Глава 1.  

Ирина Архиповна  

Мне было лет 14, и я еще не понимала, а может быть, и не хотела понимать, что в жизни существуют отклонения от норм как нетрадиционная ориентация. Поэтому к моей первой любви я относилась без страсти. Мне просто нужно было видеть её почаще. Английский я не знаю до сих пор, но я не пропускала ни одного урока. Ирина Архиповна. Ей было около 25, красивая, с гордой осанкой и какой-то надменной походкой. Ей было всё равно до учеников и кажется, она работала в школе только из – за того чтоб как-то существовать, потому что она жила тоже в школе, на первом этаже. Вход был с торца здания, и там жили учителя из деревень, которым было не по карману нормальное жильё. Одноклассники не понимали, почему я гуляю только в школьной ограде, часто сижу на заборе напротив её окон и веду себя чрезмерно активно в её присутствии. Она же ничего этого не замечала, или просто делала вид, что не замечает. Хотя сложно было не заметить щелканье фотоаппаратом и мои фокусы с мячом у неё перед носом. Впрочем, моё ей увлечение прошло довольно быстро, как только она ушла в декрет. Школу я закончила и больше её не видела.  

Глава 2.  

Марина  

Даже влюбившись во второй раз, я так и не понимала что мои увлечения женским полом это ненормально. Об этом никто не знал да и откровенничать с кем-то на эти темы, у меня не было желания. Зима после окончания школы выдалась на редкость холодная, и я заболела воспалением легких. Меня госпитализировали. Марина, санитарка, 29 лет. Я помню, как я впервые увидела её. Кровать моя стояла около стеклянной двери со шторками. И в одно солнечное зимнее утро я услышала диалог между мужчиной пациентом и девушкой: «Моешь да?» «Нет развлекаюсь! Натоптали тут, а мне убирай» «Я, что ли натоптал?» «Ну а нет, я!» Осторожно отодвинув белоснежную шторку, чтоб посмотреть на того, кто так насмешил меня подобными речами, я увидела её. Она напоминала одну актрису, которая мне очень нравилась тогда. И я опять погрязла. По ночам с температурой я сидела с ней на постах в её смену, помогала ей мыть стены и полы, и жутко бесилась, когда она сидела в компаниях с мужчинами и курила. Она была дрянью, но узнавать её как человека я просто не хотела, мы просто дружили с ней как дружат от нечего делать. Её уволили, а меня выписали. Мы даже не попрощались. Я думала о ней ровно год. А потом уже училась в Колледже на дизайнера.  

Глава 3.  

Ася  

В колледже судьба свела меня с Асей. Поначалу, я её терпеть не могла, маленькая, рыжая и кудрявая с большущими карими глазами и греческим носом, который её совсем не портил. Почему я все-таки влюбилась? Да потому что она постоянно пялилась на меня. Тогда-то я и задумалась об ответных чувствах, тогда-то меня и стали посещать мысли об однополой любви. Конечно, я знала об её существовании, но примерять к себе я как-то не решалась подсознательно. С Асей мы сдружились почти сразу, как только я почувствовала влечение к ней. Все-таки я умею располагать людей. Я дико ревновала её к нашим общим подругам, ревновала дико и беспочвенно. Мы даже целовались с ней, такой девчачий чмок, как это делают закадычные подруги при встречах и расставаниях. Это был большой шаг с моей стороны, так как прежде с девчонками у меня не было таких отношений. Сейчас я с уверенностью могу заявить, что она тоже была влюблена в меня. Иначе что значили постоянно открытые журналы со статьями о лесбиянках, двусмысленные намеки, и прогулки за ручку. Но она боялась. Однажды я приглашала её ночевать к себе, уже с мыслями о том, чтоб как-то попробовать поцеловать. Она не согласилась. Она боялась. Возраст, неопытность, страх перед собственной ненормальностью.  

Я бесилась, меня бесил её страх. И я «влюбилась» в мужчину, учителя. Влюбилась напоказ, напоказ всей группе и в частности ей. Теперь бесилась она. А мне было всё равно. Всё-таки самовнушение сильная вещь. Учителя я довела, он уволился, а чувства остались. Не знаю к кому эти чувства были, к Асе, к учителю или существовали сами по себе в моём сердце, но чтоб я существовала без «кумира», я себе и представить не могла. Мне нужен был объект, объект для наблюдения, объект для выражения моей само по себе существующей любви. Мне нужно было её воплощать в ком-то. Это было как болезнь, и уже доходило до того, что я искала глазами в кого бы мне влюбиться. Искала того, кого бы я могла любить, ни на что не надеясь. Искала себе кумира.  

