На выходе из кабака меня не слабо качнуло. Справил с пацанами в узком кругу скромную, но любимую причину... Мы на нашу дату поддаем… Пожалуй, после пива стакан «Каберне» я зарядил зря, да и обе дорожки могли оказаться лишними, а уж водочка у стойки была точно не в прок, хотя абсент последним пошел прилично… Ну и что из этого всего могло дать по вестибуляру? А что не могло?!.
Пиво явно заиграло сразу на свежем воздухе особенно – это я просек по лицу вышибалы на выходе: оно показалось симпатичным, я даже куда-то в него улыбнулся и автоматически, но дружелюбно попрощался. Ответом – чеканное на фоне бита – прозвучало брезгливое молчание. Похер! Где тачка?..
Колеса я кинул в квартале, под домом на свободной частной стоянке, куда не успел пристроить семейную колымагу какой-нибудь примерный папан. Добраться можно скоро, если сократить через переулки и проходные дворы, тут их много – застроили плотно, но удобно. Вычислив методом верчения башкой по сторонам правильное направление, я углубился в проход между домами.
Райончик, стоит заметить, был ухоженный, но не спальный. В том смысле, что по дороге могла попасться героическая эфиопская ребятня, которой обязательно минимум квинтет, и виртуозы эти при желании исполнят по полной, а тронь одного – сядешь. Пробовал, чудом отмазали. Я бы даже согласился сейчас на пару арабцов в полусреднем, если по очереди и без предметов, чем пересечься с афроизраильтанами разлива местного гетто – гнусно, да и в темноте много идет мимо, они мимикрируют…
Короче, трезвей по мере приближения к машине я не становился. Это не волновало – вся энергия, включая умственную, шла на процедуру перемещение в пространстве – но подсознательно я понимал, что меня развезло прилично. Концентрации никакой, это не есть хорошо, хотя было поздно, темно и совершенно безлюдно, лишь издалека откуда-то из-под земли гукал дискач в шалмане, да орала кошка. Справимся, тут рядом.
Через пару каких-то кустов, через фонарик высотой по грудь, торчащий из земли в обрамлении подстриженной травки, заборчик, зеленый мусорный бак, под балконами, чуть пригнувшись, я приостановился передохнуть и собраться с мыслями, оперся ладонью на холодную панель стены, когда из темноты в тень напротив меня вышел кентавр. Я удивился, но как-то не искренне: пойло дурит, чего тут шарахаться?
Однако видение оказалось живеньким, подошло, цокая копытцами, поближе и сообщило неожиданно фальцетом:
– М-ты пьян, человече.
– Сгинь, сохатый, – попросил я, хмыкнув приключению. – Рысью на ипподром. – И попытался его обойти.
Зверюга вильнула лоснящимся крупом, шустро перебрала точеными ножками, загородив лошадиной задницей путь, и, сунув мне в ухо здоровенную вонючую слюнявую мужицкую рожу, зашипела:
– Шагай в обход, двуногий.
– Чего еще? – я дернулся в сторону и рефлекторно отер щеку рукавом.
– Брезгуешь, гнида, – отстранился кентавр. – А я ведь тебе только что жизнь спас… почти, – закончил он нерешительно.
– Что мы несем?! – еле ворочая языком, возмутился я. – Кого ты спас… ло?.. Кого ты, мурло, спасло?
– Иди в обход, мимо магистрали, там пока тихо, – как заклинание повторил жеребец, сделав страшные глаза.
– А иначе что? – начал зажигаться я. – Затопчешь?.. Хочешь в плафон, коняка? Мне ж до люстры, что ты привидение, я ж дурной! Рука и пристрелить поднимется, и просто покалечить...
Меня окончательно достало, что этот глюк руководит моим маршрутом. Все-таки зря я того винища тяпнул, бля буду!
Лошадиная часть собеседника неуверенно топталась на месте, человечья воротила морду. Обиделся.
– Кусты не еш, – посоветовал я, углубляясь в проулок позади кентавра, – химией прыскают, сам видел.
