.
( текст пьесы "Подводная лодка в степях Украины" http://www.arifis.ru/owork.php?offtopic=2&action=view&id=5162 )
.
В 2004 г. спектакль по пьесе «Подводная лодка в степях Украины» (под назв. «SOS») был поставлен в Театре Тихоокеанского флота (ТОФ).
Отзывы прессы (фрагменты), помещенные ниже, я привожу не в целях саморекламы, но – в качестве иллюстрации к тому, что при постановке одной и той же пьесы в разных театрах разными режиссерами – результат может получиться совершенно противоположный (с прессой на спектакль в другом театре Arifis уже знаком).
Также, я цитирую здесь мои ответы на вопросы по поводу владивостокского спектакля и мои соображения по поводу возможной коньюнктурности пьесы...
_____
.
ПО КОМ ЗВОНИТ КОЛОКОЛ… (Заметки о премьере театра ТОФ)
...«Создается впечатление, что пьеса и театр как будто созданы друг для друга. Наверное, это и есть высшая оценка работы автора и постановочного коллектива.
...Драма «SOS» посвящена гибели подводной лодки «Курск», потрясшей, наверное, не только нашу страну, но и весь мир. В то же время содержание пьесы шире и объемнее. Это история о Чернобыле, о чудовищных терактах, о гибели ни в чем не повинных людей. Потому что когда случается подобное, колокол звонит не только по погибшим, он звонит по каждому из нас...
Юрий Юрченко нашел отличный ход для пьесы. Действие происходит на кухне коммунальной киевской квартиры, где живут актриса русского театра, ее взрослеющая дочь, алкаш-сосед. Журчит радио, в котором звучат бодрые современные мелодии. И вдруг сообщение о том, что в далеком от них Баренцевом море вынужденно легла на дно атомная подводная лодка «Курск». И далее так, как было в жизни несколько лет назад: хроника, сначала внушающая надежду, потом тревогу, и наконец, трагическое известие о гибели моряков-подводников.
... Главная заслуга театра в том, что спектакль по-настоящему и глубоко волнует: на сцене живые люди, в действии нет назидательности, указующего перста и излишней сентиментальности. Он суров и прост.
Режиссер и актеры избегают героического пафоса, картинности. От этой дегероизации и будничности происходящее на подмостках становится близким каждому зрителю.
…Но главное – в самом спектакле, – эмоциональном, публицистичном, остро современном, так необходимом нашему флотскому городу.» Г. ОСТРОВСКАЯ
Vladivostok News, www.vladnews.ru/magazin.php «Владивосток» № 1509 за 17.02.04
_____
.
"Писать об этом спектакле тяжело. ... Пьесу «Подводная лодка в степях Украины» Юрий Юрченко написал в 2001 году по горячим следам после аварии "Курска"…
Жанр спектакля авторы определили как драма, хотя по накалу страстей и трагическому финалу это, несомненно, трагедия. Кроме того, весь спектакль – довольно едкая сатира на средства массовой информации…
ПО КОМ ЗВУЧИТ «SOS»?
Эта щемящая тема впервые звучит со сцены, и наш флотский театр можно похвалить за смелость…
Здесь есть все, что мы ценим в театральном искусстве: и динамика в развитии образов, и яркие характеры, и великоленая игра актеров.
Тем, кто сомневается, идти смотреть «SOS» или не идти, однозначно рекомендуем: смотреть. Потому что этот спектакль не о подводниках и не о журналистах – он обо всех нас. О нашей боли, разочарованиях и надежде, которая, как известно, умирает последней. А точнее, не умирает никогда..."
Ежедн. новости, Владивосток, Vladivostok News, 17.02.04
_____
.
"Вы знаете, где в нашей стране находится самый смелый театр, готовый включить в свой репертуар спектакль, поднимающий политические вопросы государственной важности? Во Владивостоке. Именно в драматическом театре ТОФ недавно состоялась премьера взрывного спектакля «SOS».