Глава 4.  

Нина Георгиевна  

И нашла. Как ни странно из тех же учителей. Второй год обучения. Раньше Нина Георгиевна у нас не вела. А тут пришла и сразу наставила всем троек. Высокая надменная стерва, как выяснилось позже, это было всего лишь маской. Ёе прозвали Стервелла. Её боялась вся группа, и, наверное, больше всех её боялась я. Но она попала мне на глаза именно тогда, когда я искала себе объект. Я помню ту тройку, из-за которой я подошла к ней, чтоб получить объяснения по поводу чересчур низкой оценки. Я собиралась очень долго, было очень страшно, из рук в столовой даже выпадывал бутерброд. Но мой бунтарский дух победил, и я подошла. Как ни странно не было, ни криков, ни слов что решения учителей не обсуждаются. Она объяснила всё довольно мягко и по-доброму. Мы стояли так близко, что кода по завершению я посмотрела ей в глаза, то увидела, что они не просто голубые, а с сиреневыми прожилками и добрыми лучистыми искорками. Она была самой долгой моей любовью, и даже разница в 18 лет меня не останавливала. Мне было 19, ей 37.  

Я любила её бескорыстной чистой любовью как животные любят того, кто их приручил. Я хотела стать бездомным котенком, которого бы она нашла в подъезде и взяла себе. Мурлыкав, засыпать у неё на груди, и на коврике у двери ждать прихода с работы. Эта телячья нежность прошла тогда, когда я сообразила, что тогда бы была нереальна интимная близость. И отмела все мысли о котенке. Стала думать о «завоевании крепости», Боже, как так можно было заблуждаться. Но любовь застилала мне глаза на реальность.  

Однажды ночью мне пришла в голову бредовая идея подарить ей розу на 8 марта, но этот праздник ожидался не скоро, поэтому я поспешила выяснить, когда у неё день рождения. И оказалось, скоро. Наверное, месяц я вынашивала план о розе и копила на неё деньги. И вот, наконец, настал долгожданный день и роза, шикарная красная роза сорта «Черная магия», была преподнесена. Она меня поцеловала, в уголок губ. Не молниеносно, а протяжно. Отчего стало горячо в животе, и закружилась голова. Этот день был самым счастливым как для меня, так и для неё. Потому, что никто кроме меня, так её не поздравил. Сказывалась её маска стервы в обществе, но я открыла её. И еще неизвестно кто кого приручил тогда.  

На 8 марта были подарены конфеты и открытка со стихами собственного сочинения. А у меня начался период схождения с ума: на переменах я сидела в коридорах, чтоб не пропустить где и когда она пройдет, узнала все о ней, адрес, телефон. Она жила вдвоем с мамой, замужем не была. Была вся за завесой тайн, которую она сама на себя опустила.  

Я старалась приблизиться к ней как можно ближе, как будто случайно оказываясь в тех местах, что и она. Разговоры стали частыми, но ни о чем. Однажды я подарила ей половинку серебряного сердечка, а половинку у себя оставила. Такая романтичная глупость… Приближалось окончание учебы. На носу была дипломная работа, а я о ней совсем не думала, не уме была лишь моя Нина Георгиевна. Учеба была всего лишь фоном моей личной жизни. И поводом её видеть.  

Но вот последний звонок, защита дипломной работы, выпускной. Точка.  

На выпускном я подарила ей огромного бело-розового зайца. Она спросила, – это я? Нет, это зайчик,- искренне удивилась я. А она дала мне свой телефон со словами «Знаешь, нельзя возводить людей в кумиров. Позвони мне, мы встретимся и поговорим об этом».  

И я позвонила. Позвонила, дрожащими руками набрав её номер. И дрожащим голосом согласилась с ней встретиться. Мы встретились на нейтральной территории. В кафе. Пили пиво и говорили обо всём: о погоде, о работе, об учебе, обо всем, только не о нас.  