– Козел! – пискляво сказал конь и чинным порядком, не спеша, скрылся за домом.
– И не таких седлали! – лихо припечатал я спустя минуту, зашевелился и двинулся дальше. Издалека померещилось надменное ржание.
Через пару десятков шагов откуда-то пахнуло нереальной летом в субтропиках прохладцой. Не иначе, как кондишинер у кого-то… Но додумать мне не дали – слева, шурша и потрескивая на статический манер, выдвинулся тяжелый до земли, блеклый сыростью и тусклый серебром конденсата плащ с зияющей пустотой в капюшоне.
«Чудо из Голливуда» – идиотически выстрелило в мозгу, – «Где-то я тебя в кино видел…». Подсознание включилось, добрый вечер! Я бы порадовался трезвости рассудка, умудрившегося даже в таком состоянии идентифицировать персонаж собственного увлекательного помешательства, но меня потрясала примитивность бреда… Абсент?.. Не хватало только устрашающей музыки на фоне всего этого…
– Гарри? – скрипучим басом прорычало чудило.
Я чуть не грохнулся от хохота, сложившись пополам.
Внезапно плащ рванулся на меня, брызнули искры, и, не пикнув, я оказался навзничь распластанным на асфальте. Болело ухо, по щеке сползало что-то щекотное. Я сел, потрясенно пощупал влажные волосы слева у виска, лизнул – вода, славтеоспади! Холодная… Все немного покачивалось, но вставать надо.
Я встал, поискал глазами врага вокруг и над собой, но было тихо и пусто.
– Сдрейфил, тварь? – спросил я громко и зло в никуда. – Обосрался?.. Ну, попадись ты мне…
И, часто огладываясь, быстро зашагал прочь, втянув побаливающую голову в плечи.
Н-да, вечеринка та еще… Если так пойдет дальше, то и не знаю, чего будет. Правильно Женя Лукашин, подпрыгивая, в мороз декларировал…
Дома кончились, впереди раскинулись залитые яркой полной луной просторы пустыря, метров семидесяти в диаметре. Я приостановился. Можно и в обход, вдоль цивилизации, но напрямки быстрее. А быстро – это хорошо, хватит с меня, ты ж понимаешь, всего такого... этакого…
И с этими мыслями пошел вперед. Одновременно со мной с другой стороны этого плоского грязного песчаного пятачка образовалась и задвигалась темная энергичная масса. Плащ вернулся, сообразил я. Недоигрался. Сейчас доиграется.
Я замедлил шаг, замер, чуть присел, сунул руку глубоко в карман, вытащил и с лязгом раскрыл любимую «бабочку».
– Иди сюда, падла киношная, – зашептал я сквозь решительно сжатые челюсти. – Мы тебя живо встретим кровавой дорожкой…
Тень недавнего знакомого быстро приближалась, но двигался он почему-то рывками и летел точно в полуметре от земли, что странно, поскольку, в моем понимании…
И тут я отвратительно хорошо разглядел, что это что-то вовсе не летит, оно бежит. Резво, мощно и уверенно. Как большое животное… Опять кентавр?..
Я попытался расфокусировать зрение, как делаю всегда, когда стараюсь чуть лучше рассмотреть предметы в темноте – просто смотрю немного мимо. Увиденное с трудом вписывалось даже в алкогольно-наркотический бред. На меня целенаправленно двигался скромных размеров динозаврик. Приземистое существо с длинной цилиндрической обтекаемой головой, жуткой выпирающей челюстью, панцирем по всему ящеровидному телу, продленному толстым, острым на конце хвостом, короткими когтистыми передними лапками и сильными мускулистыми задними, на которых ящер уверенно держался и явно комфортно себя чувствовал. Тварь приблизилась и остановилась в нескольких метрах от меня, покачиваясь и посапывая. Пахнуло вонью. «Бабочка» выпала из безвольно обмякшей руки и тут же потерялась где-то в чумазом песке.