Cпектакль «SOS» (оригинальное название — «Подводная лодка в степях Украины») рассказывает о трагедии «Курска». Но действие происходит не в море, а в коммунальной квартире Киева, где проживает семья одного из офицеров-подводников. Трагедия четырехлетней давности, всколыхнувшая и Россию, и весь мир, показана через призму личной беды трех женщин — матери, жены, дочери..."
Конкурент.Ру. КУЛЬТУРА №5 23.03.2004 КОНКУРЕНТ. RU
_____
.
«МОРЯКИ В УЖАСЕ.
О том, что в России далеко не все так хорошо, как толкуют государственные СМИ, в прошлые выходные прокричал флот.
Новый спектакль театра ТОФ под названием «SOS!», премьера которого выпала на «разгар» выборов президента РФ, предлагает очень ясные аналогии: все мы на подводной лодке…
…Это похоже на покаяние…
…В ситуации, когда другие театры (гражданские) потчуют зрителя утешительными водевилями, поступок флота достоин уважения…
…Эпицентр спектакля «SOS!» — душераздирающая история о том, как люди хоронят атомную подводную лодку «Курск», опережая официальную хронику. Похороны пробуждают в людях настоящие сильные чувства — любовь, ненависть, страх перед собственной бессильной участью наблюдателя…
…Классическая трагедия…»
КУЛЬТУРА №6 17.02.2004 КОНКУРЕНТ. RU
_____
.
«Много ли журналисты знают художественных произведений собственно о себе? На память приходят фильм Сергея Герасимова «Журналист», Феллини — «Сладкая жизнь»… Пожалуй, и все, что широко известно… Еще более редким, нежели в кинематографе, является обращение к нашей теме в театре.
Сегодняшняя публикация пьесы драматурга Юрия Юрченко «Подводная лодка в степях Украины», думается, явление особого рода по уровню таланта и остроте затрагиваемых тем.
...отрадно, что автор, пьесы которого идут на сценах России, Германии, Франции, откликнулся публикацией в «Журналисте» произведения, в котором главным героем является журналист, где ставятся вечные вопросы нашей профессии…»
«ЖУРНАЛИСТ» № 2, 2004 http://www.journalist-virt.ru/2004/2/89.php
_____
.
Из книги "Турнир поэтов в Лондоне"
(по материалам Форума Выаускников МГИМО МИД СССР 1084 года, М., Academia, 2005. )
Поэт Юрий Юрченко (Париж) отвечает на вопросы 25.08.2004 :
«В.: «Пьеса – просто отличная! Жаль, что Вы не откликнулись чем-то подобным на события в "Норд-Осте»..."
Ю.Ю.: «…Я не «откликался» на «Курск». Эта пьеса – нормальная реакция, человека, прожившего долгое время вне Родины, и ищущего (подсознательно) повод, возможность – сказать, наконец, то, что он думает о ней, о своей Родине, о том, что у него болит, за что ему бывает стыдно, за что обидно…»
"A_Star: «…хотелось бы узнать мнение автора пьесы – Поэта. Как он сам характеризует свою работу...»
Ю.Ю.: «Уважаемый A_Star! В самой пьесе все сказано. А дальше – кому нравится, кому – нет. ‹...› Я не считаю пьесу «SOS» выдающимся литературным произведением. Но мне за нее не стыдно. Я использовал те средства выражения, которыми я владею, и думаю, что пользы в результате моей профессиональной акции – не меньше, если не больше, чем от сидения в парламенте уважаемых мной Марка Захарова и Олега Басилашвили…»
НОРМАН: «…конъюнктурность ее тоже не вызывает сомнений. Зачастую приходится заниматься тем, что даст мгновенный резонанс или прибыль во имя будущей свободы... Каждый художник знает, ЗАЧЕМ он выбрал ту или иную тему. Причины эти, впрочем, не для широкой публики. Иначе магия творчества пропадет вовсе…»
Ю.Ю.: "Почему же, – я могу сказать «широкой публике» причины, по которым я «выбрал эту тему». И говорил уже. Магии особой не было, да, впрочем, и тему я не выбирал. Она меня выбрала (прошу прощения за высокопарность), выдернула, из моей спокойной, размеренной жизни, приковала на полторы недели к экрану ТВ, сказала мне: «ты должен что-то делать, ты не можешь уже просто так отвернуться от экрана и забыть обо всем, и продолжать жить дальше так же, как жил до этого, репетировать пьесу о любви, писать «Франсуа Вийона»…» То, что жило и скапливалось – о себе, о стране, о жизни, о власти – на «Курске» прорвалось.
