* * *
Легко прощаю я поэту
Зазнайство, жадность, лень и спесь,
Не без греха поэт отпетый,
Зато живой, сейчас и здесь.
Он, как павлин, хвостом колышет,
А то бормочет индюком,
Трещит чердак, съезжает крыша,
Гортань саднит колючий ком,
Беднягу плющит и колбасит,
Но – знаю – в сумрачной тиши
На тигле раскалённой страсти
В реторте раненой души
Идёт процесс непостижимый,
Кипит таинственная смесь,
До звона взводится пружина,
Поэт на взводе – разом, весь…
Он кормит нас живою плотью,
Заложник дара своего,
А мы за «здорово живёте»
Хулою потчуем его.
Что будет – знала наперёд.
В вечернем небе над Москвой,
Не долетев до лунных сот,
Застыл гудящий звёздный рой.
И если звёзды мне слышны,
Как сердце у тебя стучит!
Я не узнаю тишины,
Пока оно не замолчит.
Февральский дождик облизал
Лицо и руки, а потом
Твой дом, похожий на вокзал,
Запеленал меня теплом.
Сказать, как было хорошо -
Не хватит слов, ночей, чернил:
Как будто ты меня нашёл
И навсегда удочерил.
И я качалась как дитя
В уютном голосе твоём…
Казалось – сотни зим спустя
Мы не исчезнем, не уснём.
Но тени, изменяя цвет,
Стекали на пол со страниц.
Сон, превратившийся в рассвет,
Замедлил взмах твоих ресниц…
Я буду жить, смеясь, дыша,
Любить животных и людей,
Но в эту ночь моя душа
Осталась в комнате твоей.
А в сумерках рано-рано
окна тигриная пасть
таится, чтоб легче впасть
в квадраты чужих экранов,
горящих высоколобо.
И кто-то задул свечу.
Я вниз головой лечу,
как в воду. Навеки чтобы.
Володе Кондакову
"...Усталость... дикая усталость
мне смотрит пристально вослед...
Простив мне многое и многих,
прости и эту болтовню.
8 Марта, – видят боги, -
я сам не очень-то люблю..."
***
А хорошо ли видят боги,
И для чего они живут?
Быть может, спят сейчас в берлоге,
Вот запалить бы сенный жгут…
А мне и быть не нужно ближе,
Но как порою не грустить?..
Твою усталость я предвижу,
Но не могу тебя спасти.
Не засыхай, калач мой тёртый,
Пока мы живы и дружны.
А не грешил – так был бы мёртвым,
И значит, грешные нужны.
Пускай сердцам всегда неймётся,
И нет в них мыслей преблагих,
Но сил – как гелия у солнца,
Тебе известно – сил каких:
Как в сочной сладости запрета,
В морозостойкости ольхи,
И в одиночестве поэта,
Бессмертном, как его стихи.
Спелое яблоко
С лёгкой горчинкой во вкусе.
Тонкая кожица
Просит чужого дыханья.
Спелое яблоко…
Может быть, кто-то надкусит…
Воздух наполнится
Истинным благоуханьем.
Спелое яблоко
Тихо тоскует на ветке.
Кто бы сорвал его
Вместе с остывшей листвою.
Всё, что не замерло,
Кормится солнышком редким.
Яблоко замерло –
Спелое, будто живое…
Под столом скучала кошка,
На окошке кот балдел.
Так случилось – он немножко
Оказался не у дел:
Все котята разбежались
Веселиться до утра.
Птиц хозяева держали –
Съел последнюю вчера.
Отловил бы пару мышек –
В доме пусто, как назло
Кошка милого не слышит –
Ей совсем не повезло:
Дети по двору гуляют,
Сёстры делают долги
А её лишь заставляют
Печь на праздник пироги...
Не пил и был я розов,
но, как всегда, в России,
споили и тверёзым
теперь, когда я синий...
11. 10. 2000г.
Сонет 174
Умоляю, любите меня!
Я, поверьте, достойна участья,
И живу предвкушением счастья,
Испытаний Судьбы не кляня
Без любви нет ни ночи, ни дня:
— Монотонно-глухое безвластье…
Без любви даже в солнце — ненастье!
Умоляю, любите меня!
Пусть ласкают лучи ваших глаз
Нераскрытого сердца бутоны!
Отбивают условленный час
В небесах колокольные звоны…
Одиночества лопнет броня —
Умоляю, любите меня!
Весна разбросала по разные стороны,
Скрестив наши руки на миг.
И, кажется, всё обернётся укорами,
К которым язык не привык.
Не нужно ни замка, ни мраморной лестницы,
Не нужно духов или шуб, –
Мне хватит улыбки весны, моей крестницы;
Капризных, но ласковых губ.
А осенью кроны сменяют коронами –
Посмертно – чего уж скрывать.
Не надо все звёзды хватать под балконами –
Их будет потом не хватать!
30.01.2004г.
Сонет 460
День угасал… Последняя Мадонна
Рукой и телом застила дитя,
Не понимая, что они хотят –
Живые тени у подножья трона
В чужих руках фамильная корона…
Глумливо, нагло, якобы шутя,
Кровавая беспалая культя
Замарывала белый холст хитона
Взирая на творимые дела,
Вдруг разом окривели зеркала,
Зашедшись навсегда в безумном крике
И лишь один осколочек безликий
Вобрал в себя позорища улики,
И вопиют они из-за стекла