Этой осенью, в октябре, исполнилось 20 лет, как мы встретились с Дани. Она жила на улице Сантонж (rue de Saintonge) в 3-ем округе Парижа, между двумя площадями – Республики и Бастилией. На здании, напротив дома, в котором она жила, висела мемориальная доска с надписью:  

«В этом доме, с такого-то года по такой-то год,  

жил капитан королевских мушкетеров Д’Артаньян.» 

Я тогда (к моменту встречи) жил на бульваре Вольтер, в 11 округе Парижа.  

Мы съехались сразу, с «первого взгляда», то есть оставили свои холостяцкие студии (однокомнатные квартирки), и сняли шикарную, по моим понятиям, квартиру на бульваре Сан-Марсель (граница 5-го и 13-го округов). Первый месяц я был убежден, что наша новая квартира состоит из огромной спальни, небольшой кухни и ванной комнаты. На второй месяц обнаружилось, что в ней есть еще две комнаты (салон и кабинет, он же спортзал). Мы прожили беззаботно, не заморачиваясь официальными бумагами, три года, и тут, вдруг, в каком-то французском городке, куда мы должны были выехать на три дня со спектаклем, нам отказали в бронировании двухместного номера в отеле, на том основании, что мы не состоим в официальном браке. Сначала я возмутился таким неожиданно советским оборотом, почувствовав себя на гастролях в каком-нибудь Биробиджане, и начал было скандалить, но, тут же, наши друзья актеры и музыканты (известие об отказе бронирования застало нас на репетиции) убедили нас, что это – судьба, и что мы должны немедленно оформить наши отношения официально, тем более, что Мэрия 13-го округа, находилась рядом с нашим репзалом. Отступать было некуда. В Мэрии нам сначала заявили, что надо подать заявление и ждать то ли месяц, то ли три (сейчас уже не помню). Но мы прорвались к Мэру, точнее, к очаровательной заместительнице Мэра, показали ей факс из «биробиджанского» отеля, пообещали сыграть благотворительный спектакль для пенсионеров 13 округа, и через полчаса Дани уже была «Мадам Даниель Кристиан Когáн-Юрченко».  

Всё это я вспомнил сегодня, в три часа ночи, когда, после долгих поисков «Свидетельства о браке», с которым мы утром должны быть в одном высоком чиновничьем кабинете на Покровке, я нашел, наконец, этот документ, и уже положил, было, его в папку с другими бумагами, приготовленными на утро, но что-то помешало мне захлопнуть папку, взгляд мой, вдруг, задержался на «сухом» официальном тексте 17-летней давности… 

Вчитайся и ты, ночной мой фейсбучный товарищ, в эту песню, в эту поэму, достойную если ни «Фиалки Монмартра», то уж «Сцен из жизни Богемы» Мюрже, точно:  

«Город Париж 

Мэрия 13 округа 

АКТОВАЯ ЗАПИСЬ О ЗАКЛЮЧЕНИИ БРАКА 

Реестр … 

Номер записи … 

Во вторник, третьего июня тысяча девятьсот девяносто седьмого года, в одиннадцать часов тридцать минут, в городской Мэрии, перед Нами публично предстали 

Юрий Юрченко, поэт, родившийся в г. Одессе (СССР), проживающий в Париже, 13 округ, 11, бульвар Сан Марсель, сын Татьяны Юрченко… 

и 

Даниель Кристиан Каган, актриса, родившаяся в г. Париж, 17 округ, проживающая в Париже, 13 округ, бульвар Сан Марсель, дочь Анри Кагана, каскадера, проживающего в г. Булонь Бьянкур (департамент Верхняя Сена), 3, рут де ля Рен, и Мадлен Дюбост, учительницы музыки, проживающей в Париже, 12 округ, 48, рю Клод Декан.  

Они, один за другим, заявили о своем желании взять друг друга в супруги, и Мы, именем Закона, объявили об их вступлении в брак 

в присутствии совершеннолетних свидетелей  

Доминик Кастанье, композитора,  

и Корин Барбара, танцовщицы,  

проживающих в г. Париже, 11 округ, 7, бульвар де Бельвиль.  

После прочтения текста актовой записи, супруги и свидетели подписали его совместно с Нами, Николь Жегу, заместителем Мэра тринадцатого округа…. 

Париж, 3 июня 1997 года 

Подпись … Печать …» 

. 

. 

