Таанот, таанот. На исходе бегущего дня
Ночь чернит небосвод, и в пустыне не видно огня,
Стынет бархат земли, и незримо уносится зной,
В тонких пальцах тумана, над мёртвой семитской страной.

Тени строго легли на прочерченном лунном пути,
И шатров Ишмаэля* в густеющей тьме не найти,
Лишь сверкает Зухра** голубым огоньком вдалеке,
Самым крупным алмазом в незримой Г-сподней руке.

Таанот, таанот. Все судьбою мне данные дни,
Я провёл средь песков, созерцая пустые огни,
Разминувшись со смертью, наверное, в тысячный раз,
На окраине мира, который был создан для нас.

Говорят, что вдали есть шатры из сверкающих льдов,
Там цветущие пальмы шумят у речных берегов,
И прекрасные девы с рассветом к колодцам бегут,
Собирают шафраны, и долгие песни поют.

Эти пальмы и льды миражами мерещатся мне
Но не вижу дороги, ведущей к волшебной стране,
Вижу только Зухру, что сверкает как крупный алмаз,
Над окраиной мира, который был создан для нас.