письменных стола. Раковина в углу. Вешалка с белыми халатами. Какой-то агрегат, накрытый чехлом.
– Пройди в соседнюю комнату.
– Назад, вперёд?
– Не важно. Пытаюсь понять, где ты находишься. Что там?
– Маленький коридорчик и туалеты.
– Отлично. Ты рядом с лестницей! Туалеты от тебя справа или слева?
– Справа.
– Тогда проходи в следующее помещение. Вперёд. Ну, видишь дверь на лестницу?
– Нет.
– Слева от тебя.
– Не вижу.
– Быть не может! Что ты видишь?
– 4 раковины, сушилка для посуды.
– Подожди, а пожарный щит видишь?
– Я давно его прошёл.
– А 14-я точка?
– Тоже, давно её не вижу.
– Очень странно. Попробуй, пройди в следующую комнату.
– Прошёл.
– Что видишь?
– Длинный ряд раковин с мойками, железный стол. Шкаф.
– Какой шкаф?
– Серый, кажется, металлический.
– Сейф, что ли?
– Нет. Просто шкаф… Точно. Металлический.
– Даже не знаю, где такое помещение. Пройди в следующее
– Прошёл.
– Что теперь видишь?
– Кресла, журнальный столик и отгороженное помещение. На приёмную похоже.
– А ты уверен, что ты на 4-м этаже?
– А на каком же другом? Отбив 14-ю точку я никуда не поднимался и не спускался.
– Чертовщина какая-то!
– А я о чём?
– Слушай, прости, что спрашиваю, а ты не разыгрываешь ли меня часом?
– Какого чёрта!
– Ладно. Придётся вызывать Якова.
Потом перезвонил Яков и минут 5 Илья ходил взад-вперёд по этажу и рассказывал Якову, что видит. Яков также высказал предположение, что это розыгрыш. Илья возмутился:
– Яков! Я ты думаешь, что я совсем дурак?! Работу терять я ещё не хочу. К тому же, я оставил в сторожке сумку, а в ней документы и деньги!
– Ладно. Жди. Я сейчас приеду.
Яков приехал через 43 минуты. За это время Илья успел испугаться по-настоящему. Он ходил то в одну то в другую сторону и с ужасом убеждался, что здание не кончается. Илья пытался считать комнаты. За отправную точку принял одну из них. До приезда Якова он прошёл 35 комнат. Если предположить, что каждая, в среднем, имеет длину 10 метров (наверняка больше), то это – 350 м. Да всё здание в длину, от силы 100 метров было!
Яков остался дежурить в сторожке, а Владимир пошёл в здание.
– Всё. Я иду к тебе!
Владимир связывался с Ильёй по рации и сообщал, что он уже в здании, что он прошёл весь первый этаж, второй, третий, четвёртый…
– Тебя нет в здании.
– Как это нет, когда я есть?
– А попробуй отключить рацию, я на 4-м этаже, позову тебя голосом. И ты мне крикни.
Какое-то время Владимир и Илья аукались как в лесу, но так друг друга и не услышали.
– Плохо дело, – решил Владимир и все с ним согласились.
– Кажется я, как в фантастическом романе, попал в другое измерение. Только уж больно этот мир на наш похож.
– Ну, и что ты предлагаешь?
– Ну, не знаю! Сообщить в прессу. Созвать учёных. А, всё-таки, что в этих лабораториях делают? Может местные умники чего намудрили?
– Звучит невероятно, но похоже, что так.
– Так надо срочно связаться с руководством этого института!
– Среди ночи?
– А что? ЧП же! Неужто сон директора важнее моей жизни?
Вызванивать ночью директора Яков отказался категорически.
– Ты, вот что, посиди тут до утра. Всё равно у тебя идёт рабочее время. Обходов больше делать не надо. А утром народ заявится. Смена в 8 начинается. Некоторые уже в 7 приходят. Посмотрим. И с директором вопрос утрясём.
– Яков, ты что, не понимаешь? Сидеть всю ночь в каком-то непонятном мире?! А вдруг тут опасно? А вдруг тут радиоактивно? А вдруг тут какие-нибудь твари водятся?
– Я сказал. Утром придёт начальство, тогда и займёмся.
– Яков, а ты не боишься, что я подам в суд на фирму за отказ помочь сотруднику в экстремальной ситуации? И придётся фирме до конца дней выплачивать мне компенсацию за моральный ущерб?
– Жалуйся кому хочешь.
– Вот прямо сейчас в полицию позвоню.
– Звони.