Мы стали созваниваться. Я работала в местном Дизайнерском клубе свободным художником. Бесплатно. Вязала себе серые шарфики. Пребывала в постоянной депрессии и жила от звонка да звонка ей. Раз в неделю по воскресениям. Так прошло пол года. Пока однажды судьба не подарила мне встречу с таким же свободным художником, что и я. Точнее художницей. Ника. Взбалмошная, и несколько дикая. Человек, который появляется на один день и полностью меняет жизнь. Она пришла ко мне на работу. Увидев мои серые шарфики, она потребовала объяснений моей депрессии сказав, что она хоть и не практикующий, но психолог. Я подумала, почему бы и нет, и решила ей довериться, как доверяются пассажиру едущему с тобой в одном купе, зная, что никогда его больше не увидишь. Она оказалась будто вторым я, моим подсознанием, подтолкнув к тому, что я сама хотела сделать и не решалась. Она сказала всего одну фразу: «Лучше сделать неверный шаг, чем топтаться на месте». Началась новая жизнь, со следующего дня, когда я пошла к ней и всё рассказала. Это был шок. Она нервно смеялась и не верила мне, говорила про нашу разницу в возрасте и про всё остальное. Я ушла. Она сказала мне звонить. Но я сказала, что не буду. Ушла.  

Прошло еще полгода. Я восстанавливалась. Разлука навсегда была для меня легче, чем ожидание воскресений, чтоб позвонить. Это было так нелепо. Я не звонила. Жизнь протекала в том же свободном художестве. Денег не было, любви тоже. Но я позвонила. На новый год. Поздравила. Она сказала «Не звони мне ради Бога, я не хочу с тобой общаться». Еще одна точка. Окончательная.  

Глава 5.  

Яна  

Утром первого января я решила кардинально поменять свою жизнь. Ушла из художников. Стала продавцом. Сидела целыми днями за компьютером. В ICQ. Там я познакомилась с Яной. Мне было трудно влюбиться заново. Но как то получилось само собой. Причем как-то по-новому. Я влюбилась, не видя её. Потому что очень быстро мы выяснили всё, затронув общую тему. Но я так и не знала такая она или нет. Диалоги были расплывчаты. Мы общались месяца два, пока не решились познакомиться в реале. Это оказалась девочка – мальчик. Мы попили пива, и она сказала, чтоб я выкинула из головы мысли об однополой любви, и что это чушь. Однако после встречи она стала чаще мне звонить и чаще звать гулять по ночному городу. И однажды она мне сказала: «Ты мне очень нравишься, но есть одна проблема. У меня есть жена». Мы разговорились на эту тему. Бродили по городу. Летняя ночь. Сиреневые и зеленые огни. Тогда был наш первый поцелуй. Первый и последний.  

Она оказалась такой же. Мы продолжали общаться. Но отношений не предвиделось. Она не могла оставить «жену». Друзья.  

Глава 6.  

Диана  

Диана работала в соседнем магазине. Разговорились. Оказалось она жила с девушкой Юлей два года. Интересы расширялись. Она говорила о Юле, я говорила о Нине Георгиевне. Она была одна, я тогда была еще с Яной, Яна была со своей «женой».  

Почему бы и нет. Тем более первый раз инициатором была не я. Мне пришла СМС от неё: «Хочу девушку, и это не Юля». Я догадалась, что это была я. Мы встретились. Начался роман. Лето. Поцелуи под платком на пляже. Она стала моей первой девушкой в постели. Но страсти у меня не было, может быть потому, что мне не пришлось её завоевывать, может быть потому, что у нас так всё быстро получилось. Не было страданий. Страдания много значат. Страданий не было у меня. У неё были. Тогда, когда я внезапно уходила гулять с Яной, тогда когда я привыкла к ней, и мне стало неинтересно. Она была странной, меня иногда пугали её выходки, а её мои. Она верила в инопланетян, а я смеялась над этим. Мы даже из-за них ссорились. (Бедные инопланетяне даже и не подозревают, что из-за них на земле ссорились две лесбиянки). Она была очень заботливой, до такой степени, что меня это злило. Она меня любила.  

Глава 7.  

Даша  

А я тем влюбилась в Дашу. Коллегу по работе и подругу. По началу это был физиология чистой воды. Я смотрела на её округлые формы. И хотела её безумно.  

