Зарифмованы мысли, причесаны.
Только ветер стучит в окно.
Мы незрелыми были срезанны
И плевали на серп весной.
И другим это даже нравилось –
Кто-то думал: "Талант же, вот!"
Ничего, оказалось – справились
И покорно закрыли рот.
А сейчас без запала прежнего –
Малолетние старики –
Мы плюёмся в лицо Неизбежного
Не для гонора, от тоски.
Оказались не очень смелыми,
Но для жизни – вполне. Живём.
Были срезаны мы незрелыми –
Раньше времени и сгниём.
В зеленых кронах –
Седые пряди.
Ждем утомлённо,
Как осень грянет.
Лес успокоен,
Ничем не мучим,
Росой опоен
Стоит, беззвучен.
И ни движенья
В озёрах сонных.
Лишь отраженье
Небес бездонных.
Увидим иву
Свечой горящей,
Покой и силу
Душа обрящет.
Печаль простая
Туманом стает.
В святых святая
Судьбу листаю.
Над чем смеяться?
Чего бояться?
Заглянем в святцы –
Пора прощаться.
Так тихо мудрость подкралась.
И сердцу холодно.
И тишина сменяет страсть.
И дремлют вороны.
Застыла тень твоя в тоске,
Без прошлой радости.
А помнишь – был лесной олень,
Под елкой – сладости.
Согреть бы сказкой эту тень
И – в сад заснеженный.
Там роз хрустальных вечен день,
И руки – бережны.
И слов несказанных не жаль,
Молчанье – золото...
А где-то вновь звучит рояль –
Кому-то новому!
Я тебя, наверно, не увижу,
девочка – глядящая – в окно.
Над вагоном дым туманно-рыжий.
На душе бездомно и светло.
То ли потому, что у вокзала
листья клёнов начали желтеть.
От того ль, что грустными глазами
я могу в печаль твою глядеть.
В этой жизни всё проходит мимо.
Мимо губ твоих и я пройду.
Для твоей души я слишком мнимый:
так люблю, как будто не люблю.
Все мы перед кем-то виноваты.
Мой октябрь, не твой зелёный май.
Сшиблись буфера, как взрыв гранаты.
____
- До свидания! – кричу.
Кричу: – прощай!
.
* * *
Среди дня,
среди стен,
среди дел,
как всегда, на меня свалился,
пролетел,
прогудел,
просвистел
и ушел – в облака зарылся…
– Как живешь?
– Ничего, а ты?
– Я живу лучше всех – известно!
Ты поел бы чего, артист,
похудел ты в своих поездках…
– Что читаешь?
Опять «Капитал»?..
– Нет, нет, нет! – мне всё интересно, –
что ты нового там написал?...
– Я спою тебе новую песню…
…Вот и всё.
Пора уезжать.
– Подожди, я оденусь, выйду...
(Нет, нет, нет,
только не
провожать!
Нет, нет, нет –
не показывать виду!..)
Среди дня,
среди стен,
среди дел,
как всегда, на меня свалился,
постоял,
посидел,
что-то спел
и с рассветом на Курском скрылся.
– Как живешь?
– А ты?
– Много дел…
– Ты прости, что молчал два года:
я три раза
к тебе летел,
но нелетной была погода.
Знаешь,
может быть,
сходим в ЗАГС?
Ну, а что? – это будет мудро…
Ох, прости,
мне пора назад –
самолет улетает утром.
Среди дня,
среди лет,
среди дел,
как всегда, на меня свалился,
повзрослел,
постарел,
поседел
и ушел – в облака зарылся…
( 1980 )
.
Маленькая осень прибежала.
Улыбнулась ласково подружке.
Золотом смешинки разбросала,
Прошептала:
- Он вернется, слушай!
Тихим и задумчивым под вечер,
Память в узелке – как чье-то царство!
Двери настежь! И душе навстречу:
- Милая, прости!
- Ну что ты, здравствуй!
Маленькая осень нашептала.
А большая грустно улыбнулась…
Теперь тебе не вырваться из круга
пустых речей и мелочных обид.
Та, в ком ты был так знаменит,
теперь уже не под рукой подруга.
Она в иные веси унеслась,
ты ею брошен, собственно, дружище.
А совесть, это лужа средь села,
не всякий в ней свинью свою отыщет.
За самостийность самоё себя
подденем и родное на трезубец,
и тот – гордец, мудак, безумец,
кто поперёк нам, пусть нас и любя.
Теперь осталось только вспоминать,
кроя во тьме по-новому пространство –
где в нём она? Где я? И где кровать,
в которой нам уже не поваляться?
Где страсть и сласть, где муж и где жена,
где ловкость встреч и лепет расставаний,
что должен я и что она должна
врать дома, что по-трезвой, что по-пьяни?
Где цель теперь, для всё ещё души?
И как теперь учить слова полёту?..
Хотя зачем? Раз кто-то так решил,
пусть и судьбу за нас стегает плёткой.
Теперь осталось кость тоски догрызть,
допив желчь лет, о вечность грохнуть кубок.
Но прежде чем кормить собою крыс,-
в последний раз увидеть бы друг друга!
В последний раз... Но в жизни всё – на раз,
и жизнь сама, – и первый, и последний
тот самый раз. Была... и весь рассказ
печальней всех, как сказано, на свете...
Идёт по речке великан.
Идёт он в океан.
Пришёл он из далеких стран.
На башмаках – туман.
Двенадцать пуговиц его
На сюртуке его
Не весят вовсе ничего:
Каких-то восемь тонн.
Кто взвесит бороду его?
Кто сбреет у него
Всю эту бороду, усы,
Монокль и часы?
Часы его двенадцать бьют,
И кончился рассказ.
Смотрите: мёртвые встают.
И все танцуют вальс.
Сюртук, монокль и усы
Танцуют и гремят.
Мертвец, останови часы,
Налей в бочонок яд.
Моя Душа прекрасна
как утренний рассвет
Моя Душа влекома
в тунели прошлых лет
Моя Душа искала
Моя Душа нашла
как вспоминать былое
как создавать макет
Моя Душа преобразует мыслями тела
Моя Душа играет в земные – плотные дела
Когда увидит образ Моя Душа
Тогда и привлечет необходимый импульс
Рождая светоносный шар
Направляешь в Мир Добро
Когда рождаешь шар, – он все преобразует
Своей вибрацией трезвонит, разрушает плотный мир
Своими звуками путь расчищает для мыслей Светлых
Поэтам, Музыкантам говорят Слова
Они должны расшифровать посланья
Как мыслить в Этом мире и в Другом
Как чувства ставить в модулирующихся жезлах общего сознанья
Как жезлы импульс создают, приводят мир в движенье
Как циклы временные создаются для рожденья просветленных Душ
Так и Моя Душа пришла на зов Земной Природы
Чтоб новый цикл планеты Вместе пережить
Не дать погибнуть Всходам Света.