|
|
В небесном поле звёзд шатёр,
Беззвёздно полюшко земли.
Мы первый в августе костёр
У Красной речки развели.
Горит оранжевой звездой,
Крадётся к лесу робкий дым.
Как пахнет елью молодой
И чем-то терпким и святым!
Огонь ласкался, есть просил,
Щенком лохматым ветки грыз,
А в небе тысячи светил
Десяткам искр в ответ зажглись.
Как много нас и – дети мы!
Поём и спорим ни о чём,
Из общей кружки пьём кумыс,
Картошку сладкую печём.
Отвагой пышут стригунки,
Копытом целятся в огонь,
А мы их гоним в три руки,
Пугая грозно: «Охолонь!»
Горяч и весел разговор,
Посолонел от слёз рукав,
Но ухожу легко, как вор,
От смеха шумного устав.
Иду, сбивая с трав елей,
Промокнув с головы до ног.
А ночь, припавшая к земле,
Глядит с тоскою на восток...
И до рассвета – с табуном,
Среди больших лошажьих лиц,
Смотрю, как ходят ходуном
Бока жерёбых кобылиц...
2007-04-17 01:02Ло / Елена Кепплин ( Lenn)
Её глаза – недетские совсем -
В него прицелились небрежно очень,
И через миг он потрясён был тем,
Что выстрел был невероятно точен.
И после них в гостиницах земных
Постель ещё дымилась долго-долго.
Нет больше в мире девочек таких -
С повадкой кошки и глазами волка.
Не он принёс на Землю этот грех,
Он только повторил, приумножая.
Незрелый он раскалывал орех,
Умело сердцевину обнажая.
Ядро освободив от скорлупы,
Пытался оградить его от мира.
Она ушла, от маленькой стопы
Не оставляя чёткого пунктира.
И не было пронзительней тоски,
Чем та, что грудь его рвала на части.
И нечто, мозг сжимая как тиски,
Не оставляло места в нём для страсти.
Полжизни он пустил бы с молотка
За жвачку на стекле автомобиля,
За то, чтоб снова детская рука
В ладони его губы приютила.
Мы под красным крестом,
как под божьим перстом.
Нет надежнее места на свете.
Он за всю нашу боль,
и за каждый наш стон,
перед небом и миром в ответе.
Он, с отвагой орла,
все четыре крыла,
распростёр над пехотным санбатом.
И трепещут они,
красным цветом сродни,
летним зорям и зимним закатам.
А над красным крестом,
туча «чёрных крестов,
закрестила» смоленское небо.
Нас швыряет от бомб,
в лабиринт катакомб,
белой боли и чёрного бреда.
Вдруг взрывною волной,
сорвало красный крест.
И ударила бомба по цели.
Разнесло нас окрест,
и смешало с землей,
на которой любили и пели.
И лежит медсестра,
у просёлка – ничком,
в окровавленном белом халате.
Руки красным крестом,
обнимают бугор, милосердия,
знак отпечатав.
Мы под этим крестом,
как под божьим перстом.
Нет надежнее места в России.
Сёстры всю нашу боль,
сёстры каждый наш стон,
как ребёнка – под сердцем, носили.
Молочной марлею затянуто небо,
На сизых крыльях дождь вспорхнул в облака.
За горизонтом в синеве, где ты не был,
Листву качает на деревьях слегка...
Простуда льнёт к моим заплаканным окнам –
Ей нет приюта в лужах серости злой,
В вечерней сырости замёрзла, промокла...
Заснула там, где нас не будет с тобой.
А розоватый сахар в небе клубИтся,
Слезливых зонтиков окрасив бока.
Да в одинокий дождь нельзя не влюбиться.
Озябшим пальцам не схватить облака.
Городская весна, –
брызжешь солнцем по выцветшим лужам,
Наполняя собой
парки, улицы, скверы, дома,
Городская весна,
ты сказала, что я тебе нужен
Как волшебный прибой –
Тот, что ты выбирала сама.
Городская весна,
Ты на плечи положишь прохладу
И тихонько уснёшь
На минуты спокойной тоски.
Городская весна –
Мне другой в этой жизни не надо,
Ты же знаешь, весна,
Мы с тобою навеки близки.
.
* * *
По белому свету,
Зимою ли, летом,
Шли два человека
То степью, то лесом...
Повыцвели флаги,
Зазубрились шашки...