И поцеловала ее, на какой то вечеринке, чтоб потом в случае провала замысла свалить всё на выпитое спиртное. Утром следующего дня я бросила Диану. В отношениях с Дашей появилось напряжение. Мучилась пару месяцев, тем более что нашу рабочую точку закрыли и нас расформировали на разные места. Я её практически не видела, что было ещё хуже. Через пару месяцев я сказала ей, что она мне нравится. Она пожала плечами, и сказала, что тогда, когда я поцеловала её, она испугалась того, что потеряла подругу. И что ей не понять такие отношения. Я сказала, что не так всё плохо, и что подругу она не потеряет. Я пообещала её справиться с этими ненужными никому чувствами. Я честно старалась. Старалась целый год, и у меня получилось. Мы не расставались, стали лучшими подругами. Но всё же я дико горела ревностью тогда, когда она рассказывала мне про мужчин, брала её за руку на прогулках, обнимала при любой возможности. Перегорела.  

Глава 8  

Нателла  

Нас познакомила Яна, сказав, что мне нужна хорошая тетка, раз уж она меня не смогла сберечь. Нателла была старше меня на 7 лет. Разница сказывалась. Мы во многом не могли сойтись. Но мне было с ней хорошо. Мне нравилось за ней наблюдать. Я и не заметила, как влюбилась. Влюбилась по доброму, честно. Она очень любила себя. А я очень любила её. Она не интересовалась мной как человеком. Она постоянно исчезала куда-то, и я мучалась о неизвестности. Отношения были очень шаткие. Любой ветерок и всё бы рухнуло. Я боялась её потерять. Я держала наши отношения на ладони как хрупкий стеклянный домик. Никаких откровений. Только секс.  

Все решилось вместе с наступившим новым годом. За неделю до него она окончательно исчезла. На мои СМС «Что случилось?» она отвечала, что это только её проблемы и меня они не касаются. Было обидно, и я не лезла. Наступила новогодняя ночь. Тата даже не поздравила меня. А я её через два дня. Всё тем же СМС. Ответ пришел тоже через два дня. С радостным отчетом о том, как здорово она провела новый год в горах. Тогда я точно для себя всё решила. Меня не устраивали ни отношения, ни обращение со мной. Но! Эта незавершенность выматывала меня и спустя еще неделю я отправила очередное СМС с содержанием, о котором я не думала долго. Всё получилось спонтанно с приходом одного из приступа жалости к себе. – «Я все глаза о тебе выплакала. Болею тобой. Отпусти меня, я больше не могу. Не отвечай на это СМС. Прощай. Прости. Я не знаю в чем моя ошибка».  

Она думала подольше. Всё те же пресловутые два дня. – «Звезда моя, если бы ты могла в чем-то ошибиться. Когда-нибудь искренне буду завидовать, что ты не моя женщина. Прости что я так. И все же мы можем иногда общаться, если тебе не будет трудно. Обнимаю».  

Я ничего не ответила. Мне просто нечего было отвечать на подобное. Трудно.  

Почти быль  

Приехал осеменитель на ферму на стареньком москвиче, достал инвентарь, обработал буренок... Сел в машину – уезжать, а они обступили и не выпускают. Потом одна подошла, сунула морду в окно машины и говорит: «А поцеловать?»  

Анекдот от Никулина, может, совсем не в тему, но о-о-чень симпатичный  

Дело было в деревне Лыково. Описывать милую патриархальность симпатичных деревянных домиков с резными ставенками, палисадники с пламенеющей мальвой, цветущие луга, леса с шишкинскими корабельными соснами, «голубую ленту» реки, небо с белыми «барашками облаков» можно бесконечно. Все эти красоты, скорее всего, наличествовали в Лыково и его живописных окрестностях. Но разговор не об этом.  

Лето. Сопутствующие этому благодатному времени года комары и мухи. Ну, с первыми все понятно. Комары – они и в Африке комары. Мухи, потому что – опять же – деревня, навоз, лето. А навоз – потому что ферма, коровки, телятки и эти... ну, производители. Да нет, вы про что подумали-то?! На ферме же не только скотники, но и настоящие быки имеются!  

