|
|
* * * Проституток не целую в губы, Опасаюсь всяческой заразы, Второпях я с ними часто грубый И не трачу времени на фразы. Но люблю с монашкой покалякать - То да сё, о Боге, об Отчизне, Если на дворе дождит и слякоть И просвета нет в тоскливой жизни. Мельтешит судьбы моей палитра, И мечусь меж Господом и хамом, Опасаясь очень после литра Перепутать дом публичный с Божьим храмом. ОРИГИНАЛЬНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ Виктор Маркелов – "Проституток не целуют в губы..." * * * Проституток не целуют в губы. А монашкам не к лицу монисто. Зачастую я бываю грубым, А порою щедр как Монте-Кристо. Молодость – монета без изъяна. Старость – как помятая подушка. И мечусь я будто обезьяна - Между положеньем в гроб... и поцелуем в ушко.
Ах, мой рыцарь! Что же делать?
Я не сплю, не засыпаю -
С завтрака и до обеда
Лишь о вас, о вас мечтаю.
И, логически размыслив,
и мистически – гаданьем
Признаюсь – не вижу смысла
В неоправданных мечтаньях.
Вы ленивы и небрежны,
ваши реплики обидны,
вы зловредный, вы не нежный
В кавалеры вас? Мне стыдно…
рядом даже встать, а в люди?
Нет, не быть такому! Хватит!
И поправила я платье.
что от ветра прохудилось
Так на даче я забылась,
В пугало шутя влюбилась.
Подарок долго выбирали –
Прошли Пассаж, Гостиный двор….
Мил Ломоносовский фарфор,
Но долго проживет едва ли.
Любые чашки быстро бьются,
А эти – хрупкие цветы –
Края, как лепестки, но ты
Купил с тарелочкой и блюдцем.
Ошибкой кажется жестокой,
Что чашка все еще цела,
А та, что из нее пила,
В ком мысль и жизнь струились током,
Ушла стремительно – не в срок.
Стекла ранимее цветок.
Вижу я, что стою на носу боевого фрегата,
И на мне треуголка и черный поношенный фрак...
Бесконечно прекрасные губы морского заката
Нежным розовым светом целуют мой маленький флаг.
Где-то там, далеко, все мои холода и печали,
Подо мною воды – хоть четыреста раз утони,
И друзья-моряки мне всегда и везде подпевали,
И мои маяки мне бросали навстречу огни...
Ну, а если случится беда, безо всякого страха
Я на подвиг пойду, бесподобен, красив и суров,
С громким криком «ура!» из кармана достану наваху
И, как раненый в жопу джигит, прыгну в гущу врагов.
* * * Дрожат в ночи огни рекламы, И отражения бегут По стенам спальни, как салют, Круги, квадраты, пентаграммы Снуют вверх-вниз со всех сторон. Сквозь веки проникая в сон. Остатки сна сосед добил - Изобретательный дебил Часу в четвёртом дрель включил И оборвал его. О, Боже! И в выходной поспать не может, Палач в предутренней ночи Даст в тишине нам жить едва ли. Он тупо сверлит, долбит там, Я много раз звонил ментам, Его два раза штрафовали, Ничто умельца не берёт – Опять строчит, как пулемёт. А, может быть, он знает что-то И изменить стремится мир? Кипит подпольная работа, Растёт число секретных дыр. О, сколько местного народа Уже готово, не шутя, Его мочить ко всем чертям, Но пробегают год за годом, Всё тот же грохот день и ночь, Без перекуров пашет рьяно, Давая в сутки по три плана. Жена ушла, ругаясь, прочь. Придёшь – он машет справкой жёлтой, Ты сам дурак – кричит – пошёл ты! Мол, он весь в белом, я – в дерьме. А, что у гада на уме, И Фрейду с Юнгом не под силу Понять, а мне не до науки. И впору "Господи, помилуй!" Запеть, воздев в молитве в руки. Он враг мой? Нет, он – наказанье, Расплата, кара за грехи, Ведь я поэт – пишу стихи И недостоин оправданья, Как в пятку раненый Ахилл. Но снова набрана строка, А сон забыт, и муза в ухо Кричит, со всем собравшись духом… Рассвет, и грохот с потолка. ОРИГИНАЛЬНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕКонюшевский Дмитрий – "Фонарь, и свет на потолке" * * * Проснулась ночь нежданной мукой, На потолке горит заря Полоской света фонаря, И в тишине крадутся звуки Сквозь раму старого окна Тревожа слух, слепя глаза. Съедает свет на потолке Остатки сна, наедине С пропавшим миром и фонарь, Нелепо светлостью морозит, Жара, июль, а он изводит, Он как подаренный алтарь, Он светит тупо и бесцельно, Он несуразен и смешон, Самим собой заворожен Стоит, глядя несоразмерно В белесость скорую ночей Ненужной резкостью своей. Он не спросонья, что-то знает, Он пригубил заветный миг, И мысль нервно замирает… И он как будто бы затих, Внедряясь в мозги с раздраженьем. Неся никчемность от себя, Не убивая – не любя, Тиранит светом отчужденья. Все тщетно в желтом потолке, Ведь он проникся в суть надежды, Что мир напутственен, как прежде, Что главный смысл на земле В существованье, крайне, важен, Что всё не зря, что путь заказан Оттуда… свыше и извне, В незримой мозгу стороне. Минуты в прожитых годах… Как безнадежно смотрит вечность, Знобит невластный воле страх, Совсем чуть-чуть… и вновь беспечность, Легко, как много, много раз Под руки, ветрено, берет Спасая думы от распятья, Их отрезая как ломоть, И прорастает в сфере счастье Полоской света янтаря, Моргнула ночь – и всё пустое Зловредное, теперь родное Желает жить, опять горя, Под сенью света фонаря. Он враг, о нет, какая глупость, На потолке всего, лишь, блик, Обман ушел, как в ночь старик, Изрек наказ, но скучно слушать, И тотчас с мудростью забыт. Спокойно стало в толчее, И сон смеркает веки нежно, Как просто в мире и блаженно, Фонарь, и свет на потолке.
Отцвела рябина за окном,
И соцветья превратились в гроздья.
Помнишь, взяв таманское вино,
Я частенько заходила в гости.
Сгорбившись сидели за столом,
Словно две синицы в тесной клетке,
Слушали, как бьются о стекло
Голые рябиновые ветки.
И мечтали: вот придет весна,
Вечер будет солнечным и длинным,
Сядем у открытого окна
И вдохнем цветение рябины.
Знаю, что нечаянно сама
Между нами провела границу –
В дом, где дышит холодом зима,
Не приходят радостью делиться.
Постоянства нет в моей судьбе.
За жарой наступят дождь и слякоть –
Осенью опять приду к тебе
Об ушедшей радости поплакать.
О, дайте мне, дайте мне бекало!
Пэпэкало или фэфэкало!
И буду ходить я и бекать!
Пэпэкать! Мэмэкать! Фэфэкать!
И песню призывную эту
Услышат с соседней планеты:
"О, счастье! От радости таем!
Мы срочно к тебе вылетаем!"
И будем мы вместе фэфэкать,
Пэпэкать, мэмэкать и бекать!
Ходить на ушах и на рожках
И прыгать на тоненьких ножках,
И синяя девушка Люба
С созвездия Шаткого Дуба
Родит мне ребенка с антеннкой,
С коляской, машиной и тентом.
Родит мне зарплату нормальную,
Квартиру не, блин!, коммунальную
И дачу в деревне Загнутово,
Начальника не долбанутого...
А вы все, Земли этой жители,
Молчания культа служители,
На то глядя будете мекать.
Бебекать, фефекать и хекать…
Смысл этой стебни аномальной -
Мол, хочешь ты жизни нормальной:
Иди – хоть бы что-нибудь бекни,
Фэфэкни. Пэпэкни. Мемекни.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...130... ...140... ...150... ...160... 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 ...180... ...190... ...200... ...210... ...220... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850... ...900... ...950... ...1000... ...1050... ...1100... ...1150... ...1200... ...1250... ...1300... ...1350...
|