|
|
Мне понятен язык тишины предрассветной,
взгляд тюльпана на тонком тугом стебельке,
нежный шёпот умытого ливнями ветра,
смех морского прибоя, следы на песке.
Я читаю созвездий неровные строчки...
Мне апрель доверяет секреты свои -
Жизнь пульсирует
в каждом мельчайшем листочке,
и счастливые песни поют соловьи.
Пробуждается мир для любви и надежды,
в каждом новом ростке – торжество бытия...
Снова скажешь «люблю»,
чтоб услышать, как прежде:
Ты – единственный мой...
Я живу для тебя...
Начало неизвестно.
То ли в смутном, голенастом отрочестве, то ли ещё раньше, в октябрятско-пионерском детстве: «не выделывайся», «не выставляйся напоказ»… Может, это и начало мудрости – стремление к золотой середине, путь, по которому я бреду. Не потому, что противопоставление себя коллективу опасно – фу, как банально! – и не потому, что неосознанно боюсь сглаза, а… ой!
- Браво, браво!
- Боже, какое чудо!
- Сколько души, сколько чувства вложено!
Это под домашние аплодисменты кончился Скрипкин Бах, который был, безусловно, ИСПОЛНЕН.
Прервали…
Впрочем, нет. Что значит «сколько души, сколько чувства»? Ясно, что если так поставлен вопрос, то не вся, не все.
А что же, Баха сыграть, как «в ящик»?
Давно подозреваю, что лучше мне поменьше эксплуатировать свои мозги. «Меньше, да лучше» – бессмертная цитата, глубоко законспектированная: глупости постоянно обволакивают главное таким толстым слоем, что докопаться до сути стоит мне неимоверных усилий…
Не умею ни на чём играть – вот беда-то.
Да брось! Неужто Рыжухины лавры покоя не дают?.. Что, хотела бы вот так же, неуклюже-бережно держа в руках инструмент, послуживший верой и правдой, вдохновенно и чуть растерянно хлопать ресницами в такт аплодисментам насладившихся гостей?..
О нет, и для такого действа я не создана. Получился бы фарс. Большое счастье, что нот не знаю.
- Умница, Лисичка, поиграй ещё! – (мне нравится, когда мои подруги нравятся…)
- Корова, – пару часов назад говорила себе в зеркало Зойка, ласково поглаживая своё отяжелевшее тело, и продолжила, повернувшись ко мне: – но ещё больше жаль мне почему-то твою неиссякаемую стройность, иссякнет ведь всё равно рано или поздно… Мне-то расставаться, если честно, и не с чем было... Я другим брала у жизни…
Новое дело! Что, ещё одна ерунда для исследования?.. ах, нет, нет… держи ниточку…
Заяц прав! У неё есть то, с чем расстаться невозможно, что даётся при рождении, как бы взамен… Обаяние и везение... И потом, она тоже играет на всякий случай: на гитаре, на клавишах, да ещё и поёт. Правда, басом и только подзаборно-туристический репертуар, но для особо настроенной компании и в определённой стадии опьянения Зайка незаменима... С этим даром и в этих обстоятельствах не понравиться трудно…
Сегодня грядут другие песни. И голоса приглашены. Но это после. Сегодня для меня день особенный… День икс.
- Ещё тортика?
- Спасибо, очень вкусно.
- Пожалуйста... Не хотите ли послушать новые стихи? Я намедни прямо обрыдалась, слушая их на кухне... Жуча, почитай нам, прошу!
Наша дворняжечка в истрёпанных джинсах – Лена Жукова, Жучка – отмечена Богом ярче всех присутствующих и использует этот дар потрясающе. Играет на контрастах. Равнодушных в природе не существует, она заведёт любого.
Вышла. Опустила голову, ссутулилась привычно и…
Со взмахом сосульчатой гривы потекли стихи, звуки, гармонично состыкованные, удобно произносимые, струящие вполне осязаемые душой волны, медленно поднимающие и уносящие… Чем не музыка – вровень…
И стихов не пишу ведь. Не тянет. И никогда не тянуло. Ужас, какая дура…
Но действительно – какие звучат стихи! Чувственность – так и прёт, вот мне бы хоть малую толику... Вот чем, вот чем обделена-то…
– Тебе понравилось?
