|
|
Кораблик тонет в вышине,
Комарик тает в тишине,
Налейте чаю мне.
Не прячь горящее лицо.
Не плачь, а выйди на крыльцо.
Заткнись, в конце концов.
Охота к перемене мест.
Свинья не выдаст, волк не съест.
А, может, всё же съест?
А, может – знаешь наперёд.
Кто за углом тебе соврёт,
Кто ласково убьёт.
Держи меня в своих руках.
Неси, как пчёлку, в облаках.
Несись на всех парах.
Туда, где улыбнётся мне
Кораблик в синей вышине,
Комарик в тишине...
.
* * *
П о р у ч и к :
"Ах, поручик, чайкой белой,
Замеревшей на лету,
Чуть не стал ты сорок первым
На Марюткином счету...
М а р ю т к а :
Только выстрел был неверным,
И не смерть ты здесь нашел;
Должен стать был сорок первым —
Первым в сердце ты вошел...
...Просвистела пуля тонко
Над погоном золотым:
Целила в тебя девчонка —
А попал ей в сердце ты...
П о р у ч и к :
В синем медленном просторе
Тонут наши голоса...
М а р ю т к а :
...Сине небо, сине море,
Твои синие глаза...
Сердце то от взгляда стынет,
То вдруг — птицею — с ветвей...
От нее, от этой сини
Стала жизнь моя светлей...
П о р у ч и к :
...А нашел я вместо смерти
В море остров с шалашом,
Душу верную и сердце
Здесь я девичье нашел..."
Ма р ю т к а
(к концу песни, она сидит уже рядом, склоняется над ним, рассыпав волосы по его лицу, целует, шепчет...) :
Ax, какой же ты поручик,
Песни всякие певучий...
Ах, какой же ты, поручик,
Неухоженной, колючий...
Рассказал бы ты, поручик,
Сказку девочке бы лучче!.. –
Страсть люблю тебя я слушать:
Голос твой, ну... льется в душу!..
Как зачнешь — дрожмя дрожу,
Затаюся вся, лежу,
Вся такая напряженна...
Вот, када про Робинзона, —
Сперло прямо все дыханье...
...Значит, Пятница был черный?..
Негра, значит?.. В Астрахани,
В цирке, негра был ученый,
Да здоровый!.. Чо-о-орный, шельма,
Морда — во кака, страшенна,
А глазищи-то, а губы!..
...Но мне больше слушать любо
Про любовные страданья...
С головы нейдет недавня... —
Как ее-то, сказку эту?.. —
...Про Ромео и Джульетту!..
(морщит лоб, задумавшись)
...Че ж они дрались-то, эти,
Ну, Монтеки с Капулети?..
Земляки, кажись, ить были,
Че ж они не поделили?..
Вечно крови ищут люди —
Так ить было, так и будет...
Точно, рыбья ты холера;
Нас возьми хоть для примера —
И у нас ведь все неясно —
Ты за белых, я — за красных.
(повторяет, глядя на поручика, сама ошеломленная этой мыслью)
...Вишь, теперя, че за дело —
Я — за красных, ты — за белых...
П о р у ч и к :
Что за вздор?.. О ч е м ты?.. Г д е ты?..
Я забыть хочу об этом!
Оглянись же ты — и тоже
Сбрось с себя ты эту кожу,
Стань ты женщиною просто,
Человеком стань, собой!..
Посмотри — покой в лазури,
И не крестят воздух пули,
Небо, море — все прекрасно,
Нет ни белых и ни красных,
Только этот в мире остров —
Нету родины другой!..
...Что же это было, Боже, —
Две войны-то как я прожил?..
Только лишь глаза закрою —
Восемь лет пальбы и крови...
Где вы — «Пармская обитель»,
Декаденты и Сен-Санс?..
Что же было с нами, Маша? —
Мы ж сгубили души наши!..
Может, этот в море остров —
Богом нам с тобою послан:
Может — медленная гибель,
Может — наш последний шанс?..
Bcё! Должна забыть ты к черту
Сапоги и гимнастерку,
Вспомни п л а т ь е, б л у з к у, ю б к у...
К черту эту мясорубку,
Госпитальные палаты,
Марши, грохот канонад!..
Ты же мир сгубила целый —
Сорок белых офицеров! —
Сорок душ!.. Ведь сколько крови...
Я и сам в крови по брови:
Ты ни в чем не виновата,
Я ни в чем не виноват...
Ну, а так бы обернулось —
Не в меня б ты промахнулась,
А в того, кто был твой п е р в ы й,
Первый мертвый офицер твой, —
Ты поближе бы вгляделась
(Вдруг, случайно б, захотелось!) —
...И увидела б, что и у него глаза синие-синие,
Или зеленые-зеленые,
Или еще какие-нибудь —
И, может, сейчас смотрела бы ты на него влюбленно
И, может, целовала бы ты е г о сейчас,
И шептала слова бы ты е м у по ночам
Глупые, ласковые, разные:
«...Миленький мой, единственный, желанный мой,
Жизнь моя, радость моя, дыханье мое,
Сердце мое зе-ле-но-глазое»?!.
.
Выйду рано утром в поле
Поиграю на гитаре
Посмотрю как солнце всходит
И гитару закопаю
Не нужна она мне больше
Я теперь богатый очень
И могу себе позволить
Просто слушать магнитолу!
Под плащом тумана слился с тенью,
В поле завтрак – невдомёк мышам,
Что котище распростился с ленью.
По тропинке росной держит шаг.
Зачарован утренней прохладой,
Соловьи шалят – не передать!..
На лугу устраивать засады
Научила шустрая еда.
Луговые набивать кладовки
Риск неимоверный, не шуми!