Ты живешь, живешь, таким поэтом, легкомысленным, необязательным, не вдающимся в ежедневные земные проблемы, в быт, в политику, ты весь – в Казанове, в Дон Жуане, короче, там, где и должен быть поэт. И так и должно быть. Но однажды ты проснешься среди ночи и поймешь, что вот, сейчас, ты должен остановиться, посмотреть в глаза действительности, и расплатиться по счету. Кто бы что ни говорил: «спекуляция», «коньюнктура» и т.д. Это твои личные «разборки» с собой. И пока ты этого не сделаешь, ты не сможешь жить дальше в ладу с самим собой, вернуться, как ни в чем ни бывало к своим донам и казановам, не сможешь писать стихи…
Я должен был что-то делать. И я сразу понял, что это будет не об адмиралах, не о моряках – что я о них знаю? – но – о женщинах, о семьях...
Как я уже говорил, я всегда решаю очень личную проблему. У меня слабо с фантазией, я могу писать только о том, что хорошо знаю. Я стал искать, как эта история с лодкой могла вплотную пересечься с моей жизнью. И вдруг – толчок: я читаю, что один из прикомандированных в последний момент к экипажу офицеров, капитан 1-го ранга В.Багрянцев писал стихи… И я представил себя на его месте: а случись так, что я, прячась от военкомата ли, от милиции ли, заскочил к морякам, сдал экзамены, подзадержался, дальше – больше и т.д.: у меня много моих знакомых, поступивших именно в «этот» институт, потому что ближе к дому, или за компанию с другом, или просто – куда-то надо поступать – и всё, и дальше – ж и з н ь…
И сразу всё у меня с пьесой само сложилось; я решал глубоко личные свои семейные проблемы: я писал не о «Курске», а о моей семье в повернувшихся вот ТАКИМ образом ПРЕДЛАГАЕМЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ. Это ведь уникальнейшая счастливая возможность, которую не дает ни одна другая профессия: я окружил себя на два-три месяца дорогими мне людьми, тремя м о и м и женщинами: матерью моей дочери, которую я любил, и которой обязан многим, дочерью, мамой… Я «продлил» жизнь маме, я их «свел» с моей дочерью, которая в реальности бабушку помнит очень слабо, а тут – они сидят, разговаривают, у них добрые, трогательные между собой отношения, и она – дочь – заботится о бабушке, и не оставляет ее одну… И дочь, у которой – по жизни – много вопросов к своей матери, тут – пытается по-взрослому ее понять, и я этой пьесой говорю ей: научись понимать и прощать, рассказываю ей что-то о нас, обо мне и ее матери, то, что в жизни я рассказать вряд ли сумею…
Вот моя главная коньюнктура. Может, это и нехорошо – такой сверхличный подход к «теме». Но я по-другому не умею: если твоей конкретной боли там нет – не тронь, не подходи к этой трагедии.
Все остальное – разговоры, политика, спекуляции СМИ – для меня только фон, очень важный, но – фон, как и в жизни – мы живем не в вакууме, а в конкретной политической и всякой другой обстановке, и со своей колокольни, в меру своего понимания, я говорю очень субъективно обо всем этом. Но проблему решаю я, повторяю, сугубо личную.
