* * *
Контроль потерян – на авось,
В глухую топь без гати
Эксперимент пошёл вразнос,
Трещат узлы галактик.
Вновь не задался вариант.
Забыв задраить крышку,
Заснул, быть может, лаборант,
Хватив с устатку лишку?
Завлаб вернётся и, узнав,
Наверно, ошалеет
И обесточит автоклав,
А лаборанта – в шею.
81.
А Мила на небесах! А себе – на налима!
82.
Турок, а коты-то, коты-то как орут!
83.
О, да, Надя, ещё тёще яда надо!
84.
Лидер вере вредил.
85.
О ты, дурак! Шабашка как шабашка! Руды-то!
86.
Каков азарт! От Вани залетела Зина в тот раз! А во как!
87.
Они Нила показали, Била закопали, Нино!
88.
Ой, осоку косой! О!
Вариант:
Я такой – осоку косой, о, Катя!
89.
Ося, милок, у Коли мясо!
90.
Кот, у ворон норов уток!
Мне холодной каплей
ветер плюнул в спину.
Повезло, не так ли?
Дождь помыл машину,
освежил мне воздух
и полил газоны.
Видишь, даже в грозах
есть свои резоны.
Стану у порога
в гениальной позе,
помолчу немного
для начала в прозе,
а потом стихами
острыми, как бритва,
жаркими, как пламя
или как молитва,
помолчу мгновенье,
и сплошным потоком,
будто откровение,
побежит по строкам
странное послание
от иных миров.
Я, ведь, с детства раннего
не пишу стихов.
Бросил Иван-Царевич курить и превратился в Ваньку-встаньку. И не ложился он три дня и три ночи. Сам измаялся и Василису Прекрасную измаял так, что закурила она и превратилась в Василису Премудрую. Курила три ночи и три дня, пока Ванька-встанька не отчаялся и не закурил вместе с ней. С тех пор курят Иван-Царевич и Василиса Премудрая тридцать три года, три месяца и три дня. А ночами спят. Вот так.
На перепутье поколений
Открыто сердце для любви,
И хоть изодраны колени,
Еще тверды шаги мои.
Уже не юношеский голод,
Ещё не старческий маразм,
Толкают снизить хриплый голос
До глубины наивных фраз.
И прошагав почти полмира,
Вдруг неожиданно понять:
Вселенной может быть квартира,
Где просто кто-то ждёт тебя.
