если любимый захочет тело, отдам ему своё,
зачем же одной такое горячее и созданное для других
если любимый захочет пищи, найду пищу,
приготовлю на углях и накормлю любимого,
без пищи любимый не cможет быть
если любимый захочет ветра, расправлю крылья
и буду обмахивать его разгоряченное, уставшее тело,
прохлада бывает усладой тому, кто так много хотел
если любимый захочет песни, то тихо спою
самый простой из мотивов –
про бабочку с опаленными крыльями,
он не усмотрит намёка, уставший от поиска истины
если любимый захочет и скажет – а знаешь, ты мне надоела,
уйду, чтоб вернуться под утро с лицом пятнадцатилетней лолиты,
чтобы новой казаться игрушкой
если любимый захочет и скажет – забудь об изменчивой сути
и стань просто утварью дома, просто всегда под рукой,
домашним пушистым котёнком и телом, лелеющим крылья,
и бошевской классной занусей, и прекрати вечерами в молчаньи
разглядывать небо, и погаси свою душу, уж слишком неровно горит
и если вот так он скажет и топнет при этом ногою,
и цыкнет зубом, что с дыркой, и плюхнется на диван,
то сняв свои крылья и тело, шагнет робко в ночное небо,
успев разглядеть на прощанье морщинку недоуменья,
тот самый вечный подросток, то самое, что никем не названо,
та самая неуклюжая душа, которая просто хотела быть
солнечным теплым зайцем, прильнувшим к родной руке…
Этот город достроенных зданий
Разноцветных весёлых мастей
Не спасает от гнусных призваний
И высотных отчаянностей.
Здесь на улицах озеленённых
Кислорода хватает – живи!
В этом городе столько влюблённых,
Что на всех не хватает любви.
Я домой возвращалась в ненастье,
Было жутко, дождливо, темно.
На двенадцатом – яростно, настежь –
Как душа – распахнулось окно.
Я бежала со скоростью звука,
От реальности отстранена,
И влетела в квартиру без стука,
Там мужчина стоял у окна.
Закричала: «Ну, что ты?! Не надо!..»
Он шарахнулся, понял и сник.
Подоконник исписан помадой.
«Вот… Ушла…Я не смог…Не привык…»
Всё безжизненно, как в бутафоре,
Пыль на книгах – и та, умерла.
И огромное тихое горе -
Вместо воздуха, света, тепла.
Я закрыла окно. «Брось. Ты молод…»
Отмахнулся и сел на палас.
«Я хотел наглядеться на город,
Посмотри, он сейчас ниже нас.
Не волнуйся, прости за небритость».
Улыбнулся, чтоб не зареветь:
«Знаешь, в теле такая разбитость,
Что уже ни упасть, ни взлететь".
Наблюдения.
На диване я лежу,
И на мир в окно гляжу.
За окошком люди ходят,
И события происходят.
Люди ходят тут и там,
Люди ходят по делам.
И без дела люди ходят.
Люди входят и выходят,
И откуда-то уходят,
И куда-нибудь приходят.
И события происходят.
Жизнь идет. Часы идут.
Вот и день к концу подходит.
Опять про любовь.
Голод не тетка.
Тетка не дядька.
Дашка не Машка.
Гришка не Мишка.
Мишка не кошка.
Кошка не мышка.
Мышка не мушка.
Мушка не мошка.
Вилка не ножик.
Ложка не кружка.
Орел не кукушка.
Старик не старушка.
А спички дитям не игрушка...
А брюква совсем даже не ананас.
Не здесь, не сейчас, и не вас.
Стучат колёса надеждой-сказочкой
Из ярко-праздничной мишуры.
Летят к огню, друг за другом, бабочки,
С наивной верой в исход игры.
Сияет красками свет неоновый,
Влекут картинками – витражи…
А за фасадами – грязь не новая,
Собаки стаями и бомжи…
Чужие лица … К закату клонится
День равнодушной глухой тоски…
А дома – хлебом пропахла горница
И из-за печки трещат сверчки…
Машины злобно сверкают фарами
И кроют матом – через клаксон…
А дома – струны поют гитарные
И запах сена, и сладкий сон…
Стучат колёса надеждой-сказочкой,
Дурманят голову миражи.
Летят... в огне погибают бабочки...
Слезам не верит Москва чужим.
Осень косы распустила. Всё в дыму.
Нелюбимым – стал любимый. Почему?
Чей – не спрашивай, не знаю – злой каприз
Осень, вместе полетаем? Камнем вниз….
Нелюбимым – стал любимый. Как же так?
Ты ответь мне, в чём причина? Где пустяк?
Тот – что стал последней каплей. Через край.
Но посеяно, не так ли? Собирай….
Поле выжито пустыней. Снов следы
Словно предрассветный иней. Чуть видны.
Осень! Осень! Стыло.. Хмуро всё вокруг
И листва деревья бросив, стала вдруг
Просто мусор… Утро спряталось в дыму.
Мир рассыпался, как бусы… Почему?
Лошадь, он не посторонний.
Он – на счастье. Как подкова.
Я сама с его ладони
Хлеб губами брать готова.
Лошадь, глянь в глаза Олегу,
Он всё знает, взгляд не спрячет:
Трудно верить человеку,
А любить его тем паче.
Скажет: "Эх, творенье Божье!.."
Вытащит репей из чёлки,
И ладонь, как подорожник,
Он приложит к стёртой холке.
Ну, надо ж… Как ты правильно молчишь.
Всё верно, диалог сейчас излишен.
Твоя, почти классическая тишь -
Безмолвней тишины, молчанья тише.
А я не собираюсь – между строк,
Зачем словам невидимая ноша…
Поешь, вот тёплый яблочный пирог,
Погладь мою игрушечную лошадь.
Неужто я сумею через час
Уехать домодедовским экспрессом?..
Мой милый, помолчи пока за нас.
А я… Ну, это, видимо, от стресса…
Была бы пропасть, что сидеть во ржи?..
Целуешь… Хорошо невыносимо!..
Неужто я пойму потом, что жизнь
Без нужного – тебя – осуществима…
А мы друг друга выкрали у всех,
И в сердце – чувств и времени смешенье,
Возможность совершить великий грех,
Но – нежности великой совершенье.