Владимир вернулся в сторожку. Яков ушёл. Илья хотел было позвонить в полицию, но сообразил, что мобильник остался в сумке в сторожке. Он поднял трубку телефона, стоявшего на столе и не услышал гудка. Проверка других телефонов дала тот же результат. Единственной ниточкой, связывавшей его с привычным миром осталась рация. Даже странно было, что она работает. Если это иное измерение, радиосигналы, ведь, тоже по идее проходить не должны. Странно всё это.
Мучительно тянулись часы. Илья ходил по этажу. Прошёл, наверное, километров 5 в один конец. Не бывает зданий 5-и километровой длины! Чтобы не запутаться, он нумеровал каждое 10-е помещение – ставил номер карандашом возле косяка двери.
Илья связывался с Владимиром, проклинал Якова. Снимал трубки телефонов. Молчание. Компьютеры включались. Но в Интернет выхода не было.
В начале 6-го в Израиле начался рассвет. Но за окнами института по прежнему была ночь.
Илья подошёл к окну, поднял трисы. За окном непроглядный мрак. Просто чернота. Ни фонарей ни машин.
В 6.45 Владимир сообщил, что пришла уборщица. Чуть позже начали приходить и другие сотрудники. Но в мире Ильи никто так и не появился.
В 8.20 Илья узнал, что директор уехал в Америку. А зам всё ещё не появился. К тому времени Владимир уже ушёл домой. Его заменил какой-то Моти.
Сотрудники института утверждали, что никаких опытов с N-мерным переходом в другой мир в институте не велось. Или, по крайней мере, никто об этом ничего не слышал.
В 11.42 явился заместитель и сказал то же самое.
В 12.22. наконец, пришла полиция. Полицейские прочесали здание и не обнаружили Ильи. А он – их.
За окном по прежнему была ночь.
А в третьем часу Илья обратил внимание, что уже целых полчаса никто не пытается связаться с ним. Кончился аккумулятор. Рация превратилась в пластмассовую коробочку, набитую какими-то железками. Толку от неё больше не было. Связь с внешним миром оборвалась. Сам виноват! Надо было экономить электричество! Эх!...
Илья порылся в ящиках столов. Зарядного устройства для рации ни в одном из них не обнаружил, чего, в прочем, следовало ожидать.
А если разбить окно?
В одном из шкафов Илья обнаружил ящик с инструментами. Взял молоток. Подошёл к стеклу. Задумался на секунду. А что с наружи? Вдруг там ещё страшнее? А вдруг, разбив окно, он улетит в безвоздушное пространство? Но другой выход не просматривался. Илья подошёл к окну. «Бац!» Молоток отскочил от стекла (или что это было?) не причинив окну ни малейшего ущерба. Илья ударил ещё несколько раз. Бестолку. Чуть позже Илья ударил молотком по окошечку, которым была застеклена дверь, ведущая в небольшую кухоньку. Стекло сразу разбилось, а Илье пришлось убирать осколки, чтобы как-нибудь случайно не порезаться.
Время тянулось. Илья был голоден. В 8 вечера, поборов страх и отвращение, Илья поел. На кухоньке он обнаружил в холодильнике «Коттедж» – творог в банке, молоко. В шкафчике – булку, чай и кофе.
А спустя несколько часов у него получилось уснуть на неудобном, коротком кожаном диване. При включённом свете, разумеется.
Вдруг Илье послышалась какая-то возня в соседнем помещении. Илья сел на диване, боясь спустить ноги (почему-то ему казалось, что именно за них его и схватит тот, кто сейчас войдёт. Что делать? Бежать? Обороняться? Илья пошарил взглядом по комнате. Ну, абсолютно ничего нет, что могло бы послужить оружием. Дверь открылась. В комнату вошла собака.. Большая, коричневая. «Это только собачка!», – подумал Илья, но почему-то это открытие его не обрадовало. Странная собака. Неприятная. Вроде бы, собака как собака, но от неё веяло такой жутью… Собака шла, низко опустив голову. Илья подумал, что, возможно, собака пройдёт мимо, не заметив Илью. И собака, действительно, прошла мимо дивана. Но потом обернулась. Подняла голову. Два жёлтых глаза уставились на Илью. Взгляд совершенно неосмысленный. Собака оскалилась, показав несоразмерно большие зубы, напряглась всем телом и прыгнула. Зубы сомкнулись на горле Ильи…
Илья проснулся весь мокрый от пота. Никакой собаки не было. Приснилась ему собака. Но всё остальное не приснилось. Илья лежал, подогнув ноги на неудобном для лежания кожаном диване. Странный мир цепко держал его.
Илья снова уснул. На сей раз ему снились покойники. Покойники гнались за ним по анфиладе, тянули к нему длинные руки, звали его страшными, низкими голосами:
– Илья! Илья!
