|
|
Когда меня камней осыплет град,
То, кровь стерев с разбитого лица,
В слепой толпе я узнаю твой взгляд,
Завистника, лакея и лжеца.
Когда мне в спину бьёт из-за угла
Напитанная ядом клеветы
Тяжёлая калёная стрела,
Я знаю, что её направил ты.
Давно уж пал я в битве роковой,
И ковылём порос забытый прах,
Но для тебя как прежде – я живой,
И вновь в твоей душе тоска и страх.
А значит – мне опять на эшафот,
И есть ещё работа палачу.
Прошло сто лет, ещё сто лет пройдёт,
Я всё ещё долги свои плачу.
Человек из бумаги и ниток
По дорожке тихонько идёт.
Обойдёт, молоко где пролито
И где кофе пролит, обойдёт.
Не боится он хищного зверя,
Не пугает его бурелом.
Открывает он волчии двери,
Бурелом раздвигает крылом.
Человечек, ты легок и тонок,
Не оставишь ты след на снегу.
Ты какого пространства ребенок?
Что ты видел на белом веку?
Мы ослепли от атомной пыли,
Но полощется море в груди.
Как детей нас в пространстве забыли.
По какому идешь ты пути?
Ближе всё невесомая поступь:
Совместилось почти и теперь.
И во мне ты так страшно и просто
Открываешь последнюю дверь.
Корабль на блюдце плывёт, плывёт,
И мальчик сидит, сидит.
То загудит, как пароход,
То сам пароход загудит.
Не сядет корабль на мель, на мель,
И мальчик не встанет, нет.
Откроет Америку, верь не верь,
Как дверцу в большой буфет.
Америка будет странна, странна.
И будет гореть в огне
Такая потерянная страна,
Где так одиноко мне.
А мальчик задует свечу, свечу,
Кораблик в руке сожмёт.
И скрипнет буфет. И я замолчу.
И в ложку прольётся мёд.
Последний кленовый лист,
ещё – не упал – на Землю.
Но ветра студёный свист,
знобит по ночам деревья.
Мне кажется, всё прошло,
и холод мой дом остудит.
И будет – весной – зима.
И лета, вовек, не будет.
Но вера – всегда жива.
Пусть чудо бывает редко,
держись мой последний лист.
На – тонкой – на хрупкой ветке.
* * *
Не удостоишься ты строк,
моею горечью налитых!
Вновь убеждаюсь: добр Бог,
спасает дураков набитых
злом лёгким от большого зла...
Я рад, спасибо за науку!
И, хоть бы ты и вновь пришла,
я не рискну твою взять руку.
Цветок не ведает греха,
не знает бабочка порока:
ты, муза этого стиха,
слишком глуха, чтоб быть жестока.
Жизнь всё расставит по местам...
Не прикоснусь к её весам!
(22.03.2006)
* * *
Когда не ждёшь уж ничего
особо доброго от жизни,
то думаешь: и то добро,
что друг упьётся в хлам на тризне.
(01.03.2006)
ИЗ ИТАЛЬЯНСКОЙ ЛИРИКИ ПОЗДНЕГО РЕНЕССАНСА
Микеланджело Буонарроти (не ранее 1545 г.)
(Вольный перевод)
* * *
Бывает ведь, о donna mia, так,
что не в ладу с календарём природа...
Любовь людей сильна в своих правах,
какое б ни случилось время года.
Зверям – тем, чтоб любить, нужна весна
(хоть оттепель и их сбивает с толку!);
подобьям Божьим в путь земной дана
к любви готовность, как живучесть – волку.
Не брезгуйте мужчиною в летах,
о bella donna юная! В цветах
мы ценим аромат, красу и нежность...
Но осень – ведь не казнь, лишь неизбежность!
Вино пьёт на пиру желанный гость, –
так хуже ли цветка хмельная гроздь?
(10 – 12.05.2006)
По длинным русским рекам
Плывем права качать!
Лихих варягов в греки
Несет япона мать.
Пятнадцать бочек с медом…
Нам с ними мудреней
Подняться скорым ходом
По Западной Двине.
И волоком тяжелым
Корабль втащить в Ловать,
Не задевая елок,
Поможет та же мать!
Пройдем Днепром раздольным
За стольный Киев-град.
Копьем уколем больно
Хазарский каганат.
Мы скоро в море выйдем
На синюю волну!
Но так и не увидим
Японскую страну…
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850... ...900... ...950... ...1000... ...1050... ...1100... ...1150... ...1200... ...1210... ...1220... ...1230... ...1240... 1245 1246 1247 1248 1249 1250 1251 1252 1253 1254 1255 ...1260... ...1270... ...1280... ...1290... ...1300... ...1350...
|