Мышкам безопасней голодовка
Или данью выторговать мир.
До жары полуденной наестся
И в тенёк наращивать жирок.
К вечерку опять найдется место.
На охоте кушать можно впрок.
Возвратится виноватым, робко
Промурлычет:
- Кушать будет мне?..
А не повезёт, уйдет в коробку
На рыбалку в чутком сладком сне.
29.12.2004 редакция 27.04.2007
/из цикла 'Ступая кошачьими лапами'/
Он опять приходит в ночь
злой, шершавый, как наждачка,
страх не вылупиться вновь
в суперзолушку из прачки.
В полночь полк сомнений-крыс
череп тыквой сна растянет.
Полночь – фея-юморист
из семейки Петросяна.
Сплю и вижу новый день,
где опять простые гомо
сядут в поезд-новодел
из отцепленных вагонов.
И снимаю чуть дыша
невротические позы
нашей жизни-чудища
на подкорку, чтобы позже,
словно пленку, проявлять
недосвеченную совесть.
Чтоб опять воскликнуть: Бля!
До чего ж сырая помесь
из непропитой тоски,
из непонятой любви да
из отчалившей в такси
в никуда чужой обиды…
А на утро старый принц,
со вчерашнего усталый,
мне преподнесет сюрприз
на салатницах хрустальных
и процедит под рассол –
прачка! – пьяно бровь насупив.
Не услышит среди зол
ушко даже слово супер.
ОСОБЫЙ ДЕНЬ
В день выборов люди особо культурны:
Бросают бумажки точнёхонько в урны.
ЖАЛОБА ПИСАТЕЛЯ
- Роман мой- настоящий скуп.
А вот издатель слишком скуп.
ПОЛИТИКИ
Стоят толпою у кормила,
Чтобы кормило их кормило.
ЧАЙКА И ТЮЛЕНЬ
- Ты побегал бы, Тюлень!
Отвечает он:- Тю, лень!
ВЕСЫ
Работая буквально на пределе,
Мы на нуле, когда мы не при деле.
.
* * *
...Ночью мне филин
Сказку проухал:
...Жили да были
Старик со старухой...
Жили — белили
Избу-развалюху,
Сильно любили
Корову Пеструху...
Сами лепехи
Ели с макухи —
Хлеб весь, до крохи,
Давали Пеструхе...
Днями не знала
Покоя старуха:
Мух отгоняла
Она над Пеструхой...
...Как-то старуха,
В августе, вроде,
Видит — Пеструха
С козлом в огороде!
Был тот приблудный,
Звалси, по слухам,
То ли Микулой,
То ли Миклухой...
Ой, заварилась
Тут заваруха,
Ох, разъярилась
Тута старуха:
«Как те не стыдно
Только, Пеструха?..
Ну, не скотина ты,
Не потаскуха?..
Я ж те все — сытно,
Тёпло да сухо...
Как те не стыдно?..
Телка!.. Толстуха!..»
...Бродит корова
Тихо и грустно
По огороду,
В листьях капусты...
А через день
Видит старуха:
Через плетень
Снова лезет Миклуха!..
«Вдарилси, шалый,
По молодухам!.. —
Чтоб не видала
Я вражьего духа!..»
Только Миклуха
Слушал в пол-уха;
Вскоре с Пеструхой
Сошелси Миклуха...
...Днями не знает
Покоя Пеструха:
Мух отгоняет
Она над Миклухой...
Плачет и воет
Белугой старуха,
Глядя в тугое
Пеструхино брюхо...
Выдя на крик,
Дохнув медовухой,
Мудро старик
Говорит со старухой:
«Ежли не насморк —
Так золотуха;
Че ты напрасно
Воешь, старуха?..
Больно ты строго
Держишь Пеструху —
Нас-то, ей-богу,
Вспомни, старуха! —
Брал я тебя
Разве с миром да ладом?..
...Ну, а дитя
Воспитаем как надо.»
...........................
...Жили и дале
Старик со старухой —
Мух отгоняли
Над младшим Миклухой...
.
Если б слово моё было так же свободно и сильно
и чернила мои обладали твоею красой,
я бы бросила всё и пошла фиолетово-синим
выводить по просторам безбрежной линейки косой.
Если б волны твои научили мой норов неистовый
над покоем нетронутым морщить лишь кожный покров,
я бы свой угловатый сменила на самый волнистый
из твоих продиктованных ветренностью почерков.
Если б жизнью подробною флюоресцентной окраски
обрастала обыденность, только глаза окуни,
то в какие сложились бы Шехерезадовы сказки
косяками проворными мимо плывущие дни.
Научи, океан, собиранию речек и речи,
отражению неба отчетливо как позывной,
и прохладе ладоней, которые гладят и лечат
сумасбродную голову, нежный затылок земной.
Ну, здравствуй же, дружище океан!
Волнуешься? И я не равнодушна!
Твоих девчонок ветренный канкан
юбчонки запрокидывает дружно.
Нарядны как! В чернильном серебре,
муаре переливчатом, шифоне
туманном... Кружевной разрез
вдоль борта закругляется, нескромен.
А к вечеру и блёстки, и парча,
и лаковая пояском дорожка,
и на краю, у самого плеча,
кораблика светящаяся брошка.
Мануфактурой сказочно богат,
материи твои бросают вызов
сухой душе моей – размочим, брат?
Хлебнем весёлых брызг!
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850... ...900... ...950... ...1000... ...1050... ...1060... ...1070... ...1080... ...1090... 1098 1099 1100 1101 1102 1103 1104 1105 1106 1107 1108 ...1110... ...1120... ...1130... ...1140... ...1150... ...1200... ...1250... ...1300... ...1350...
|