Потом он встал. Обследовал другую кухоньку. Нашёл картофельные чипсы, яблоки, чай и кофе. Поел. И снова пошёл слоняться по комнатам. Не без дела, конечно. Илья пытался разобраться, куда же он попал и как ему отсюда выбраться?
Итак, он попал в странный горизонтальный мир. 10 метров в ширину (точно 10. 50 стандартных кафельных плиток по 20 см.), метра 3,5 в высоту, а длина так и оставалась неизвестной. Возможно, анфилада комнат тянется бесконечно, возможно, только десятки, сотни, тысячи километров, а далее начинается что-то другое. Возможно, она замыкается кольцом сама на себя.
Интерьер комнат нигде не повторялся, хотя и не сильно разнился. Лаборатории, приёмные, кухни, санузлы…
Сначала Илья пробовал разобраться в записях сотрудников (если эти сотрудники существовали).
В столе он нашёл журнал, заполненный аккуратным почерком. Записи велись на иврите.
…, דך גלד כגעכ 23 כגגד לגג םא 56 גחלט גלד כחיד פטא' דד פךמ לחח כףק' ךשק 'ףוכ ךגגד חג לס לד
Илья не был знатоком иврита, но быстро понял, что написанное – просто набор букв и цифр. Уж хотя бы потому, что так называемые софиты (буквы, которые могут располагаться только в конце слова), зачастую находились в начале или в середине. Даже начиналось сообщение с запятой. Может быть, конечно, это шифр или другой язык на основе ивритской графики, но расшифровать эту абракадабру возможным не представлялось. Примерно то же самое можно было обнаружить в файлах компьютеров.
Иногда Илья подходил к приборам непонятного назначения, щёлкал тумблерами. Опасно всё это, конечно, но как-то выбираться надо!
Прошло 3 месяца. Часы у Ильи были с календарём.
Горизонтальный мир так и не кончался.
У Ильи отросла борода.
Еды хватало. Колбаса, сыр, творог, сметана, хумус, яблоки, хлеб, рыбные консервы. Раз, даже, попалось пиво «Гольдстар».
А что там творилось в Большом мире? Искали ли его? Наверное, родители в Питере с ума сходят или уже сошли.
Из квартиры Илью, наверное, уже выселили. Пришла хозяйка за деньгами, увидела, что человека нет и запустила новых жильцов. А вещи Ильи выбросила или взяла себе.
Ни людей, ни животных ни комнатных растений Илья так и не встретил. Даже насекомых. Но спать в полной темноте он всё равно не мог. В качестве ночников Илья использовал настольные лампы. И всё равно было страшно. Ну, пока никого не встретил, а вдруг встретит ещё?
Снились ему первое время кошмары: вампиры, оборотни, чудовища. Потом стали сниться, в основном, сны про большой мир. Солнышко и снег, сосновый лес и море, мама с папой, Питер. Очень много снов про Питер. Во сне Илья гулял по Невскому, по Садовой, по Московскому, по Островам. И было ему хорошо и радостно, но какая-то смутная тревога никогда не покидала его. Даже во сне.
Вот Илья с группой друзей идёт по Адмиралтейскому проспекту. Ребята веселятся, шутят. В руках у Ильи – большой работающий телевизор. Не тяжёлый, но громоздкий. По телевизору показывают концерт. Неплохо, конечно, но мешает телевизор и хочется поскорее от него избавиться. И тут Илья вспоминает, что телевизор этот он несёт во-о-он в тот дом.
– Подождите меня, говорит он товарищам и заходит в дом. И вдруг он с ужасом замечает, что снова попал в тот проклятый горизонтальный мир, из которого нет возврата. Сзади он слышит смех друзей, девочек. Илья хочет обернуться и бежать с этого страшного места, но, как это часто бывает во сне, ноги не слушаются. Крикнуть тоже не получается. Наконец Илья поворачивается и видит, как дверь медленно закрывается, отрезая его от Большого мира, где есть солнце, трава, девушки и мороженное.
И сон этот повторялся и повторялся с разными вариациями.
Иногда ему всё же удавалось выскочить в последний момент или же, просто, распознать, что за дверью – Горизонтальный мир и не войти. Тогда он начинал радоваться, смеяться. Но в глубине души всё равно оставался страх и Илья вновь просыпался на неудобном кожаном диване.
Иногда, наоборот, Илье снилось, что он находит выход. То ли просто натыкается на лестницу, то ли узнаёт какой-то секрет, который позволил бы выйти на свободу. Один раз его, даже, освобождали ОМОНовцы.
Днём же (насколько тут уместно слово «день») Илья всё шёл и шёл по анфиладе странного горизонтального мира. Идти нужно было в любом случае. Съев все продукты на кухоньке, Илья был вынужден искать новую.
