МАРОДЕРЫ
Открытое письмо в открытое пространство.
В начале июня 2014 года я приехал из Франции на Донбасс. В «Удостоверение ополченца», которое мне выдали в осажденном Славянске, я сам себе вписал военно-учетную специальность: «военкор». Было мне 59 лет. В армии я до этого не служил и «курс молодого бойца» проходил уже на месте.
…А в это время мои московские «друзья», справедливо рассчитав, что шансов выйти из этого месива живыми у «славянцев» немного, оформляли на меня кредит в миллион рублей.
Мы вышли. Потом были бои за Шахтерск и Иловайск. В августе 2014-го, машина с группой ополченцев, среди которых был и я, попала в засаду. Для нацгвардейцев батальона «Донбасс», к которым мы попали в плен, мое французское гражданство было отнюдь не смягчающим обстоятельством («Европа же с нами! Что ж ты, сука, правду приехал искать на той стороне?..»), и душу они отводили на мне, как только могли: ломали ноги и ребра, выводили "на расстрел» и т.д. ...
…А в это время мои московские «друзья» объявляли сбор денег «на вызволение Юры из плена» (в моем последующем спасении никакие денежные суммы задействованы не были).
Чудом избежав гибели, я, в результате (в том числе и) секретно подготовленной и проведенной операции ГРУ ДНР, был освобожден и отправлен на самолете в Москву на лечение, перенес несколько операций, и там же, на больничной койке, начал писать (пока всё происшедшее со мной еще стояло перед глазами, пока не исчезли голоса, звуки, запахи, пока не стерлись из памяти лица – и палачей, и тех, кто пытался – даже в тех условиях – сохранить в себе что-то человеческое) киносценарий «Свидетель» —историю про свой плен…
…А в это время мои московские «друзья» открывали счета на мое имя и объявляли сбор денег «Юре на лечение» (которое мне обходилось совершенно бесплатно)…
После госпиталя я еще год ходил на костылях, а вместо реабилитации мне пришлось отбиваться от коллекторов, пытавшихся (за «мои кредиты») лишить меня московского жилья…
Теперь про кино:
Я видел, как на ТВ-экранах высокие чиновники Минкульта плакали горючими слезами: «Где сценарии про Донбасс? Мы их ищем, но их нет! Их не пишут!»
Мой сценарий не надо было особо искать: в 2016 году он был опубликован в трех номерах журнала «Юность». Тем не менее, я отозвался на чиновничий зов: подал своего «Свидетеля» на конкурс в Министерство культуры, и сам – всё на тех же костылях – пришел на «питчинг»*. «Отличный сценарий, – говорили мне в личном общении министерские чиновники, – но… Конечно, мы ищем, но (между нами) тема –пока –"закрыта"…» «Пойми, твое время еще не пришло… Вон, видел? – «Балканский рубеж» только сейчас запускается, вот и ты жди, может, и до тебя лет через двадцать дело дойдет...»
Я подавал свой сценарий на конкурс еще несколько лет – тема была, по-прежнему, «закрыта». У меня в министерстве даже появились друзья, переживающие за судьбу сценария…
Двадцать лет ждать не пришлось: начáло ВСО «открыло» тему. Я подал снова сценарий на конкурс в Минкульт. И опять – в пятый уже раз – в субсидии было отказано…
…А в это время, мои новые московские друзья-доброжелатели, открыв этот же сценарий, срочно меняли «поэта-француза» на «музыканта-бельгийца» и подгоняли реалии 2014-го года – под реалии СВО 22-го года: тема «открыта», значит, можно, используя свои внутренне-министерские каналы, «продавить» под этот сюжет финансирование, и, при умной организации процесса (привлечение малоизвестного сценариста, дебютантов режиссера и продюсера, приглашение невысокогонорарных актеров (читай: практически запрограммированный провал фильма в прокате)) – сразу два зайца убиты: и бюджет фильма удачно попилен, и тема («украинский конфликт глазами художника, приехавшего из Европы на Донбасс») –– закрыта навек.
