ЭПИСТОЛА МОНАШЕСТВУЮЩЕМУ ПИИТУ ТИТУ ОДИНЦОВУ ВДЕНЬ СРАКОЛЕТИЯ СКОРБНОБЛАЖЕННАГО АВТОРА
Како, Тит, живешь в Анн Харборе суща? Како океан заливает сушу, Тако я тебя лобзаю и обнимаю, Зане душу твою табашну понимаю. Како всяко брашно и прочие еды С другом поделивши, отчего и обиды, Тако в городе французов Париже Приедешь – и спускай порты пониже, Зане окружат тебя беспутные девки, Творя над тобой бесчисленны издевки, Грош последний из кошеля вымая И гишпанским воротничком, сиречь герпес, награждая. Я же по-прежнему схимно проживаю в Техасе, Мечтая о хлебе, такожды и о квасе, С неодобрением зрю непотребных техасских девок, Не имея на оных насущных денег. Како взявши в руци свою иглу портняжну, Дробной стопой тащишься в массажну, Тамо тщишься на водяной постели, Зане желания твои поспели. Срак миллионов местных дщерей царя Никиты – Оле! – не похотью, но говном набиты, За пользование оной щелью взимают мзду велку И при этом строят похабно целку. Отчего живу подобно монасю, Поезии, деве пречистой – ей молюся, Тщуся сотворить антологию веку, Зане труд и пост приличествуют человеку. Отчего пощуся духовно и всяко, Таинство творю перстового знака, В сторону твою, друг мой, Тит, на озерах Велких живущий, Втуне пребывающий, но тако и сущий. Прими же лобзания пиита-брата В день сраколетия онаго и обратно, Како солнце не заходит над Голубой лагуной сияя, Тако братской любовью заканчивается эпистола сия.