- О да, Жученька, сто раз да…
Заметила влагу на накрашенных ресницах… ну, тушь у меня хорошая… не потечёт…
Ты лучше наблюдай, как драгоценный твой просветлённые взгляды мечет…
Если её не подкармливать, после чего она трупом спит, пока снова не проголодается, она ещё лучше писала бы… Лучше и больше. Но все подкармливают. И я в том числе. Любительница богемы…
- Ликёрчику?
- Пожалуй, лучше коньячку…
- Прошу.
- Спасибо… Друзья!
Тост под стать остальным искусствам, не менее вдохновенный, изящно подан – знаю, кого и на какой подвиг подтолкнуть…
Друг мой драгоценный! Элегантно весел и одет соответствующе: светлый костюм и спокойно-красный галстук на тёмно-розовой, под цвет румянца сорочке; голова холёная: борода, брови и ресницы будто крашены чёрным под причёской цвета спелой соломы… Печорин, да и только... Только без недовольства миром, в котором он живёт. Однако и во внутреннем содержании у этих людей много общего… Муж мой единственный – потенциальный дезертир, и не мне, похоже, судить его за это… Он – гвоздь всей сегодняшней программы… и главный провокатор этого действа – я…
Начинаю осознавать истинное значение содеянного мной. Позднее зажигание.
… Английские песни (по-английски!), за фортепиано мягкая грация Зайки. Девочки поют самозабвенно, колокольцами перекликаются и сливаются воедино два прекрасных мягких голоса, и вдруг эдакая утробная хрипота – и вверх, вверх! Кажется, этот приём называется «глиссандо». В десятый раз (преуменьшу число) слышу, а наслушаться не могу… Кайф.
И он... Распушился, хвост павлиний распустил... То ли уже поднабрался, то ли искусство вконец оглушило…
Всё летит к чёрту. Скорее бы!
Но помогать-то зачем.
А вот.
Нот не знаю, стихов не пишу, только чепуху всякую перемалываю в уме... Всё это извинительно, пока ножки точёные, пока глазки молодые кокетничают не противно. А я однажды увидела себя со стороны.
Ох, не совладала! Передёрнуло, как тогда.
Шёпот:
- Что с тобой?
- Хлебнула, не рассчитала.
- А-а.
Итак, всё летит к чёрту. И я тоже. Убийственно-то не дно, а ожидание его. Бесконечное, изнуряющее ожидание. От него и старятся.
- Девочки! Вы изумительный дуэт! Я такое удовольствие получил… – он постепенно прозревает. – А тебе… – Указательный палец нацеливается мне прямо в лоб. – А тебе не надо петь. Ты и так красивая.
… Девочки долго смеялись. Они не обиделись, а я поняла.
Значит, ещё не сегодня.
Ещё ждать.
Одного дирижёра из Ниццы
Разбудили под утро синицы.
Тот с улыбкой сказал:
– Это лучше, чем зал.
Вы свистите приятнее, птицы!
Одного дирижёра из Ниццы
Опознали две бортпроводницы.
Но автограф не дал.
Он им сразу сказал:
– Хорошо бы, сперва, приземлиться.
Одному дирижёру из Ниццы
Предложили друзья подлечиться:
Так с индейцами пил,
Что вконец позабыл,
Что когда-то он был бледнолицый.
Одному дирижёру из Ниццы
Приглянулись с камнями вещицы.
Но сказал он жене,
Что его портмоне
Не способно с ценой согласиться.
Одному дирижёру из Ниццы
Как-то ночью приснились куницы.
А супруга на то:
– Это, верно, к манто.
Вот в реальность бы сну воплотиться!
Ф а у с т, М е ф и с т о ф е л ь
(Продолжение сцены "Фауст. Воспоминание об Италии" http://www.arifis.ru/cwork.php?action=view&id=580 )
М е ф и с т о ф е л ь (декламирует стихи Фауста):
«Влюблен в Венецию и в Парму я...
Ф а у с т :
...В Рим, во Флоренцию и в Падую...»
