|
|
* * * Пробираясь задворками в зрительный зал, Чтоб послушать тайком «Клеопатру», Я вчера совершенно случайно попал В оркестровую яму театра. Там стоял полумрак, инструментов трень-брень, Партитур шелестели страницы, А седой барабанщик в очках набекрень Финалгоном лечил поясницу. Лысый контрабасист эластичным бинтом Перевязывал, охая, локоть. Растолстевший трубач, губы выгнув винтом, Тёр их мазью, пахучей, как дёготь. Инвалиды, короче, сидели вокруг, Изнурённые музыкой лица. Тут скрипач впопыхах оступается вдруг... И на скрипку Амати садится. ОРИГИНАЛЬНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ Григорий Крылов – "Самолёт" * * * Самолёт зависает над кромкой дождя И, без видимой миру причины, Замедляется, крыльями дождь бороздя, Над широкой щекой Фьюмичино. Запах моря не слышим, но светел и чист Горизонт за стеклянной глазницей. Самолет, как измученный виолончелист Вдруг натужно и страшно садится. Путешествие кончено – он на земле. Все вокруг поменялось мгновенно. Самолет схематичен, как старый скелет И уже не владыка вселенной. И понурою лошадью в стойло свое Он направлен могучим пилотом, Но потом все вернется в свое естество, И тогда он взлетит – самолетом.
Сумерки медлительны в апреле –
Неохотно стынут краски дня,
И на небе виден еле-еле
Хрупкий ломтик бледного огня -
Следуя за нами по аллеям,
Прячется в узорных кронах лип,
Только все заметней и светлее
Край его в лазоревой дали.
В мареве закатном гаснут звуки,
Улицы укрылись тишиной.
Месяц нас от встречи до разлуки
Провожает. Знаю, под луной
Все отходит в сумрачное «было».
Но и тьма уйдет…. Увидим днем –
С новой силой жаркое светило
Разгорится радостным огнем.
*Теплый свет погасить и уснуть,
внимая Морфеичу сладко,
пусть приснится опять что-нибудь,
вкусное как шоколадка.
А потом, из-под сна выползая
в день промозглый, в холодную рань,
вспоминать, вспоминать вспоминая,
пропуская привычную брань
вновь проспавшей соседки Ларисы,
как всегда, матерящейся у
рукомойника с зеркалом сизым
в полутемном кухонном углу.
Как пропавшие с ёлки подарки,
унесенные ветром часы;
в полудрёме троллейбусы в парке,
сняв примерзшие к небу усы,
набираются дрожи, готовясь
распахнуть двери с надписью "Вых"
для таких непроснувшихся, то есть,
не совсем ещё, в общем, живых.
Гасит утренних звёзд перламутр
полицейской машины мигалка,
просыпайся, страна, с добрым утр...
И до слёз отчего-то всех жалко.
Под словесною рудой гладь и тишь.
Где ж весенняя небес синева?
Вот и март скончался весь – а ты жива,
но к последнему покою летишь.
Над проспектами опять фонари,
и ленивая весна гонит снег.
Запугала новизна? Задрай отсек.
Надоело выживать? Так умри.
Ты готова: жаль не тех, кто вдали,
жаль оставшихся в снегах здешних мест.
Нынче птичек выпускают окрест,
а тебя не отпустили с земли.
* * * Чем долее живу, тем меньше знаю, С годами всё стремительней регресс. В беспамятстве душевного раздрая Мне кажется, что я почти исчез. Верней сказать – и не являлся вовсе, А где-то Там лежу и вижу сны О том, что было До, что будет После… Весь в пролежнях, а памперсы тесны. И крутит вечность ржавое динамо, А я и ни покойник, ни жилец. Но подойти должна однажды мама И обновить подгузник наконец. ОРИГИНАЛЬНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ Олег Барва – "Я здесь не весь" * * * Чем дольше я живу, тем лучше знаю, как зыбко воплощение моё. Я здесь не весь. Не весь пришёл из края, где сердце в восхищении поёт. Меня здесь нет. Как нет и всех живущих. Нам только кажется, что жизнь идёт. Любовь из ПРАХА создал Всемогущий? Поверит в это только идиот. Я был всегда. До времени Адама. Отмерен здесь мне близорукий срок. Но даже здесь меня любила мама… Любить – один у Вечности урок.
* * *
Опять снега легли немерено,
Достала подлость бытия.
Меня имеет климат северный,
А я лишь хрюкаю, пыхтя.
Под Новый Год воздастся сторицей
Тому, кто в шлёпанцы не врос.
И отымеет всех, как водится,
Седой распутник Дед Мороз.