Естественно, при переносе из 14-го в 22-й год многое пришлось менять: уже не сделаешь совершенно штатского человека ополченцем: что можно было тогда, то теперь, в условиях СВО – невозможно. Поэтому в фильме нет ополченцев и многого другого. Но весь сюжетный стержень – строго продублирован:
Некий проживающий в Европе художник (творческая личность), признанный в профессии (лауреат, победитель международных конкурсов и т.д.), приезжает на Украину, оказывается на Донбассе, попадает в плен (в заложники) к нацистам из батальона нацгвардии, подвергается издевательствам, избиениям, становится свидетелем преступлений украинской армии по отношению к мирному населению, чудом (хоть и покалечен) выживает и считает своим долгом донести правду о событиях на Донбассе до международной общественности.
Это – сюжетная линия обоих «Свидетелей». Дальше – начинается переделка произведения, направленная на изменение авторского оригинала. Причем, прием, с помощью которого авторы «Свидетеля» версии 23-го года пытаются диссимулировать параллели, достаточно незатейлив:
Если в «Свидетеле» 2015-го года главный герой – поэт, драматург, то в новом «Свидетеле» он – музыкант (скрипач).
Если здесь герой – русский, проживающий во Франции, то там это – еврей, проживающий в Бельгии.
Если в одном «Свидетеле» время действия – начало войны на Украине, 2014-й год, то в другом это – продолжение военных действий на Украине, начало СВО – 2022-й г.
Если здесь герой попадает в плен к батальону нацгвардии «Донбасс», то там главные злодеи – батальон нацгвардии «Азов».
Если у Юрия-«Анри» в результате пребывания в плену – поломанные ребра, перебитая нога, то у Даниэля – «серьезное ранение» (без уточнения), потеря слуха.
Если в «Свидетеле»-2015 нацгвардейцы заставляют пленных петь «Гімн України», то «Свидетеле»-2023 они заставляют Даниэля играть им «Гімн Українських січових стрільців».
Если Юрий-«Анри», чудом выжив, сразу начинает писать киносценарий обо всем, что он увидел и пережил на Донбассе (эпилог: в руках Дани (жены Юрия) рукопись написанного им сценария с названием на первой странице: «СВИДЕТЕЛЬ»), то Даниэль, сразу после своего чудесного спасения рассказывает «всю правду» на ТВ (последние кадры фильма: телеведущий спрашивает его: «Вы готовы поведать нам, как всё было на самом деле?» И Даниэль отвечает: «Да, я готов рассказать обо всём, что я видел».)
И т. д., и т. п. …
Ну, всё, казалось бы – сбили со следа, текстуальная экспертиза (о ней еще будет ниже) не подкопается. Но ведь существуют еще и другие – смысловые, ситуационные, антропонимические (и т.д.) – соответствия и параллели.
Пример ситуационного соответствия, основная в сюжетной линии фильма история – развитие отношений (противостояние) между Даниэлем и командиром батальона «Азов» полковником Панчаком – полностью «снята» с истории отношений между «Анри» и представителем СБУ в батальоне «Донбасс» подполковником с позывным «Профессор» (сценарий 2015-го года). Схожи эти злодеи до того, что и у того, и у другого всегда под рукой – томик «Mein Kampf», и оба они – знатоки русской классической поэзии, с той лишь разницей, что один в благодушном настроении цитирует Пушкина, а другой – Некрасова.
А вот небезынтересная антропонимическая параллель.
Имя героя «Свидетеля»-2015 (Юрий) и позывной («Анри») – это подлинное имя автора и подлинный мой позывной во время пребывания на Донбассе, что подчеркивает автобиографический характер сценария.
В многочисленных интервью в СМИ я объяснял, что позывной – не случайно взятое имя – это имя близкого мне человека, отца моей жены, известного спортсмена и каскадера Анри Когáна. Сценический псевдоним моей жены (которая также является прототипом жены героя сценария Дани) – Дани Когáн (по паспорту она – Даниель Каган).
На одной из фотоиллюстраций к сценарию «Свидетель» (издание 2017-го г.) опубликовано ее фото с указанием ее настоящей фамилии – Дани Коган.
Имя скрипача-виртуоза из «Свидетеля»-2023 – Даниэль Коэн.
«"Коган, Каган – русские соответствия англоязычной фамилии Коэн." (Русские фамилии. Словарь-справочник. М.: Прогресс, 1995, с. 257).