М е ф и с т о ф е л ь :
...В Италии ты упрекал меня,
Что я тебя не сделал Папою...
Потом в Паннонии купались мы...
Ф а у с т :
...А как в Афинах пили с греками...
М е ф и с т о ф е л ь :
...Ты плакал там — хотел отправиться
Во времена Ахилла с Гектором...
Ф а у с т :
...В Египте мы нашли приятелей
У пирамид и пантеонов...
М е ф и с т о ф е л ь :
...И там ты требовал, чтоб я тебя...
Ф а у с т (сконфуженно):
...Ну, хватит...
М е ф и с т о ф е л ь
...Сделал фараоном!..
Ф а у с т :
...Потом — гарем в Константинополе...
М е ф и с т о ф е л ь :
Не вспоминай при мне об этом!..
Ф а у с т :
...Неделю, кажется, там пробыли...
М е ф и с т о ф е л ь :
...Там стать хотел ты Магометом!
Ф а у с т :
...Но принял лишь его обличье —
Рыдали жены, ублаженные,
И счастлив был султан, что — лично! —
Сам Магомет спал с его женами!..
(Оба смеются)
...Потом — холодная Московия...
М е ф и с т о ф е л ь :
...Роман с княжной Анастасией...
Ф а у с т :
...Да-а... Если б не мороз...
М е ф и с т о ф е л ь (вздрагивая):
...Как вспомню я!..
Ф а у с т :
...То задержался б на Руси я...
...Выпивают еще. Фауст, с бутылкой в руках, идет к окну, взбирается на подоконник, вглядывается сосредоточенно в темное небо. Распахивает, как бы приготовившись лететь, руки, но соскальзывает с подоконника на пол. Мефистофель подходит, помогает ему снова забраться на подоконник, пытается тоже встать рядом, но Фауст останавливает его.
(глядя на Мефистофеля сквозь зеленое стекло бутыли):
...Прости, но я лечу, мой Джин,
В страну заснеженных вершин —
Я там, среди снегов и льдин,
Хотел бы полетать один...
М е ф и с т о ф е л ь (обхватывает его за ноги, удерживая):
Нет!.. Или мы уж — не друзья?..
Ф а у с т (вглядываясь в темное небо, задумчиво):
...Чем дальше отдаляюсь я
От сада, пруда и от чащи,
Тем я оглядываюсь чаще...
М е ф и с т о ф е л ь (наполняя бокалы):
...Вот — для поэмы матерьял...
Ф а у с т :
...Как будто что-то потерял
В лесу, в кустах, в траве, во мху...
Оба выпивают.
...И странные — там, наверху, —
Со мною происходят вещи:
Чем выше в небо я взлетаю,
Тем — здесь, внизу — все проступает —
Ясней — отчетливей и резче...
...Посмотришь коль на землю пристально —
Увидишь Кельн с Ганзейской пристанью,
А всмотришься еще внимательней —
Увидишь и могилу матери,
Всю родину — с тоской замшелою,
С булыжной площадью, с амбарами,
С почтовой клячей порыжелою,
С холмом и с мельницами старыми,
С пожарной деревянной вышкою,
С бранд-майстером на ней, красавцем,
И с новой ратушей, застывшею
Меж готикой и ренессансом...
М е ф и с т о ф е л ь (вздыхая):
Ну, вот, опять — грусть, меланхолия...
Напрасно бьюсь с тобою, что ли я?..
(потрясая пустой бутылью, с пафосом)
...Напрасен путь весь, нами пройденный?..
(подходит к Фаусту, обнимает его)
...Ну что тебе летать над родиной?..
(обводя рукой пространство перед ними)
...Кавказ, Далмация, и — далее —
Моргни лишь! — Персия, Бенгалия...
Ф а у с т (тяжело вздыхая):
...Пойми ты...
М е ф и с т о ф е л ь (перелистывая свою тетрадь):
...Или — предлагаю я...
Ф а у с т :
...Я не могу — сейчас — в Бенгалию...
Сидят на орбите два звёздных скитальца:
В железе и жести их пальцы.
Их ноги прикручены к полу винтами.
