Перед вынесением приговора подсудимому предоставляется последнее слово...
Предисловие.
Века сокрытий и запрета…
…С тех пор не стали мы взрослей,
Как въехал в город на осле
Иисус, ессей из Назарета.
По воле неба и волхвов
Наследник знания Симона*.
(За что стал старец вне закона,
Отцом пороков и грехов).
И, как жара, повис вопрос
Над каждым домом иудея:
"Зачем под видом чародея
В лохмотьях странствует Христос?"
А Он, мудрец величины,
С которой горы не сравнятся,
Презрев богатства и чины,
Собрал себе числом двенадцать
Попутчиков к мирам иным.
К горе сходились по утру,
И, на глазах простого люда,
В укор тщеславному Петру,
Он выделял из всех Иуду
И чтил Марию, как сестру.
Он им велел оставить семьи,
И повернуть от благ ступни
И жемчуг не метать пред теми,
Кто каждый век кричит "распни!"
За притчей суть ученья пряча,
Он не смирял невежды прыть.
Пришёл не вылечить незрячих,
А зрячим Истину открыть.
* – имеется в виду версия о Симоне Волхве, как об одном из лучших учеников Иоанна Крестителя. «Ибо я (Симон Волхв) способен делаться невидимым для желающих меня схватить и снова видимым, когда того хочу». (Десять Книг Воспоминаний). Как известно из Библии, Иисус Христос мог появляться и исчезать только после воскрешения.
Предчувствие.
К вечере собирался люд.
Простые разносили блюда.
Спросил Он: "Много ли иуд
Средь вас, как верный мне Иуда?"
Смутился каждый ученик,
А ночь уже плыла вдоль окон.
Вслед за луной из тьмы возник
Красивый и печальный лик:
На чистый лоб иссиний локон
Спускался. Чёрные глаза,
Как бархат обвели ресницы.
Он рядом сел и не сказал
Ни слова. Знали смоковницы
Каков терновой славы пуд.
"Средь трусов много ли иуд? –
Продолжил Он. – Судить я буду!
Когда явлюсь на божий суд,
То оправдаю лишь Иуду.
Он, только прокричит петух,
Не отречётся среди прочих.
Те ль агнцы, что сосцы сосут?
Пусть стены обратятся в слух,
И пусть запишут всем, кто хочет
Сей Истины испить сосуд.
И будет горько пить. Уж ночью
Всё перепутают ветра.
Не доживёт и до утра
Та Истина. Из уст Петра
Уже пойдёт другая слава.
Путь праведный с позором труден
По Иудеи. Нет в ней права
На оправдание", – хвала
Досталась странная Иуде.
Иисус ушёл в себя: "Алла!
Отец, Иуда всё исполнит".
Хлеб преломил и чашу полной
За лучшего ученика
Велел испить. "Учитель! Как? –
Отринул Пётр. – Из серебра
За тридцать маленьких кружочков?!!"
Адам не пожалел ребра,
А я не пожалею строчек
Для тех, кто проклят на века.
Я только удивлюсь слегка,
Что не вели мы даже спора
Пред тем, как заклеймить позором
Любимого ученика
Иисуса. Может, словом жарким
Иуда не просил подарка.
«Хотя б забвение в миру», –
Просил, делясь с Ним хлебом пресным.
Иисус отрезал: "Я умру!
А если нет, – то, как воскресну?!!
Есть мир, которым правит смерть.
Жизнь не бессмертие, – предтеча.
Мне нужно завтра умереть,
Твой долг ессея обеспечить
Мой трудный путь к мирам Идей.
Когда бы мог я появиться
В любом жилище Иудей,
И тотчас мог бы раствориться.
В пустыне мозг мой врос в песок,
А солнце в теле стало раной, –
Я шёл к распятью. Этот срок
Исполнен. Помнишь, Иоанном
Я был крещён на дерзкий шаг.
Он в списках всех цивилизаций.
На древних глифах белый маг
Открыл врата телепортаций.
И божий глас, что голос трубный
Меня назвал уже тогда…"
Иуда поцелуем в губы
Согласье на бесчестье дал
Своё. И выпил за Царя**,
Оставившего жизнь мирскую:
- Христос, рискуешь! Может…, зря?"
- Искариот, не зря рискую, –
Открылся Царь Всея Небес, –
- Знай, человеческому сыну
Доступно множество чудес,
Но…, если смерть не дышит в спину".
И каждый выпил за Царя,
Поверив, в план его безумный.
…Уже румянилась заря,
И просыпался город шумный.
Звенели вёдра на осле,
Храпел табун, вода журчала.
Вновь Лазарь крякал у яслей,
И Сара старая ворчала.
Когда румянилась заря,
Опять раздался голос трубный:
"Когда же, человек разумный,
Так неразумно растерял
Свои божественные силы.
Просил всё больше, да стенал.
Земная жизнь поизносила
Твои тончайшие тела.
На откуп всё делам суетным:
На рынке покупал места,
Богатым стал и многодетным.
Ты хочешь жить, а жить устал.
Жизнь, что цветок, и смерть ей – ваза.
Но по воде всего круги –
Твой мир. Ты так к нему привязан,
Что знать не хочешь о других.
Зачем просить в пустыне снега,
Где дождь веками не кропил?
Умри, чтоб жить!" – Раздалось с неба.
(Откуда это знал Шекспир?)
Он суть египетских мистерий
Случайно в пьесы заключил?
Он тайну счёл, но ключ потерян.
А может, спрятаны ключи
В самом сознанье человека?
(Не ждите чуда от ума).
Всё в фразе древнего толтека:
«Жизнь соберёт себя сама».
Меж тем продолжил глас сурово:
"Иисус, возлюбленный мой сын!
Ходил ты нищим и босым
И тяготился пищей, кровом.
И, если били по щеке,
Ты гнева не смирял. Без гнева
Смотрел, как тяжко вдалеке
Рыбак тянул с уловом невод.
Кто не врастал корнями в твердь,
Тому легко её покинуть
И вновь вернуться. Только в спину
Уже не посмеётся смерть".
Но кто здесь слышал голос божий?
…Над Иорданом поникая
Терновый куст из пепла ожил.
Ушёл Иисус с учениками…
Не Он род человеков множил.
И не сдавал своих позиций
С дубинками и синяками
Не Он. Кострами инквизиций
Не он учил «любви» веками.
Но где, Спаситель, лоно рая?
Что изменилось в этом мире?
Всё так же пьют, и умирают
И спорят в ложах о Шекспире.
И рясу отрастив до пят,
Нас судит тот, кто сам подсуден.
Кто нами проклят…. Кто распят….
Христос воскрес! – Хвала Иуде!
** – Христос изначально означало царь, помазанный Богом на земное царство.