Зачем и кому понадобилось, чтобы фамилия настоящего «Анри» и имя моей жены возникли в новой версии «Свидетеля» – для меня загадка. Но, возможно, всё объясняется просто: ленью и уверенностью в безнаказанности. Лень было напрягаться, что-то искать, ломать голову, – взяли то, что ближе лежало. А ближе лежала, как выясняется наша с Дани, очень личная, история – сценарий «Свидетель». К слову, и название тоже можно объяснить той же ленью, нежеланием придумывать что-то оригинальное: когда, в связи с историей с Вагнерами, рабочее название «Музыкант» пришлось срочно заменять, то взяли из того, что было «под рукой»…
* * *
Я отправил четыре телеграммы на адреса организаций при участии и поддержке которых был выпущен фильм «Свидетель»: «…ставлю Вас в известность, что фактом выпуска в прокат этого фильма были грубо нарушены мои авторские права: в основе фильма – переделка моего киносценария «Свидетель», опубликованного в 2016 году. Требую, чтобы прокат фильма был приостановлен до вынесения официального юридического решения по создавшейся ситуации.»
Через несколько часов после того, как телеграммы были отправлены, на мои аккаунты в сети и на мою электронную почту посыпались письма-сообщения от автора сценария фильма «Свидетель». Смысл этих писем был в следующем:
«У нас совсем другая история, вы ничего не докажете, зачем вам этот шум? Вы льете воду на мельницу врага. Они (враги) будут радостно потирать ручонки: «О, смотрите, ватники друг у друга сценарии воруют!» Потом всё выяснится, но осадочек останется. Кому от этого станет лучше?».
Я как-то даже растерялся от этого напора. Я решил, что, наверное, не стоит, не посоветовавшись с адвокатом, отвечать на эти тексты.
На следующий день я ответил на звонок с неизвестного мне номера и – попался.
- Вы Юрченко?.. Я не понимаю! Вы же за Донбасс! Мы же должны быть вместе! Зачем вам этот скандал?!.
- Я не буду разговаривать с вами без адвоката.
- …Наш «Свидетель» не имеет никакого отношения к вашей истории! Я о вас никогда не слышал! Ничего общего! Любая текстовая экспертиза это подтвердит!..
Наверное, он прав. Что может найти общего любая «текстовая» (лингвистическая, филологическая и т.п.), например, в этих двух диалогах?
* * *
Есть у меня товарищ – поэт. Тащит строчки у всех – у меня, у наших общих друзей, у общих врагов, у классиков. Тащит программно: «Брал, беру и буду брать!». Мы все давно смирились – да, вор, но – обаятельный, свой, что с ним поделаешь. Время от времени, когда уж он, ну, совсем зарывается, я ему говорю: Ну, ладно, берешь. Ну, тогда уж сделай так, чтоб тот, у кого ты украл, взвыл от зависти и восторга: «Класс! Я бы так не сделал…». Вон, взял поэт «чужую» строчку: «Белеет парус одинокий…» и – все ему всё простили. Но ты же берешь у хорошего поэта одно из лучших его стихотворений, из него берешь лучшую строку (а одна строка, часто, делает всё стихотворение), дописываешь к ней рифмованный хвост, отдаешь какому-нибудь эстрадному кексу. Тот поет, ты зарабатываешь, стихотворение из которого выдернута строка (или две, а то и три…) – убито.
Ладно. Я в кино – чужой, «с улицы». Вы, там, ближе к деньгам, которые дают на кино. Украли Взяли. Ну, так сделайте классное кино! На такой бюджет – под 200 миллионов – можно ведь позвать талантливых людей, сделать такую красивую историю, чтобы товарищи мои, такие же поломанные ополченцы, сказали мне: «Да ладно тебе! Ну, взяли, но зато – смотри, что мы имеем! Какую «Проверку на дорогах»!, Какую «Рабу любви»!.. Прости им и – забудь…»
А что имеем мы? Радость, праздник на ИХ улице: «Фальшивый, пропагандистский фильм…» «На хрена снимать фильм с лживым сюжетом, если война идет, практически, в прямом эфире? Кто поверит в весь этот бред? Такое впечатление, что люди писавшие сценарий, оторваны от реальной жизни и понятия не имеют об элементарной логике...»
А какая логика? Она, логика, вся посыпалась, когда ситуацию из Донбасса 14-го года автоматически попытались перенести на ситуацию СВО 22-го года.