КЛИПСА 

Встретившаяся мне в центре города, совсем юная девушка, на мой вопрос – как называется часть города, которую сейчас бомбят? – сказала, что район этот называется «Артём», и что бомбят вроде, как, троллейбусный парк, и объяснив, где парк находится, добавила, что лучше туда не идти пешком, а проехать, и показала, где я могу попытаться остановить какую-нибудь машину: «Там увидите блокпост – там наши ж мальчишки стоят! – они вам и машину остановят…» И – уже вслед мне, вдруг, с неожиданной для совершенно незнакомого человека, участливой интонацией: «Вы, давайте ж… аккуратней там…» 

Меня «подбирает» пожилой мужчина на потрепанных «жигулях», предупредив, что ему – не туда, но до половины дороги он меня подбросит. Говорит на русском, разбавленном «украинизмами». Понятно, разговор сразу, с места в карьер, «за ополченцев»: «У мэнэ пятеро внуков. И я – за ополченцев. И каждый тут – за ополченцев. Я и сам пошел бы к ним, если б не работа… я тут, на железной дороге, работаю. И жинка моя пошла б, да и она тоже работает, в больнице »… Николай – так зовут водителя, все-таки, делает крюк и довозит меня до центра Артема. Возле подъезда одной из пятиэтажек сидят три пожилые женщины, около них – штук пять-шесть больших, пятилитровых, пластмассовых емкостей, наполненных водой. «Не надо нас фотографировать! Всё у нас хорошо! Одну войну пережили, и вторую переживем.» 

С фотографиями в Артеме, явно, не складывается. «Фото?.. Ни в коем случае! – я и так уже со своей рыжей мордой – на всех обложках!» Женщина, лет под сорок, с большой сумкой в руке, стоит около остановки. «Давайте, помогу, сумку донесу.» «Да нет, я уже дома.» Несколько метров проходим вместе, вроде, как нам по пути. «Денег вложила столько!.. – то ли обращаясь ко мне, то ли сама с собой – разговор давний продолжает, пытаясь что-то для себя понять.. «Богатая была, красивая была, а щас что осталось? Нищая, безработная – за два месяца!..» Заметив, что я извлек из кармана записную книжку и что-то записываю: «А-а! Ты –летописец!..» – прыснула смехом. «Не обижайся, ну, ты – точно, как в мультике!» Опять смеется. Про какой мультик она говорит – непонятно. «Аксинья меня зовут. Ксюша.» По ее щекам – вдруг (только что ведь смеялась?) текут слезы. Она чуть отворачивается, плачет, я молчу. «Просто страшно. Мы жить хотим. Я – торгашка, мы торговать хотим, детей любить хотим… Какая война?.. За что вы нас рушите?.. Что мы вам должны?.. Как бы там раньше не было, но мы – выживали! А cейчас – что? Вот, мой дом – выбиты окна.» Делает несколько глубоких вдохов. «Сапоги себе, еще ведь недавно, дорогущие, покупала. В том году ездили на море, ели шашлыки, гуляли… Всё. Разбомбили дом, забрали машину, нищая осталась. Дом мой в Восточном был. Теперь нету. Пришла сюда, думала – хоть тут… а тут – вон, – балкона нет, стекла выбиты...» «Как – нет балкона?., – не понимаю я. «А ты что, не видишь? – вверху, на третьем – есть, внизу, на первом – есть, а на втором (моего) – нет… боюсь входить…» Стоим, молчим. Вдруг отбрасывает свои рыжие волосы назад, вынимает из уха клипсу – маленькую зеленую розу, – протягивает мне. «Жива останусь – вспомнишь». Взяла сумку, и пошла через дорогу, в противоположную от своего дома сторону. На середине дороги обернулась, громко: «Ксюшей зовут!..» 

(Славянск, 27 июня) 

. 

                                   (Фоторепортаж) 

Читаю на моей странице в ФБ ссылку на «Украинскую правду": «В распоряжение "5 канала» попали заявления журналистов Евгения Давыдова и Никиты Конашенкова, в которых они извиняются перед народом Украины за откровенную ложь российских СМИ». 

В частности, они «признаются в том, что во время работы в Славянске и Краматорске почти вся информация, которую они обнародовали — вымышленная. Именно эти двое распространили материал о якобы использовании фосфорных бомб под Славянском и об использовании украинской армией установок «Град» против мирного населения...» и т.д. 

Среди прочего журналист сообщил: «О темах для съемок мне говорило руководство телеканала в Москве. В том числе о фосфорных бомбах, которые я лично не видел». 

Под ссылкой — комментарий одного из читателей этой страницы: "Когда пытают людей и записывают на камеру — можно многое ПРИЗНАТЬ. Думаю, у того парня барабанная перепонка лопнула, так его избивали, и, понятно, они говорили, как те ребята из Life News..." 