Носами – в оконной раме:
И видится им голубая планета,
Да может ли быть, что эта?
Планета, где жили когда-то и где-то,
Где песня еще не спета.
Горючего мало и воздуха мало.
Машина, ты что сказала?
Сказала машина, что в космосе пусто,
Что это лишь газовый сгусток.
Прижался к стеклу я, и небо большое
Мне кажется, будто чужое.
И город, огнями чужими горящий,
Манящий, но ненастоящий.
И за ночь дома из земли вырастают:
Я знаю, так не бывает.
Вздыхают пришельцы и прочь улетают.
Планета, как дымка, тает.
Волку волк открыл глаза,
Разбодяжил студень марта,
Шерстью вздыбил небеса,
Вечность положив на завтрак
Солью северных морей
Ело время звон металла,
С боем ржавых якорей
Небо по земле шаталось
В волчьей пасти шли года,
Жизнь неслась и не кончалась,
Я поджег все города,
Чтобы мир пустить сначала
* * *
«...еще в раннем детстве я говорил с умным видом:
"детство – прекрасная страна... дорожите им." прошло время,
и я понял, что ошибался. не стоит дорожить тем, куда не вернуться.
но малое, ничтожное – надо запоминать навсегда...»
Listikov, комменты к "Без тебя"
"...Мы жили тогда на планете другой."
Георгий Иванов
Оглянешься ночью случайно -
Холодные звезды, река... -
И вздрогнешь, услышав звучанье
Мелодии издалека...
Увидишь залив... городишко...
И всё, чем ты не дорожил...
И вспомнишь, как с юной латышкой
У моря дремотного жил...
И вспомнишь – и сосны, и лето...
И осень… и ветер в трубе…
…Но с этой далекой планеты
Никто не ответит тебе.
2000
.
Ласкает солнце облетевший сад,
Но лишь затронет ветер ветви-струны,
Звучит тоскою на минорный лад
Сентябрьский вальс – серебряные струи.
Прощанье с летом, зеленью, теплом.
Смывает дождь последние приметы
Веселых красок, но несу я в дом
Цветы в слезах – озябшие букеты.
Уж аромата, свежести в них нет,
Промокший вид не улетевшей птицы,
Былого лета маленький сонет
В моих руках так жалобно ютится.
Им не хватило солнца и тепла,
Сбежала осень, бросив в одночасье
Остатки света в лужицах стекла
И позабыв цветы закрыть в ненастье.
Моё счастье соткано
Из душистых трав,
Веселится нотками
Радостных октав,
Согревает искрами
В дорогих глазах,
Успокоит истиной
В древних образах,
Зреет первым яблоком
В молодом саду,
Дремлет старым яликом
В маленьком пруду,
Расцветает розами
Под моим окном,
Моя нежность росами
Притаилась в нем.
Но обнять Вселенную
Кажется, смогу,
Радость вожделенную
Я не берегу,
Раздаю дыханием,
Раздаю мольбой,
И живу желанием –
Быть всегда с тобой.
Новое время так ли ново?
Новый виток борьбы за власть,
Шум и возня собачьей своры,
Лишь бы кусок жирней украсть.
Только давно превысил меру
Стаи обжорной аппетит,
Совесть поправ, законы, веру,
Черным грехом на нас смердит.
Им до нужды людей обычных
Не снизойти и не понять,
Как голодна уже привычно
В русской глуши чужая мать.
Как в деревнях закрыты школы,
Тихо в полях который год,
Дети, мечтая, ждут обновы,
Кормит лишь скот да огород.
Но все в душе Россия прячет,
Слезы и радость – все слилось,
Мать у иконы старой плачет,
Молит, чтоб легче нам жилось,
Чтобы по праведным законам
Жить в этом мире мы могли,
С песней трудиться, а не стоном,
Стать Человеком своей земли.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850... ...900... ...950... ...1000... ...1050... ...1090... ...1100... ...1110... ...1120... 1127 1128 1129 1130 1131 1132 1133 1134 1135 1136 1137 ...1140... ...1150... ...1160... ...1170... ...1180... ...1200... ...1250... ...1300... ...1350...
|