14.04.2002г.
Сонет 385
.
Любили Об пол лбом и бить баклуши,
Существовали весело и пьяно…
Лишь иноки светло и покаянно
Могли молить:
- Спасите наши души!
Верша закон насилия на суше,
В содеянном – не видели изъяна…
И над бескрайней ширью океана
Взрывался крик:
- Спасите наши души!
Греша и каясь, верили беспечно,
Что Тот, кто свыше слушает и слышит,
Чей светлый образ на хоругвях вышит,
Простит нас, скудоумных и увечных…
Но…рухнул мир… Из-под руин всё глуше
Звучит призыв:
- Спасите наши души!
.
О, как мне жаль того, чего не будет!
Что снизойдёт, чтоб не случится вновь,
что жизнь собой другую жизнь остудит
и упадёт, как занавес, любовь.
И упадёт звездой слеза на камень,
осыпятся слова, как листопад,
настанет час и нечем будет плакать,
и всё пойдёт не в такт и невпопад.
И жизнь пойдёт немыслимой кривою,
вокруг того, что быть могло бы всем.
Я плоть любви залил своею кровью,
на Чёрной речке, в незнакомом сне.
На чёрный снег слетит, бледнея, небо,
в ладоши звёзд захлопает заря
и ступит день, туда, где ещё не был,
макая в ночь одежд своих края.
Прощая всё, что было и что будет,
черпая дней слепившуюся слизь,
в котле веков, в переплетеньи судеб,
скажу, – случись, несбывшаяся жизнь!
Случись ещё сердечных мук смятеньем,
втяни в горячий омут своих губ
и выдохни меня стихотвореньем,
на дымном, дальнем, нежном берегу.
Не ты, ни я, никто из нас не вправе
ни раздувать, не погасить огонь,
ведь жизнь – игра, игра почти без правил,
и вряд ли исключение – любовь.
Пусть всё, что есть, что было и что будет,
сгорит светло, за нас и за других,
кто не любил, но дай им бог, полюбит,
кто не читал, но знает этот стих...
Не зря в грудях возвышенных,
cердца – стучат – колотятся.
Любви безумной, трепетной,
и – настоящей – хочется!
Мечтается, стать бабами.
Свечой в любви гореть.
Быть чистыми и слабыми.
Но, перед кем слабеть?
Куда пропали рыцари,
коленопреклонённые?
Остались только мытари,
на баксах помутнённые.
Не прилетают голуби,
невинные и нежные.
В тусовках только вороны.
Да киллеры заезжие.
Спасайте целомудрие,
родители и граждане!
В романы — на экраны,
пришла любовь продажная.
Мы Богом не обижены,
ни красотой, ни разумом.
Но, от греха томления,
приходят мысли разные.
Не лучше ли быть дурами.
И попусту — не маяться,
И ослабеть — не думая,
а опосля, раскаяться?
_
Не смейте, ненаглядные!
Весной, играйте в классики.
Найдутся ваши – голуби.
Читайте, русских классиков.
- Ну как тут у вас, в двадцать первом?
- Всё так же, мой шут и король,
стреляют бессоницей нервы
и взвинчены кисть и перо...
В тишине полутемного зала,
Тонкой музыкой замкнутых сфер,
Одиноко звучала гитара
На мадридский и римский манер.
Звуки ритмов – то громче, то тише,
И гармоний – разорванный миг,
Полыхал по восторгам Парижа,
В cтарых улочках Вены затих.
В обезумевшей страсти фламенко
Разбивалось о деки любви.
И пронзительной боли моменты,-
Слезы блюза, щемящей тоски.
Как же пела, дышала, любила
В виртуозных руках мастеров.
То печаль, а то радость дарила,
Словно жизнь проживала без слов.
В тишине полутемного зала
Ассонансов водоворот,
Дрожь арпеджио, выдох глиссандо,
Затихали в созвучии нот...
Как водится, имели
и – нет, не сберегли.
Нет в памяти апреля
кладбищенской земли.
Вина, как снег, растает,
покроется травой.
А вправду сострадает
лишь мусор мостовой,
летает под ногами,
усталыми от вер.
На том стоит веками
реальный мир химер.
Живое для живого,
а прах и тлен – не мы...
Но, юнкер, право слово,
вернётся власть зимы.
И новые потомки
испьют весну до дна.
Порвут твой ситец тонкий,
а осень – холодна.
Мне покажется – точка, скукожилось сила
Не расправить крыла, разучилась летать.
Позабыла, как предки степенно косили
Позабыла, как сказки читала мне мать.
Все печали со мной, не ушли, а остались
И живут где-то рядом в пространстве моём.
И вновь кажется жизнь – это жалкая малость,
Это просто случайностей призрачный ком.
Все слова улетают в пространство и время,
Покрываются пылью забытых минут.
Тонкий прутик надежды не выдержит бремя
Из потерь и помех . Я покину редут…
Отступлю на задворки, смешаюсь с обозом
Край передний теперь не для мнительных вер.
И вернусь в хутора, где так терпко навозом
Пахнут розы и хлеб заменяет эклер.
И быть может тогда из случайностей шатких
Прорастёт вновь желание быть и страдать
И купаясь в лучах и озёрах и в сладких
Звуках поля я вспомню себя и в страде,
Перепачкавшись глиной, облившись слезами,
Утопая в глубокой, пушной борозде
Я припомню людей, что когда-то с волами
Шли по этой земле и остались везде.
Я поверю что жизнь – это удаль размаха,
Что сияние счастья в глазах старика
Это быль и слепая рапсодия страха
Вновь покинет меня. А желаний река
Разольется по жилам, по венам и слово
Зазвенит с первобытной чуть пряной красой.
Всё опять мне покажется живо и ново
И омоются стопы холодной росой.
- Милая, мы одиночество
Путаем с уединением.
Это однажды закончится
И обернётся спасением.
В сердце откроются ставенки,
Сгинет отчаянье душное.
Что же молчишь ты, мой аленький?..
- Слушаю... Слушаю... Слушаю
Как над разлуками нашими
Время бессмертием мается.
Так беспросветно и страшно мне,
Словно душа распадается.
Даже вагоны от робости
Жмутся друг к другу доверчиво.
Выгнулся месяц над пропастью,
Как мальчуган гуттаперчевый.
Чёрными тучами сдавлена
Хрупкость его воробьиная...
Что ты молчишь, будто каменный?..
- Он не сорвётся, любимая...
.
17.10.2001г.
Сонет 346
Как Он стучал в надежде достучаться!
Но в дремлющем сознании твоём
Угасла цель идти за окоём,
Оставив в бренном мире домочадцев
Путь вверх опал, едва успев начаться…
Ты перепутал Истину с враньём
И ангелов с унылым вороньём…
Ты перестал за подлинность ручаться
Стучат колёса под вагонным днищем,
Наматывая вёрсты пустоты…
А может Он стучит? Духовно нищих
Зовёт взглянуть на лик былой мечты,
Где методично – рыжие цветы
Срывает ветер с грядок пепелища
.
В комнатах огромных, а не в чатах,
я при шляпке ныне и в перчатках,
даже кухня в стиле мавританском -
ананасы плавают в шампанском,
нет нужды ни в деньгах, ни в покое,
платья, шубки, розы и левкои...
На хрустальном краешке строки
рифмы, словно туфельки, легки,
а в устах, как много лет назад,
Розентальной грани бриллиант.
Нищий дух при гордости кровей -
я теперь пожизненно away...