Итак, деревня Лыково, ферма. Поголовье растет, тесновато ему в «апартаментах». И потому руководство районное выделило средства (а произошло описываемое еще во времена советские) на улучшение «жилищных условий» мычащей скотинке. Чтобы, значит, жилось им просторнее, плодовитость «неуклонно повышалась», и, стало быть, количество мяса-молока-сметаны увеличивалось на благо любимой Родины.  

Сказано – сделано. Новый корпус фермы постановили отгрохать рядом с тремя уже существующими. Своих специалистов в совхозе для такой «эпохальной» стройки не было. Шабашников дальновидные руководители разобрали по другим хозяйствам загодя. Выход, однако, нашелся. По распоряжению того же райкома партии в Лыково был прислан стройотряд. В чем его преимущества перед прочими? Ребята молодые, сильные, энергичные. Дисциплина – почти армейская: подъем, зарядка, отбой вовремя. От работы не отлынивают, мастера слушаются. Почти не выпивают – с этим делом у них строго! Ежели что – и домой запросто взашей отправят.  

Анекдотичная ситуация возникла не из-за стройки как раз, а из-за... скажем так, «лингвистического недопонимания». Бойцы стройотряда – народ шустрый во всех отношениях. Уж слов по карманам точно не ищут. Деревенским во владении «русским разговорным» ничуть не уступают, ну, может, у них он малость другой.  

Хотя прежде – о лексиконе самих урожденных лыковцев. Женщины-лыковчанки, те еще говорили на вполне общепринятом языке, в котором нецензурные словечки нет-нет да и проскальзывали-таки. Предназначались такие матерки всему окружающему: чадам-неслухам, пьющим мужьям, вытоптавшим огород козам и прочим несуразностям. На ферме они адресовались чаще всего почти невинным (из-за искусственного способа осеменения) коровкам, которых называли и «сгульнувшими раз-другой», и «гулящими», и «совсем загулявшими»... (Странно, почему в таком случае «коровий дом» все-таки назывался МТФ, а не, к примеру, «бордель "Буренка»...)  

А вот мужики местные... Их словарный запас был, конечно, куда более обширным, нежели Эллочкин, но четко делился на «просто слова» и «слова-связки». То есть некоторое количество нейтральных из Даля или Ожегова перемежались вариациями на темы гениталий (мужских и женских), полового акта, снова органов, и снова не из орфографического словаря... Причем говорилось всё это как дышалось – так же легко и привычно. Сельчане были бы о-о-о-чень удивлены и озадачены, если бы кто сказал, что они сквернословят! Откуда только эти городские слова-то такие берут: «сквернословить»! Да нет же, они просто го-во-рят.  

В общем, два стройотрядовца перекуривали у строящегося корпуса и бурно и громко обсуждали... Ну, что-то обсуждали, словом. Неважно, что именно. Интереснее другое – как. Скажем прямо – преподавателям словесности такая беседа понравилась бы вряд ли.  

По понятным причинам.  

Отметим только виртуозность техники употребления, варьирование составляющих выражений, коими разговор богато изобиловал! То же, очевидно пришло на ум или... ну, неважно, куда, проходившему мимо мужичку из местных. Он даже остановился, дабы не пропустить ни словечка из беседы. Может, решил запомнить пару-тройку особо понравившихся.  

Студентам такое пристальное внимание к их исключительно приватному разговору показалось невежливым. О чем они не преминули указать любопытному лыковчанину: что, мол, ты ... встал тут, ... уши развесив, ...и не пошел бы ты ... по своим делам ... дальше!  

Ну, или примерно так. Даже, скорее всего, только примерно так. Но смысл был именно такой!  

...Видимо, замечание стройотрядовцев показалось мужичку таким непростительно-обидно-бестактным, что тот, «не нашедшись», что достойно ответить, оскорбленный, на следующий день принес начальнику городского десанта жалобу:  

"Товарищь начальник студентов!  

Прошу прикратить это безабразие и принять самые строгие меры к вашим в канец разпоясавшимся студентам!  

Они грязна ругаются. А вить они строители коммунизма.  

Рази шь так можна?!"  

..........................................................................  

Слова-связки в тексте жалобы отсутствовали.  

Очевидно, из-за тактичности и благовоспитанности автора.  

Но, скорее всего, подразумевались...