Как можно в здравом уме сравнивать эту семейно-коммунальную, камерную историю трех женщин, убитых горем, с «Кремлевскими курантами», пьесой про ЛЕНИНА, или с «Саркофагом», где действие происходит в ИНСТИТТУТЕ РАДИАЦИОННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ (!), и персонажи – директор института, Прокурор, Генерал МВД, Начальник АЭС, и т.д. Достаточно одного беглого взгляда на эту пьесу, чтобы понять, что тот кто сравнивает эти две пьесы – или не читал мою пьесу, или не читал «САРКОФАГ»."
REPIS: «…«Актуальны и злободневны» – «Гамлет», «Ромео и Джульетта», «Вишневый сад», ибо мысли, заложеные в пьесе намного глубже и обширнее описываемых событий. Эти вещи актуальны и злободневны постоянно. Пьеса же «SOS» – конъюнктурна, ибо привязана к настоящему времени.»
Ю.Ю.: "Известный коньюнктурщик Золя написал на злобу дня, по поводу судебного процесса Дрейфуса статью с самым, что ни на есть, газетно-сиюминутным названием: «НЕ МОГУ МОЛЧАТЬ!»
И по логике, которую мы тут слышим, ее должны были забыть, через неделю, «ибо привязана к настоящему времени», но во Франции она актуальна сегодня так же, как сто с лишним лет назад!
Коньюнктурщик А. Вертинский, взволнованный и возмущенный конкретной политической акцией – уничтожением красногвардейцами, в Кремле, юнкеров Александровского училища 3 ноября 17-го г., чуть ли не в тот же день написал песню с более чем публицистическим названием: «ТО, ЧТО Я ДОЛЖЕН СКАЗАТЬ» («Я не знаю, зачем и кому это нужно...»), и спустя столетие – это одна из самых ЖИВЫХ его песен.
И коньюнктурное стихотворении А.Межирова «Мы под Колпино скопом стоим, Артиллерия бьет по своим…» было написано в окопах, «на злобу дня», и уже 60 лет, как потеряло свою актуальность, война закончилась, и немцы уже давно – не фашисты, и если сегодня что-то такое и «пройдет», то надо заменять «Колпино» на «Хасан-Юрт». Колпинская «лодка» давно утонула, приплыли другие…
Но, может быть, нам интересно не то – спасутся или не спасутся моряки: детектива нет, мы знаем, что не спасутся, и подробности самой трагедии театр лучше, чем ТВ не расскажет, так, может, мы не за этим приходим в театр, а затем, чтобы посмотреть и поразмышлять о том, как мы люди, ведем себя в подобных неординарных предлагаемых обстоятельствах, о сохранении (или не-сохранении) человеческого достоинства в любой ситуации, перед лицом конкретной трагедии – сегодня «Курск», завтра – «Норд-Ост», послезавтра еще что-то, слава Богу, у нас в этих испытаниях нехватки нет…
Так вот. Я решаю эту свою личную проблему, оградив себя стенами коммунальной квартиры. И пытаюсь решить ее, в меру отпущенного дарования и – не врать в ней себе.
Это – максимум моего «расчета».
В технике и в политике я ничего не понимаю – меня интересуют ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ проблемы и мотивы – и если кто-то видит эти мотивы («…Как нам не хватало пьесы о СЕМЬЯХ военных моряков. Драма «SOS» посвящена гибели «Курска», но содержание пьесы ШИРЕ И ОБЪЕМНЕЕ…» Vladivostok News; «…Здесь ставятся ВЕЧНЫЕ вопросы нашей профессии..» «Журналист»), – я рад."
РЕПИС: «Через 10-15 лет никто ее смотреть не будет…» «…через год она устареет – вот расплата за злободневность»
Ю.Ю.: "Давайте посмотрим через год, и через 10-15. Если к этому времени утрясутся все наши «коренные вопросы: смысла и оправдания бытия, смерти и бессмертия, душевного спасения, нравственного очищения и т.д.», если ВЕЧНЫЕ вопросы журналисткой профессии перестанут быть «вечными», если проблем противостостояния России с Америкой или с другой, новой, сверхдержавой, уже не будет, если больной вопрос национального достоинства и национального самомосознания перестанет быть больным, то, наверное, случится так, как предрекает критик.