* * *
Из анонсов фильма «Свидетель» в СМИ:
"В основу фильма легли реальные события…"
Сценарий «Свидетель», написанный в 2015 году, основан, действительно, на реальных событиях: в издании 2017-го г. сценарий опубликован с «Приложением», в котором названы имена и опубликованы фотографии реальных людей, послуживших прототипами персонажей сценария.
На вопрос корреспондента «Вечерней Москвы» «Есть ли у главного героя прототип в реальной жизни?» автор сценария «Свидетель»-23 ответил: «Прототипа нет, это собирательный образ».
Прототипов нет ни у одного из персонажей фильма.
В оригинальном «Свидетеле» действие происходит в реальных городах Донбасса – в Славянске, Донецке, Шахтерске, Иловайске, Мариуполе…
В «Свидетеле» версии 23-го года действие разворачивается в поселке с вымышленным названием «Семидвери».
Автор сценария и продюсер, и актеры в своих интервью утверждают, что в фильме рассказывается про провокацию/трагедию в Буче. Кажется, они сами не смотрели свой фильм, в котором ни Бучи, ни истории, которая там произошла, близко нет.
Вопрос 1-й.
Так о каких же «реальных событиях» они твердят?
На чем же базируется эта их «реальность» в фильме?.. Единственное, что в нем есть реального – это то, что осталось от подвергшегося переделке оригинального сценария, который был действительно написан на основе этих самых «реальных событий».
Вопрос 2-й.
О ч е м новый «Свидетель» может «свидетельствовать»?..
* * *
Из анонсов фильма «Свидетель» в СМИ:
"ПРАВДА СИЛЬНЕЕ СТРАХА!»
"ВОПРОС СОВЕСТИ!"
"РАСКРЫТИЕ ПРАВДЫ"
"ФИЛЬМ «СВИДЕТЕЛЬ» РАССКАЖЕТ ВСЮ ПРАВДУ ПРО СВО…"
"ТРАГЕДИЯ И ПРАВДА В ПЕРВОМ РОССИЙСКОМ ИГРОВОМ ФИЛЬМЕ ОБ СВО…"
Сценарист С.Волков: "УКРАИНА ТОНЕТ ВО ЛЖИ И ЛИЦЕМЕРИИ"
«ПОРА СОЗДАВАТЬ СВОЕ, ОРИГИНАЛЬНОЕ, КИНО, НИКОГО НЕ КОПИРУЯ!..»" и т.п. ...
«Вглядись внимательней в того, кто рвет рубаху на груди: «За правду!..» – и увидишь лжеца» (В. Астафьев).
* * *
Из анонсов фильма «Свидетель» в СМИ:
"Первый российский игровой фильм об СВО!"
"Одна из важнейших российских кинопремьер года!.."
"Первый российский фильм о бойне на Украине!.."
Вопрос 3-й.
Кто ответит за то, что история с «первым российским фильмом, рассказывающим ВСЮ ПРАВДУ ПРО СВО» – дискредитирует в первую очередь эту самую СВО?
Лучшего подарка «погрязшей в лжи и лицемерии» украинской стороне трудно представить: в основе долгожданной российской кинопремьеры – ложь, мошенничество, беспредельный цинизм, спекуляция на теме патриотизма.
* * *
Вопрос 4-й (и последний).
…А как же быть со всеми этими стервятниками, кружащимися над полем брани, высматривающими – чего бы еще можно было бы урвать-отщипнуть от раненого ополченца, – как быть с ними – с жуликами, берущими под него – «пока еще живого» – кредиты, объявляющими сборы на его «спасение и лечение», министерскими чиновниками, сначала отвергающими, а затем уворовывающими прожитую им историю, и пытающимися выдать его – очень личный – трагический – опыт за свои «реальные события» (и неплохо заработать на этом)?..
На этот вопрос предвижу ответ: А никак. Это, к огромному сожалению, наше неизбывное зло, это непременные спутники любого смутного времени. Мародеры.
И им совершенно все равно, с кого стягивать сапоги – со спящего ли, с раненого, с мертвого…
________
* Пи́тчинг — устная или визуальная презентация кинопроекта с целью нахождения инвесторов, готовых финансировать этот проект.
Юрий Юрченко
поэт, драматург,
ополченец 2014 года.
ответить