Сумрак туманом створожен,
Вечер грустит у окна.
Осень ночами тревожит,
Снова нам снится весна.
Солью судьба на закате
Нас одарила сполна.
Вспомним, мой старый приятель,
Юность за рюмкой вина,
Запах далёкого детства,
Звуки и песни двора,
Всё, что досталось в наследство
Нам от родного вчера.
Век выплавлялся из стали,
Осью скрипела Земля...
Сколько мы путь изменяли,
Всё начиная с нуля?
Вот и дыханье метели
Снегом коснулось волос.
В шутку прожить мы хотели,
А получилось всерьёз.
Ночь чёрствой чёрною коркой
Черпает звёзды со дна.
Жизнь – это скороговорка,
Только попытка одна...
...Уходишь, чтобы возвратиться -
опять живой воды напиться
из чистых немудрёных строк…
Так наслаждайся милой тайной,
о, гость желанный, неслучайный,
черпАя вдохновенье впрок!
Томись предчувствием сладчайшим,
пия из непорочной чаши
мою кристальную любовь.
И уходи, и возвращайся,
и сердцем к строчкам прикасайся,
грустя и воздыхая вновь…
Я не знаю, куда себя деть...
Там – нельзя мне пить.
Здесь – нельзя мне петь.
Я слежу из себя за собою
и вою...
Я уйду в малиновый квадрат
Светлячков, на холст переведённых,
В шитый шёлком черно-красный плат
Отдалённых северных районов,
В бересту их пёстрых говорков,
В завитки высоких караваев,
В голоса литых колоколов,
Что меня так долго провожают.
Поднимусь на хилом стебельке,
Огляжусь и про себя отмечу,
Вот, мол, где-то понесли к реке
Коромысел согнутые плечи,
Там слышна пастушечья свирель,
Тут старик на берегу рыбачит...
А земля всех ближе – колыбель,
Над которой, может, кто-то плачет.
Я ускользаю. Скользкий тип...
Хотя не против вовсе,
что нет тебе и тридцати,
а мне уж сорок восемь.
К тебе стремясь, я от тебя
отталкиваюсь. Это
моё, иначе говоря,
спасительное эго.
Тебе – цвести. А мне грустить
о чём-нибудь зимою.
Почём поэты на Руси?
Намаешься со мною.
Потом утешишься назло
сегодняшней, увы, мне...
Кто вёз, тому и повезло,
а я запомню имя.
И с высоты пустых утрат,
из окон Вавилона,
тебе я, выпивший с утра,
скажу чуть-чуть влюблённо -
Была! И этому хвала
в дурацком настоящем...
А говорят: «Скажи халва,
во рту не ста-а-а-нет слаще!..»
Осень... Сад отшумел до поры
над нашей лавочкой...
Вначале улетают комары,
потом ласточки,
потом астры отцветают, потом
паутина кончается,
и вода, пахнув холодком,
в черте что превращается.
...так и та, что не там, не здесь,
что вокруг да около
пряла одну и ту же весть
ахами – охами,
отлетает, пряча глаза, на юга,
за моря, на отечество,
и облаками – улыбка, рука
по небу беспомощно мечутся,
и что там напишут, то и сотрут,
не прости, не прощай, – нечто среднее.
Разгадывать осень и женщину – труд
бесполезный, дело последнее...
Но скоро ударит в лицо мороз!
Побегут сопельки
и, не настырен уже, не борз,
с надеждой тоненькой
к ней и приедешь, как приползёшь,
с насмешкой глумливою,
и в медвежьи объятья сгребёшь,
счастливую...
...Письма пишу в пустоту
Без ожиданья ответа...
Только что кончилось лето,
И листья поют на лету,
И осень ветрами раздета,
Дождями умыта... – Все это
Повод послать в пустоту
Еще один крик без ответа...
Ты мне закроешь мёртвые глаза,
Когда я не смогу тебя увидеть.
Я вспомню, что не всё тебе сказал...
Прости, я не хотел тебя обидеть.
Я должен говорить пока дышу,
Пока все листья слов не облетели.
Наполнен ветром неба парашют,
Он падает в предчувствие метели.
В осеннем небе холодно летать,
Но холод для огня лишь тень угрозы.
Тебе во мне навечно прорастать
И в сердце у тебя – мои занозы.
В полёте мы близки как два крыла
И разделимы тысячью печалей,
Друг друга нам судьба недодала,
Лишь два пути, скрещённые вначале.
Прозрачный вечер холоден как лёд,
Природа отменила дождь и слякоть.
Тебя уводит ночь за поворот,
Ты слабый пол, но не умеешь плакать...
В твоём окне калёная зима,
Короткий день по своему прекрасен,
Седой старик, морозная сума...
У Бога для людей так много басен...
Раздав долги, уходит старый год,
Но нас не занести ему в итоги.
Пусть новый год проложит поворот,
Хоть на минуту нам скрестив дороги.
Капли на стекле под микроскопом
Скуки вековой.
Город в одиночестве исконном
Тонет под водой.
И напрасны дождевые сказки
В комнатной тиши –
Не вернуть потерянные краски
И карандаши.
Не заполнить улицу народом,
Теми, кто любил.
Ты умрешь за этим поворотом,
Из твоих могил
Прорастет ромашковая малость,
И она одна
Пересилит влажную туманность
Глаза и окна.