Соорудил я бабу белую
Среди заснеженных дерев –
Я каждый год такую делаю,
Ведра с метлой не пожалев.
Погоды нынче так изменчивы!
Нагрянет оттепель – и вот:
Моя бабёнка тихим вечером
До безобразья оплывёт.
Стекают годы в рюмку вечности,
Стекают бабы... Всё течёт...
Стихи царапаю конечностью
И не надеюсь на почёт.
Но, к счастью, жизнь – не только гадости,
Привычны происки любви.
Сегодня есть – живи и радуйся,
Без лишних слов момент лови.
Любимые создания поэта –
Беспомощные люди из стихов.
В их глупых лицах тлеет тихим светом
Отчаяние – худший из грехов.
То мрачный подвиг от строки до гроба –
Искать надежду в сумрачной глуши.
Когда сгораешь от тоски и злобы,
Не верится в спасение души.
Но смерти нет, она – дурная шутка…
Я знаю, что когда мой час пробьет,
Безносая слепая проститутка
Меня с собой на небо заберет.
И там, где над людскою подлой бездной
В пуху и перьях ангелы сидят,
Моей душе, пустой и бесполезной,
Быть может, тоже что-нибудь простят…
* * * Грядёт час Икс, и всем, кто жил Не по Завету, Святого воинства мужи Грозят вендеттой. За око – око, зуб – за зуб, Не отсидеться. Был туп и груб – считай, что труп. Узка в рай дверца. Блудил, как кот, ловя момент? - Бесплодны споры - Тебя подвесят за предмет, Грешил которым. Продажным шкурам – в рот свинца, Барыг – на плаху, Педрилу – на кол до конца, Путану – нах… Ворам по локоть руки – хрясь! Лжецам – под корень Язык поганый… Сдохнет мразь Повсюду вскоре. Пройдут с напалмом по полям, Посыплют дустом… Святым достанется Земля - Светло и пусто. ОРИГИНАЛЬНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ Сергей Ерошенко – "Иуды, близится финал..." * * * Бегут века... Сильней накал... Пружины сжаты... Иуды! Близится финал И час расплаты! Напомнят всем и в этот раз Сюжет Содома. Уже доносятся до нас Раскаты грома! Заплатит каждый по долгам, Дрожите гады! Не будет крысам и врагам С небес пощады! Долой предателей чуму Осточертели! Не уберечься никому Забравшись в щели! Как ни стони, как ни скули Придет расплата! Не откупиться за рубли И тонны злата! Земля достанется навек Идущим к Свету. И будет каждый человек Жить по Завету!
Вновь наступила осень и к виску
С ружьем пристала Муза: Надо! Надо!
Пиши, мол, про осеннюю тоску!
Про бешеные краски листопада!
А у ружья – взведенные курки!
И Муза нынче нервничает очень!
И снова, нежеланью вопреки,
Я листопаду посвящаю ночи!
Напрасно о пощаде умолять,
Кричать напрасно: Я уже писала!
Она же дура! Как начнет шмалять!
Ей сколько ни написано – все мало!
И взгляд ее неистово горит:
- Пиши, родная! Волей иль неволей,
Но пишут все! – она мне говорит. -
А ты у нас особенная, что ли?
Читатель мой! Мой друг! Товарищ! Брат!
Сними с моей души всю тяжесть груза:
Прости, что вновь пишу про листопад -
Я нахожусь в заложницах у Музы!
С тоской, зажатою в тиски
в мечтах не повитаешь.
С тобой прощаюсь. Отпусти!
Но ты не отпускаешь.
Уже все пройдены пути,
устав от пресыщенья,
прошу, наглея, – отпусти,
и, не прошу прощенья.
В твоих колониях любви
я срок мотал, бичуя,
- его по честному отбыл,
освободи в чистую!
Уйду, отрежу, отхвачу
полжизни от остатка.
Монетой той же отплачу,
как мне, чтоб было сладко,
чтоб нерв провисший зазвучал,
и песни, хлынув гордо,
смели с пути бы сволочат
с заточками у горла.
Устал барахтаться в Сети!
Тоску в себе таская,
зажав последнее в горсти,
молю родное – отпусти,
меня не отпуская.
Не соловей средь воронья
и пробы негде ставить,
я – часть не лучшая твоя,
но все равно – твоя ведь...
Не воровской уйду тропой,
а так вот – рад стараться!
Ведь чтобы встретится с тобой
и надо нам расстаться.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...140... ...150... ...160... ...170... 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 ...200... ...210... ...220... ...230... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850... ...900... ...950... ...1000... ...1050... ...1100... ...1150... ...1200... ...1250... ...1300... ...1350...
|