А ещё Илья представлял, как всё могло бы быть славненько, если бы на том или ином этапе жизни он принял не то, а иное решение.
Например, не поехал бы в Израиль. Ну, разорилась фирма, в которой он работал. Подумаешь! Вот Юрка Семёнов, сослуживец Ильи, поднялся же!
И почему, приехав в Израиль он выбрал для жизни этот городишко? Почему не Тель-Авив? Дороже в Тель-Авиве? Зато, не торчал бы сейчас здесь!
Или, зачем он пошёл в охрану? Да лучше по 12 часов вкалывать на заводе, а потом, вечером выходить из проходной на свободу и жить в таком замечательно мире, где есть Солнце, Луна, Звёзды, дети, собаки, кошки, автомобили…
И вот однажды Илья вдруг увидел застеклённую дверь, а за ней – лестницу. ЛЕСТНИЦУ! Не во сне! Илья боялся поверить в своё счастье. Наконец-то пришёл конец его мучениям! Наконец то он окажется среди людей! Илья надавил на ручку и дверь открылась. Ура! Он на лестнице. Илья побежал вниз. Всё! Конец скитаниям по проклятым лабораториям. На свободу!
3 этаж. Илья снова будет встречаться с девушками, гулять по лесу, играть в теннис.
2 этаж. А из охраны он уйдёт. Нафиг! Лучше уж завод. Лишь бы без фокусов.
А может домой, в Питер? Первое время, как-нибудь перекантуется у родителей. Как он по ним соскучился! А потом и устроится на работу. Он же – инженер!
1 этаж…
А где же дверь? Нет двери!
Илья сбежал ещё на один этаж вниз. Нет двери! Снова бросился наверх. 1 этаж, 2-й, 3-й, 4-й. Нет дверей! Глухие стены. Зато лестница уходила вверх на неведомую высоту (но ведь этажей было 4!!!) и вниз на неведомую глубину. И тут Илье стало так страшно, как не было страшно все эти 3 месяца. Горизонтальный мир вытолкнул его, но не в Большой, а в ещё более страшный Вертикальный мир. Мир, весь состоящий из одной гигантской лестницы, поднимающейся в верх и опускающейся вниз на сотни, тысячи, миллионы, миллиарды этажей!
Конечно, надежда умирает последней. Как знать, может, и вертикальный мир вытолкнет его (куда?). Но это вряд ли. Горизонтальный мир неприветливый, неуютный. Там нет солнца, девушек, друзей, но там есть водопровод с холодной водой, там есть хлеб и чай, там есть холодильники с тонко нарезанными сыром и колбасой, баночки с творогом или салатами. А здесь есть только бетон ступеней, штукатурка стен, кафель пола площадок, металл и пластик перил да лампочки под потолком.
Без еды человек может протянуть, в среднем, месяц. Без воды 3-4 дня, максимум.
Илье уготована медленная и мучительная смерть. Конечно, он будет искать выход. Он будет подниматься по лестнице. Нет, скорее спускаться, всё чаще делая перерывы. Однажды он сядет на ступеньку и больше с неё не встанет. Но ещё многие часы он будет сидеть или лежать на ступенях, недвижный, но живой…
Молодая женщина постучалась в ворота.
Охранник открыл ей.
– Добрый вечер. Я пришла на работу. Я – уборщица.
– Да, проходите. Меня предупредили о Вас. Только рановато Вы пришли.
– Раньше начнём – раньше кончим.
– Нет. До 5-и начинать нельзя. Пока сотрудники не вышли…
– А все в 5 уходят?
– Кое-кто засиживается до 6-и, даже до 7-и, но это – их проблема. Дождитесь Эти. Она сейчас придёт. Вы с ней уже говорили?
–Да, я знаю. Мне предстоит мыть 4-й этаж.
– Нехороший этаж. Парень на нём бесследно пропал.
– Как это?
– А вот так. Зашёл и не вышел. Так до сих пор неизвестно, куда он делся.
– Бр! Какой ужас!
– Да уж…
– И так не нашли?
– Нет. Может быть, конечно, он домой ушёл. Но сумка его осталась. Странная история.
– Так я пройду?
– Да, посидите в вестибюле. А хотите – поболтаем.
– Нет. Спасибо. Я, лучше, в вестибюле посижу.
Молодая женщина вошла в неуютный вестибюль, села на кожаный диван. До начала работы оставалось почти 20 мину. Женщина достала из сумочки книгу и принялась читать.
Стивен Кинг
БЕЗНАДЁГА
А вот ссылка на Кинга http://www.lib.ru/KING/shining.txt
