|
|
Перформативность матерных основ.
У страха топология трусОв.
В них поп артист высот не признавая,
Вонь нечистот признал за запах рая,
Усаживаясь попой прямо в Арт.
(Посредственность впадает так в азарт)
Артачится ещё седой эстет.
Но писсуар являя как бювет,
Залает на прохожих модернист.
Он зол, растравлен и ещё речист.
И оду обывателю творя,
Творцов представит будто якоря,
Которые мешают. Цепь руби!
(А с ней иконы! Баба не реви!
Ты пепси, а не Бога возлюби.
Прикольные у донышек круги)
Арт мародёрство возведёт в закон.
«Поп – наше всё» – последний Рубикон.
Прекрасное смываем в унитаз,
Ведь экскременты – истинный экстаз!
Я не помню день первый, не помню второй.
Помню только последний, который с тобой.
Я не помню ни моря, ни солнца, хотя
Помню пляж и сиротских бесстрашных котят.
Уношу в себе взгляды, касания тел,
Уношу звуки смеха и муз беспредел,
Но не помню ни волн, ни купаний,
Ни посёлка, ни комнат, ни зданий.
* * * Я – человек! Ирония напрасна – В Сети друзьям уже потерян счёт… Давно взнуздал ретивого Пегаса… На сайтах уваженье и почёт. Бывает, что нагадят на страничке - Хватает в интернете подлецов… Так за стакан хватаюсь по привычке – Я тоже человек, в конце концов. Не Пушкин я, не Лермонтов, не Тютчев, И не закончил пусть литинститут, Но всё равно помягче бы, почутче – Обидно ведь, когда свои же бьют. На днях, случайно выйдя из запоя, Я не узнал в упор родной страны: И небо непривычно голубое, И люди кучерявы и черны. Недалеко маячит пирамида, Безносый сфинкс глаза таращит вдаль, В песке ползёт невиданная гнида… Ну, думаю, допился, раздолбай! Египет, что ли? Или «белка» всё же? Бывало – набирался до чертей, Мерещились порой такие рожи!.. Но чтобы натурально так! Ей-ей… Планшетник оказался очень кстати. Нашёл себя без всякого труда - Орехово- я Зуевский писатель… Каким же боком занесло сюда? Я помню: что-то пили мы с Сократом, Он дуба скоро дал, я продолжал… Сергей Есенин обнимал, как брата, А Руставели подарил кинжал. Смешались в голове тысячелетья, Пылал закат, грозил дубинкой мент, Читал стихи свои на парапете, Меня несло… И прозевал момент, Как очутился в незнакомом месте. Мутит с похмелья – тремор и сушняк… Эх, накатить бы водки граммов двести, Поправиться и вспомнить, что да как. Я – русский человек и, значит, пьющий, А, коль поэт, то пьющий и втройне, На свете очень многих знаю лучше: Как не крути, но истина в вине. ОРИГИНАЛЬНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ Владимир Кузин – "Я человек!" * * * Я человек. Я не герой, не гений. Обычный. Русский. В догмах не силён. И часто от благочестивых бдений Я уходил в разгул, в разнос, в разгон. Ученье свет, но мне его немного Досталось в жизни. Школьная скамья И столько лет одна стезя-дорога - Семья, работа, водка да семья. Я человек. Из рода человека. Не награждён ничем, не знаменит. Я не бродил в колоннах Баальбека И не встречал рассветы с пирамид. Не пил чаИ в тени китайских пагод, И, духом открывательства горя, Не ощущал иных, различных тягот, Блуждая в джунглях, плавая в морях. Но в двадцать первый век придя со всеми Под шум родных берёз. Я, жизнь любя, Внимаю боль твою, земное племя! Я каждой клеткой чувствую тебя! Века, тысячелетья, как минуты В меня вместились за витком виток. Я пил с Сократом горький яд цикуты, Я был с рабами продан на восток. Шёл за Христом к Голгофе на распятье. И был затравлен львами на заре. Я видел, как моё горело платье, Когда стоял с Джордано на костре! У Царских врат лежал, стрелой пронзённый, Брёл в Бабий Яр покорно на расстрел. Нью-Йорк..,Москва..,Беслан... – там удивлённо Смотрел на смерть и очень жить хотел... И знаю я, что жить со мной хотели Все на планете с именем Земля... Снега с небес заплаканных летели... На берегах качались тополя... Я человек. Я даже в ветра звоне Мольбу о мире слышу каждый раз. Дай руку мне француз, еврей, японец. Моя душа и сердце – всё для вас! Я человек обычный. Пьющий. Русский. Я как и все несу через века Земную боль под вечным андалусским магрибой – небом. Небом в облаках!
* * * Дресс-код и фейсконтроль –мои враги, Прокруст – и тот добрее на их фоне. Собою быть и думать не моги, Сражаясь в виртуальном марафоне. Расписано по нотам наперёд, Когда свернуть, направо иль налево. И каждому назначен свой черёд… До чёртиков, признаться, надоело. Ведь с каждым днём всё менее меня, Мельчаю – скоро вылезет фундамент. Я душу незаметно разменял На фраги, в чуждый втиснувшись регламент. Привычками пустяшными оброс, Стал юзером, к компьютеру приставкой. А вне Сети я кто? – Вот в чём вопрос! Чем не Шекспир? Хотя, скорее, Кафка. Осилить бы инетовский дурман, Построить что-то собственной рукою И с первой встречной закрутить роман, Пусть даже и с пустою, но живою. ОРИГИНАЛЬНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ Владимир Годлевский – "Непустота" "Существует множество непустых множеств, которое не имеет никакой функции выбора". Аксиома выбора "Пересечение даже двух непустых множеств может быть пустым". Из теории множеств * * * Не сразу всё проистекло из уст и не повествованием, а стоном. Сквозное незабвение безумств, заимствованных и приобретённых, и воспроизведение следов, оставшихся от старых интересов — от искренних, но поистёртых слов, забытых снов и престарелых стрессов. Остался тот фундамент, что служил основою основ мемориальных и служит нынче мостиком души к действительности, истинно реальной. Мешает прошлых лет непустота материализации идеи, чтобы на этой стороне моста какое-то строительство затеять, Внезапно как-то вылезть из орбит, начать себе седьмое небо строить, да взять бы, черт возьми, — и полюбить хоть что-нибудь такое непустое.
