|
|
Хозяйка забыла кота,
Оставив на солнышке греться
И, что она стала не та,
Кошачье заметило сердце.
Он чуток с усов до хвоста,
Всё хочет прижаться к любимой,
Но стала хозяйка кота
Жестокой, красивой, ранимой.
А в миске всё та же еда:
Сметана и грудка индейки,
Но стала хозяйка не та –
Другая любовь у злодейки.
А в доме дела, суета
И что-то похуже, чем мыши.
«Хозяйка другая, не та!» –
Ревнивое сердце кота
Кричит!!! Но не слышат, не слышат…
Затихает аромат в передней,
ты ушла по Млечному Пути,
чёрный кот в углу из лунных бредней
рассыпает лапой конфетти,
доурчит, о чём не доиграла,
мысли перепутав и слова,
укрывали тайну под забрала
мы, потери горечь не нова,
в тишине на звёздном сеновале
прорастёт забвения трава,
зря листы для нот налиновали,
арбитрио ария права,
озорства ноктюрну нет возврата,
исчезает легкий след во мгле,
непереносимая утрата,
тает взгляд прощальный на стекле,
станет вербный аромат передней
сны тревожить верно без вреда
одинокого шута в норе, дней
бесконечна чёрных череда,
буду ждать на призрачном перроне,
прилети по Млечному Пути,
снова в ослепительной короне
рассыпая звуков конфетти.
----------------------------------------------------------------------
Наурчал кот Шайтан в 2007-ю Новогоднюю ночь
сколько лет я по кругу
бегу
от себя – за собой,
мне б в тугую
дугу
сердце шаткое
(двести-то грамм),
чтоб молчало
- мычало
бы гадкое,
- хватит там-тарарам,
тише-тише,
кубышкою катит
фортуна беду.
эх, цыганки,
вы где?
мои руки гаданий полны –
мои руки
в вине
утопают, сдержите волну.
в скрипах пьяных колес
увозят любовь и судьбу.
прячу
в левый карман
горошины маленьких слез.
чтобы только
увидеть тебя
увидеть росчерк бровей твоих
увидеть как губы твои комкали имя моё
услышать проклятья твои
автомобили везли меня
из одного конца
города в другой
но я не нашёл тебя
мне осталось считать номера
на друг друга летящих машинах
если бы встретил тебя
я бы сказал
только то
что безумно люблю тебя
почему же ещё вчера
приходил я к тебе
просто так
просто так
приходил
прости
любимая
Забудьте время самых сладких снов,
Коричневой корицы по утрам.
Налогом облагаемый улов
Разложен словно слово по слогам.
На месте встречи дальних поездов,
Где мёрзнет расписание минут,
В тумане глохнут звуки ридных мов,
Чужие языки зерно клюют.
Герр Питер до чердачных этажей
Захвачен стаей лающих сирен
И сотня нержавеющих ножей
Нарежет мне приснившийся катрен.
Разделит на запчасти этот сон
Про время, что торопится назад,
Про город, что болезнью заражён,
Блокадным мором в кружеве оград.
По внутренним фронтам опять откат,
По внешним – нелюбовь и пустота.
И мы с тобою прячемся под кат
На сайте разведённого моста.
И падает в Неву шальной снаряд,
И вихрем стонет тёмная вода,
И так же, как тогда, часы стоят,
Укрытые мешками навсегда.
Шрапнель кусает яростно гранит
И бесконечна ночь и вечна мгла.
И даже ветер снайпером убит,
Прицел глядит из каждого Гугла.
И слышно эхо вирусных атак
На берег мёртвых башен-близнецов,
И стянут грязным галстуком Гулаг
На шеях наших дедов и отцов...
.............................................................
Для тех, кого не будит вечный зов –
Финал, достойный пряностей и драм.
Ванильно время самых сладких снов,
Как порция корицы по утрам.
Пишу, пишу в седьмом поту,-
Всё в клочья рву любовь и дружбу.
Прочту свои «труды» коту
И награжу его за службу
Кусочком сочной ветчины,
Пятиминутным чёсом уха:
Маэстро даже вдоль спины
Имеет тонкий орган слуха.
Он может слушать целый день
И быть внимательным часами,
Благопристойно в дребедень
Вникать великими усами.
Хвостом стучать хорею в такт,
На лишнюю стопу тревожно
Прищурить глаз: «Нет-нет, не так!
Всё благозвучно, только может…,
Глава вторая и…, мур-мур,
Ты не смотри, хозяйка, косо, –
Опять «ля фам», опять «ля мур»,
Скажу – не очень, как философ.
За пять кошачьих долгих лет
Не выпил крепкого ни грамма, –
А с-к-у-к-а!!! Благо, я поэт,
Певец-баюн, и Кришна Рама
В моих зрачках душой почил,
Я ею в темноте сверкаю,
Я ею думаю в ночи,
Она бессмертна, точно Каин.
А потому хочу поспать
С утра у тапочек хозяйских.
А ты читай, а я опять
Пофилософствую до майских
Приятных солнечных деньков,
До чёрных вен ходов кротовых,
До актинидий у пеньков….
А ты, пожалуй, будь готова
С поэмкой свеженькой к морозам.
Что-что? Попробовать ли прозу?
Ах, кто оценит? Кто поймёт? –
Ну, кто, как не философ-кот!»
Я и сама не сплю весной,
Худею, хорошею в мае,
А до весны ко мне спиной
Мой почитатель мне внимает.
Дождём очерченный портрет
Висит стеной в оконной раме.
Горит листва, как свечи, в храме,
Надежда, Вера и Запрет
Сидят, сутулясь, на скамейке.
Уходит день пустой аллеей,
А по щекам домов елеем
Осенний бог из серой лейки.
Поникли крылья сентября.
Ветра сошли на нет. На шёпот.
Чужими стать – смертельный опыт.
Стекает небо в звукоряд:
«Люблю» стремглав, сломяголово
За ним. …Но чист альбомный лист:
Холодной кистью портретист
Закрасил брошенное слово.
Сворачивается небо.
Ангел безутешно
Про нас рыдает и лепечет.
Дмитрий Корсунь
Ты говорил, что ангел безутешно
Сворачивал то небо – ерунда,
Скорее равнодушно, чуть поспешно,
И как соринки были города.
Как вирусы, людишки умирали
От праведной инъекции добра,
Забыв любови, узы и морали,
Глаза закрыли. Темнота с утра
Обволокла мирок, Землёй хранимый,
И небеса исчезли в одночас.
Тот ангел был лирически ранимый,
И отвернул он взор холодных глаз.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850... ...900... ...950... ...1000... ...1050... ...1100... ...1140... ...1150... ...1160... ...1170... 1177 1178 1179 1180 1181 1182 1183 1184 1185 1186 1187 ...1190... ...1200... ...1210... ...1220... ...1230... ...1250... ...1300... ...1350...
|