Не знаю, что я буду говорить после пыток, поэтому, думаю, есть смысл сказать сейчас, пока я нахожусь в полном здравии и трезвом уме, что я эти фосфорные бомбы видел, именно там, где их «не видели», или, точнее, после допроса в СБУ «забыли, что видели», журналисты телеканала «Звезда» — в трагически известном поселке Семеновка (предместье Славянска). 

Мы шли по Семеновке с бойцами отряда Моторолы (позывной командира отряда). Вымершие улицы, разрушенные дома, черные проемы окон, всё те же, страдающие от жажды, собаки с поджатыми хвостами... 

Ветки деревьев низко сгибаются под тяжестью созревшей черешни и шелковицы. Откуда-то, из двора, раздается голос: «Сынок!.. Дай конфетку... конфетку дай...» Боец, идущий впереди (позывной «Гоги"), поворачивается на голос: "Сейчас нету, бабушка! Я вам принесу, обязательно принесу!», объясняет нам: «По нашей улице — три семьи, мы им еду приносим. Вот, видишь, бабушка конфет захотела, надо принести». 

В Семеновке жило около 2 тысяч человек, летом, естественно, больше; сейчас таких, в которых люди живут, осталось дворов двадцать пять. 

Время от времени ухает артиллерия, но к этому все привыкли, все уже знают, что если слышишь свист летящего снаряда, то этот – еще не твой, свист твоего снаряда ты не услышишь. Идущий рядом боец с написанным — крупно — на каске позывным «КИРПИЧ» поражается: "Тут улицы танками срезают, а они — картошкой занимаются, сажают, окучивают!.." 

Прямо на дороге перед нами воронка от снаряда, на краю воронки... ёж. Уж не тот ли самый, что нам дорогу пару дней назад перекрыл? Этот такой же заторможенный, и тоже — на середине дороги расположился. Подходим к нему — живой, но на нас — никакой реакции, и уходить никуда не собирается. «Кто-то ему сказал эту глупость, что снаряд в одно и то же место дважды не попадает, вот он и «прилип» к этой воронке!». «Да он контуженный!» — догадывается кто-то из бойцов. Похоже на то. 

Тут же, рядом — другие «ежи», противотанковые, перекрывают дорогу. Звучит команда — перебегать по одному, держась ближе к деревьям: по этому участку дороги лупит танк прямой наводкой. Воронки во дворах, на огородах, металлические ворота и двери в домах, изрешеченные и прошитые насквозь осколками, со свежими… Некоторые дома разрушены полностью: косо торчащие дверные косяки и, так нам знакомые по старой военной кинохронике, печально возвышающиеся над грудами кирпича, русские печи… Во дворе одного дома — странное белое пятно, как будто стиральный порошок просыпали, несколько таких «белых пятен» я уже видел в Семеновке. 

«Фосфорная бомба, — говорит мне один из бойцов. — Да вон она, там, стакан от нее почти весь в земле остался!» Он начинает окапывать ножом землю вокруг «стакана». «Осторожно, руками не трогай!» — предостерегает его другой ополченец. Наконец, «стакан» извлечен — такое безобидное, на вид, изделие, если бы не этот белый ореол вокруг, на земле, то никаких подозрений бы и не вызвал: так, какая-то бутыль разбилась… 

«Сколько этой дряни ядовитой здесь рассыпано…» — вздыхает «Кирпич». 

«Среди прочего журналист сообщил: "О темах для съемок мне говорило руководство телеканала в Москве. В том числе о фосфорных бомбах, которые я лично не видел». 

Мне «руководство в Москве» ни про какие бомбы не говорило. У меня вообще нет руководства, я здесь сам по себе, сам от себя. Я человек (до недавнего времени) сугубо штатский, про существование «фосфорных бомб» услышал впервые только здесь, в Донбассе. А сегодня увидел, как они выглядят. 

«Именно эти два журналиста распространили материал и об использовании украинской армией установок «Град» против мирного населения...» 

Что говорить о мирном населении, когда, около недели назад, «посланцы Киева» своих «поливали» из «Града» — то ли зарплату вовремя нацгвардейцам не выплатили, то ли совесть заговорила, то ли просто домой захотелось, короче оставили позиции, повернули назад. А поставленные там, на подобный случай, заградотряды из «майдановского спецназа» открыли по ним огонь. Те в ответ тоже начали стрелять, завязался самый настоящий бой, с применением тяжелой артиллерии, тут-то «майдановцы» «Град» и использовали… 

В центре Семеновки, на улице Орденоносцев, рядом с домом с разбитыми окнами и прошитой осколком дверью — высокий телеграфный столб, увенчанный огромным гнездом, в котором стоит аист и выглядывают птенцы… 

(16 июня, Славянск)