Клад найти бы,
В сейф упрятать несгораемый
И податься на Карибы -
Так мечтаем мы.
О валютном счёте – бедный,
О короне – принц наследный,
Проигравший – об отсрочке,
Бомж – о тёплом закуточке,
Безлошадный – о коне, седле и стремени...
Я – о простенькой такой машине времени.
Пусть в угоне –
Я пойду на преступление,
Чтобы в юность возвратиться
На мгновение.
Полечу туда с презентом -
Клок соломы под брезентом!
Там, где били всех сильнее,
Постелю её себе я...
Нет машины, а мечта была хорошая…
Встану в угол, накажу себя за прошлое.
Ливень, маршрутка, мой телефон –
Счастье, неловко прижатое к уху,
Фразы доносятся, словно сквозь сон –
Тихо и глухо…
Рокот мотора, ворчанье дождя,
«Что? Потерялось последнее слово…»
Речь обрывается, в шум уходя
Снова и снова...
Но оборвать эту нить нелегко –
Даже сквозь гром твою радость услышу…
Дождь затихает – покров облаков
Легче и выше.
Что-то есть беспокойное в этой ночи,
Умирает Луна, и какая-то птица
На соседнем болоте так жутко кричит.
И не спится.
Где же в этой бессоннице память живёт?
Я найду её дом с покосившейся дверью,
Приберу неуютное это жильё,
Отогрею.
Что тревожишь, родная? Бывало же нам
Тяжелее стократ? Виновата – и что же?
Тут хоть режь по живому, хоть рвись пополам –
Не поможет.
Неумело молилась, звала ворожей,
А вина всё стоит за спиной, всё ей мало.
Кто прощал…, кто простил бы, не слышит уже –
Опоздала...
Ушел из жизни Жорж Лотнер, один из патриархов французского кино, снявший несколько десятков фильмов, среди которых такие, как «Жил-был полицейский», «Игра в четыре руки», «Кто есть кто», «Наемные убийцы», «Веселая пасха», «Уничтоженный дом», «Дядюшки-гангстеры», «Смерть негодяя», «Профессионал», «Дорога на Салину»… У него снимались Жан Габен, Лино Вентура, Бернар Блие, Ален Делон , Жан-Поль Бельмондо, Мишель Галабрю, Мари Лафоре, Рита Хейворт, Роберт Митчум, Клаус Кински, Орнелла Мути, Мирей Дарк, Софи Марсо, и многие, многие другие… _______ ...Еще студентом, в Тбилиси, на «закрытом просмотре» в Доме Кино, в его фильме («Профессионал») я увидел впервые красивую молодую француженку, и я не знал еще, что она станет моей женой, как и не знал – не мог знать, что судьба подарит мне полтора десятилетия дружбы с режиссером этого фильма Жоржем Лотнером, и что мы будем с ним «соседями по Côte d’azur», и что мы с Дани будем приезжать из Кастеляр к нему, в Грасс, на его виллу – старую мельницу, где у нас будет «своя» комната, и где, по вечерам за большим столом будут собираться старые друзья хозяина виллы – красавец Венантино Венантини (Заика в «Разине»), режиссер Робин Дэвис, подруга Жоржа, элегантная Мартин, пародист Лоран Герра… Совершенно не зная русского языка (кроме неизбежных «здрастуйте» и «на здоровя»), Жорж любил слушать русские песни, и часто просил меня взять в руки гитару; я пел что-нибудь из своего трехаккордного репертуара, вроде “Песни шикотанского докера», потом Жорж рассказывал, как его когда-то потряс, привезенный в Канны чухраевский «Сорок первый», или о том, как ему удалось заставить Эннио Морриконе написать, за очень небольшие деньги, музыку для «Профессионала», или историю про то, как молодой Ален Делон отказался сниматься без гонорара в «Великолепной семерке», и как потом, кусая локти, бросился, вдогон, сниматься в «Красном Солнце» и т.д. .. Как-то, году в 2006, в ответ на эмейл одного приятеля: «Как она, жизть французская?..» – я отослал краткий отчет: «Море, горы, авто-, мото-… «Легкий» завтрак на террасе... Ленч в Сан-Ремо, Ниро Рота... Вечера с Лотнером в Грассе...» 
Всё. Больше не будет вечеров ни в Грассе, ни в его гостеприимнейшей парижской квартире в Нёйи… Ушел «самый кассовый режиссер» Франции, гурман и женолюб, красивый, веселый и талантливый человек.
Я умею летать, но не выдам секрет,
Не случайно
Эту тайну
Я храню столько лет.
Вот представь, если каждый из нас полетит,
Будет страшно -
Ведь однажды
Мы столкнёмся в пути.
Потому что без крыльев парить в вышине -
Это просто:
Ночью звёздной
Под щекой, как во сне,
Две ладони сложи, призывая мечту
На ресницы,
И, как птица,
Набирай высоту!
Страницы: 1... ...50... ...100... ...120... ...130... ...140... ...150... 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 ...180... ...190... ...200... ...210... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850... ...900... ...950... ...1000... ...1050... ...1100... ...1150... ...1200... ...1250... ...1300... ...1350...
|