Звезда на папахе,
Орел на фуражке...
Окоп ли, воронка...
Друзья ли, враги ли...
О чем-то негромко
Они говорили...
...И стоны, и ругань,
И трубы трубили,
И люди друг друга
До седел рубили,
И кони — последних
В туман уносили,
А два человека
Все шли по России...
О чем вечный спор их?..
Друзья ли, враги ли,
Но в русской земле все -
Как в братской могиле.
...То белая стая,
То серая туча...
...Их пули догнали
На станции «Случай»...
На площади голой
Лежали погодки —
И тот, что в погонах,
И тот, что в обмотках...
Окоп ли, воронка...
Друзья ли, враги ли...
................................
................................
...Навстречу закату
Все шли два солдата,
И было неясно,
Где белый, где — красный...
.
Лошадь убивали долго.
Трое суток – срок немалый.
Первый день – хомут, седёлка,
Плуг и пахарь разудалый.
Было пахарей двенадцать,
И у каждого шесть соток.
Лошади не дали сдаться
Их кнуты и мат из глоток.
Людям кто ещё поможет
В их работе древней, нервной?
Если б вылезла из кожи,
Пожалели бы, наверно...
Поутру захомутали
С шерстью, слипшейся от пота.
Чтоб проснулась попинали
И придумали работу.
Покидали на телегу
Пятьдесят мешков с навозом.
Сами весело с разбегу
Забралися всем колхозом.
Для картошки – удобренье,
Для лошадки – вожжи с матом.
Но она, видать, с рожденья
Была крепким экспонатом.
Рысью в гору закатила,
Удивила дядек шибко.
Об асфальт копытом била,
Словно швейная машинка...
В стойле грязно, но уютно,
Горсть овса лежит в кормушке.
Каждый вдох – в груди, как будто
Кто-то выстрелил из пушки.
Третий день. В селе был праздник –
Сорок девять бригадиру.
Много бантов несуразных
Заплели лошадке в гриву.
Спину бархатом накрыли,
И виновника парада
На лошадку водрузили,
Чтобы речь толкнул как надо.
Монолог провёл он гладко,
Вспоминал младые годы.
И расслабилась лошадка,
Веря в долгожданный отдых.
Но, увы. Какой же русский
Не любитель покататься?
Перед этим без закуски
Надо выпить и подраться.
После скачки по ухабам
Прям с телегой в чистом поле,
Завалилась лошадь на бок
В грязном, но уютном стойле.
Каждый вдох, как будто под дых
Кто-то бил ей сапожищем.
И настал лошадкин отдых –
На десятки лет, на тыщи.
Послужила для Отчизны,
И когда в селе запели,
Так сказать, ушла из жизни,
Так сказать, в своей постели.
Закрываю устало глаза
И кусаю янтарную грушу,
Зная, что в этот миг в небеса
Отпущу её спелую душу.
За короткую сочную жизнь
Без греха, потрясений, загадок
Тонкокожий её организм
Стал упруг и податлив, и сладок.
Она каждого может привлечь
Золотым, полукруглым форматом,
И я зубы вонзаю как меч,
Упиваясь её ароматом.
Она сок отдала, не скупясь,
Поддаваясь жестокой огранке.
Взмах руки.. В шоколадную грязь
Полетели скупые останки.
Почтальон седлает велосипед.
Почтальона нету давно на свете.
Но в одном письме запечатан слепящий свет,
А в другом письме запечатан солёный ветер.
Обгоняя ветер, в какую-то едет глушь.
Он такой невзрачный, стёршийся и прозрачный.
Там живёт жена, у которой разбился муж,
Там живёт отец, у которого сын внебрачный.
Вы сочли почтальона за ангела, за гонца?
Вы поверили мне? Посмотрите-ка, что в конверте:
Там лежит анонимка на адрес того отца.
И свидетельство о скоропостижной смерти.
И зовут почтальона Семён, ему 40 лет.
И он будет жить ещё 44 года.
Что ты смотришь в глаза, дорогой, равнодушный свет?
Что ты вертишь хвостом, моя дорогая свобода?
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850... ...900... ...950... ...1000... ...1050... ...1060... ...1070... ...1080... ...1090... ...1100... 1101 1102 1103 1104 1105 1106 1107 1108 1109 1110 1111 ...1120... ...1130... ...1140... ...1150... ...1200... ...1250... ...1300... ...1350...
|