Я не знал, что и думать, поэтому тупо констатировал про себя следующий факт. Из ночной тиши северного Тель-Авива на меня один на один, сочась едкой слизью, вышел самый жуткий биологический кошмар, когда-либо придуманный больной фантазией человека. Это был чужой. Да-да, тот самый.
Смысл увиденного и наиболее вероятный исход неизбежной схватки осенил меня мгновенно и я, признаюсь, едва не обмочился. Легкомысленно пенять на глюки было поздно, слишком глубоко я во всем этом увяз, чересчур осязаемы оказались мои видения и больная голова после встречи с душкой-плащем чувствительно это подтверждала. То, что мог за одну-две минуты сделать со мной этот крестник сержанта Рипли я не стал себе даже воображать… Хочу назад, к лошадке… И попятился. А вы как думали?
Чужой сделал пару шагов ближе и мотнул головой в мою сторону. С каждым его движением с меня обильно брызгал пот. Бежать я не стал. В голову не пришло. И то верно – от кого бежать? От смерти? Я был совершенно, до отвращения трезв и при этом ни хрена не соображал. Вот так эффект! Спасибо большое.
И тут моя нога обо что-то стункулась пяткой. Я рефлекторно глянул вниз и инстинктивно подобрал предмет. Бита. Бейсбольная, из легкого, но прочного металла, с эмблемой «Рэйнджерс». Тяжесть удобная.
Зверь угрожающе резко затрещал, вильнул хвостом, подняв пыль, но я вдруг почувствовал уверенность и силу. Вот что такое знатная дубина в руках у мужика!
– Видал эту хрень, зараза? – пошел я на контакт, перехватившись обеими руками за тонкий конец и помахивая оружием. – Звездные войны, мать твою! Станцуем?
Он предложение принял, потому что направился прямиком ко мне. Я, кажется, заорал, размахнулся и что было силы, прикрыв от выворачивающего на изнанку ужаса глаза, жахнул куда-то в район приближающейся туши, стараясь целиться в сторону головы.
Раздался «шмязг!», бита отскочила, меня развернуло и я побежал в сторону горящих окошек близлежащего дома, почти как заправский питчер по базам – всё, кишка истончилась. Казалось, что рвал когти я медленно и долго, однако уже через несколько секунд оказался в каком-то подъезде, передо мной во всю стену раскинулось зеркало – наши это любят, зеркала в подъездах – из которого на меня огромными белыми зенками таращился мокрый, как мышь, крупно дрожащий, судорожно шарящий руками по телу субъект с высоко стоящими дыбом редкими волосами. Как я не поседел – не спрашивайте, не знаю.
Домой я приплелся только через два часа. Требовалось успокоится, немного привести себя в порядок, включая мысли, добраться самыми светлыми улицами, сделав огромный крюк, до машины и со свистом пролететь несколько километров по полупустой трассе. О случившемся решил никому не рассказывать, но водку с коксом я больше не мешаю. Даже по юбилеям.
Ключом в замок я так и не попал – все еще трясло. Позвонил, поздно вспомнив, что уже утро, но раннее, так что Валю будить нехорошо, но все, о чем я сейчас мечтал, это ее горячие, пахучие пассифлорой объятия.
В квартире затопали, щелкнул выключатель и зазвенели брелоки, после чего моя крепость открылась и меня тут же пронзил столбняк: в дверном проеме раскинулась теща. Антонина Владленовна, представляете? Она была в халате, едва прикрывавшем гигантскую грудь, вскормившую мою жену и четверых ее братьев. Копну волос перехватывала не очень свежая ленточка, глаза горели адским огнем, дыхание было частым и мощным. Антонина молчала, но это молчание говорило о многом.
– Адик, мама приехала! – с надрывом сообщила изнутри Валька, фрагментарно мелькая за широкой спиной родительницы. – Где тебя носит?! Наотмечались?.. У мамы отпуск месяц всего…
Тут между ушами у меня что-то тренькнуло, глаза вылезли из орбит, рот перекосило судорогой, и я от ужаса радостно потерял сознание.
ответить