А может – что вполне вероятно – время покажет, что написана она не очень хорошо, Грустно, но, действительно, тут только время проверит. Но это будет не «расплата за устаревшую злободневность», а расплата за недостаточно высокий художественный уровень пьесы."
НИКОЛАЙ, зритель: «…На «Женитьбе» все плакали от смеха, а на «SOS» – плакали от того, как передали ситуацию актёры. Молодцы…»
Ю.Ю.: "Да. Такого у меня в моем небогатом драматургическом опыте не было. И, думаю, не будет. Спасибо Максиму за добрые слова, спасибо актерам и режиссеру, но есть реальность: в этом театре, к сожалению, нет достаточных сил для «поднятия» такой пьесы. И, тем не менее, я счастлив, что видел это, что пережил это: при том, что от пьесы осталась меньше трети, при более чем неровном актерском составе, при очень слабом техническом оснащении театра – это был шок, удар, взрыв… Плакали все. Дети, адмиралы, Командующий, семьи военных моряков, 18-летние солдаты, «приведенные» на спектакль, плакал, сидевший рядом со мной начальник Политуправления Флота, плакал я, и не мог критически оценивать и анализировать, то, что происходит на сцене; я смотрел, как по сцене ходили и разговаривали моя дочь, и моя мать, и как они надеялись, что Я ОСТАНУСЬ ЖИВ, а когда мама сказала, что «…им же, там, дышать нечем…», я испугался, что сейчас разорвется сердце, и как же я ребят, актеров, поставлю в такое глупое положение: у них ведь – если не праздник, но, все-таки, не каждый день автор из Парижа приезжает на спектакль, – а он, автор, взял и умер в зале.
Потом, когда я вышел на сцену, молодой лейтенант не мог мне вручить цветы – плакал.
Подходили женщины: «Спасибо вам, что вспомнили про нас, про семьи, и спасибо, что сказали про нас правду.»
И когда я сидел в кабинете у начальника театра, вошла девочка, лет 10-ти, подошла ко мне, спросила: «Вы кто?» «Поэт». Молчит. «Это вы написали «SOS»?» «Я». Молчит. «Мне понравилось. Я плакала.».
То, что я видел и пережил в эти дни во Владивостоке, стóит н.ескольких московских премьер.
Никто не верил, что ее, эту коньюнктурную пьесу, все-таки выпустят, не запретят. Резали, кромсали, выкинули чуть ли не самый важный монолог – рассказ Кузьмича, о том, как он лежал на дне, и массу других жизненно важных для пьесы кусков, режиссер заявил, что если пьесу «зарежут» – он уйдет из театра, и все равно не верили, что выпустят. Выпустили.
Адмирал, один из заместителей Командующего Флотом, спорит со мной, возмущен: «Как вы могли сказать такое, что «люк был заварен»?!» Не согласен, но – с п о р и т, а не з а п р е щ а е т, потому что слышит, что с ним говорят ЧЕСТНО, если бы на секунду, тень КОНЬЮНКТУРЫ мелькнула в пьесе – плюнули бы эти семьи и эти адмиралы мне в лицо, и не разговаривали бы со мной: КОГО ТАМ ОБМАНЕШЬ?.. Какие «причины и мотивы» от них спрячешь, какую «магию творчества» от них оберегать?
Подходили семьи и пожилые офицеры и спрашивали: «ОТКУДА ВЫ ЭТО ЗНАЕТЕ?...»
«...«Кремлевские куранты»…»
С уважением,
Юрий Юрченко.
_____
.
P.S.
И – о многом говорящая, снисходительно-пренебрежительная реплика московского критика в адрес «провинциалов-матросов», что, мол, с них взять:
.
Мельпомена по-флотски
«Говорят, эта пьеса была поначалу с оглушительным успехом сыграна в Театре Тихоокеанского флота. У матросов нет вопросов...»
Марина Давыдова, Известия, 17 августа 2006 года
.