На улице стемнело, поздний осенний дождь стучал в окно. Мы пили чай на кухне, где занавески с ромашками и слышно, как шумит вода в батареях. На столе лежала скатерть с яблоками, такими настоящими, что Каляка несколько раз пытался их попробовать, но получалось только жевать ткань.
Обычные чашки были для чудиков велики («Тазики, тазики!» – кричала Маляка), пришлось снять с антресолей кофейные, голубого фарфора, крохотные – на ладони помещались три штуки. Маляке ужасно понравилась ее чашка, поэтому она мигом утащила ее под кровать и вернулась за следующей.
–А все-таки, кто этот Иннокентий Петрович? – спросила я, дожевав бутерброд.
Каляка недоверчиво посмотрел на меня и хмыкнул. Думает, прикидываюсь.
–У него такая борода! – воскликнула Маляка. – И круглые очки. И нос крючком.
–Симпатяга, – улыбнулась я. – И чем же он занимается?
–Знаешь, – Маляка забралась мне на плечо, обхватила ручонками мое ухо и затараторила, – кажется, он с утра до вечера полирует голову, потому что она сияет, как начищенный ботинок!
–Да ладно! С утра до вечера?
–Что ты говоришь? – рассердился Каляка и стал грозить мне пальцем, будто это не Маляка, а я сказала про полированную голову. – По-твоему, делать ему больше нечего? Он же доктор.
–Ах, доктор. Понятно, в больнице работает.
–Ничего не понятно. Доктор наук! Трудится день и ночь, изучает мхи и лишайники. Хочет изобрести мох, который рос бы на голове. Чтобы не было на свете лысых и несчастных.
– Он умеет делать сальто и ест петрушку по утрам, – пискнула Маляка. – А мы живем в доме его мамы Агриппины в Австралии! Ура!
Она не могла долго сидеть на месте – схватила маникюрные ножницы, цветную бумагу и побежала что-то вырезать.
– Может, вы просто не успеваете встретиться? – Каляка все отказывался верить, что я не знакома с Иннокентием Петровичем. – К примеру, он уходит, ты еще спишь. Приходит, а ты уже спишь.
– А как же родители? – покачала я головой. – Они наверняка заподозрили бы что-нибудь неладное… И где он спит, на балконе, что ли?
– Может, в холодильнике, – предположил Каляка. – Еда под рукой. Прохладно, правда. Хотя, говорят, белые медведи спят на снегу, и ничего.
– Но он же не белый медведь? – спросила я с недоверием.
– Нет, хе-хе-хе, – рассмеялся Каляка. – У него только борода белая!
Я насторожилась. Мне послышалось, будто в комнате пиликнул телефон, но звонок оборвался.
– Кстати, может, позвоним вашему профессору в Австралию, чтобы выяснить недоразумение?
– Боюсь, не получится, – Каляка замялся. – Никак не уговорим маму Иннокентия Петровича обзавестись телефоном. Ей не нравится, когда голос есть, а человека нет.
На кухню с восторженным воплем вбежала Маляка:
– А твои мама с папой еще на месяц застрянут на тренировках в Японии!
– Как?! На целый месяц! – я бросила чайную ложку на скатерть, еле сдержав слезы. – Они же обещали! А как же подарки? Еще месяц готовить самой завтраки… Фу ты, ну ты!
Я надулась и принялась ковырять цветочки на обоях.
– Ну ты чего, сюся? – Маляка обняла меня за шею, нежно-нежно залепетала: – Сю-сю-сю… мусю-сю… Хочешь подарок? – и притащила гору бумажных обрезков.
– Это что? – без интереса спросила я.
– Разноцветные лягушки!
– А. Понятно, – лягушки меня не радовали.
Мои родители – спортсмены-дзюдоисты – полжизни проводят на тренировках и соревнованиях. Раньше меня оставляли с бабушкой, а теперь мне одиннадцать и я самостоятельная.
– Расстроилась? – Калякин треск заметно смягчился. – Я вот уже лет двести без мамы живу и ничего. Давай, я буду тебе вместо мамы! Ну-ка быстренько прибери в письменном столе! А уши у тебя чистые? Почему носок не заштопан? – он нахмурил брови и забегал по столу, размахивая руками, как маленькая мельница.
Сначала я улыбнулась. Потом до меня дошло, что с мамой по телефону разговаривала…
–Маляка!!! Ты что, говорила по телефону с моей мамой?!
–Да, – она как ни в чем ни бывало вертела в разные стороны своей круглой головой.
– Хочешь сказать, она ничего не заметила?!
–Не-а.
–Ничего себе, мамуля! Вот что значит месяцами отсутствовать – голос родного ребенка не узнает. Подождите еще, вернется, увидит Маляку и подумает, что это я. И ни капельки не удивится!
Тут Маляка выкинула финт. Собственно, ничего смертельного – просто замерла на несколько секунд и повторила фразу: «И ни капельки не удивится!». Моим голосом.
От неожиданности я вскрикнула и покачнулась на стуле. Каляка расхохотался:
–Она же меняет голос! Все в порядке с твоей мамой, хе-хе!..
–Ой-ой-ой! – сказала я. – А как ты еще умеешь?
–Почему такой беспорядок? Все валяется! И в этом бардаке мы должны жить?! – заговорила Маляка трескучим голосом, точь-в-точь как Каляка.
–Ну ничего себе! А рычать, как лев, можешь?
Она зарычала, не так громко, как настоящий лев, но все равно похоже. Я разволновалась.
–Маляка, спой, как группа «Мумий Тролль»!
–Кто-кто?
–«Мумий Тролль»!
– Не знаю никакого тролля, лучше спою тебе, как Лев Лещенко. «…И ничего не говори, и чтоб понять мою печаль, в ночное небо па-а-асматри-и-и!»
–Ой, хватит, хватит! – оборвала я Маляку, потому что пела она, конечно, голосом Льва Лещенко, но при этом не попадала ни в одну ноту. – Давай лучше вот что сделаем: утром в понедельник я позвоню в школу, а ты скажешь в трубку, что ты Самый Главный Министр и отменишь уроки на полгода.
Маляка посмотрела на Каляку. Тот помрачнел, как грозовое облако, и топнул ножкой.
–Если некоторые ленивые девочки не хотят учиться, то пусть не впутывают в свои грязные дела порядочных людей! Не будем мы в этом участвовать!
Маляка пожала плечиками, извинилась своим обычным, карамельным голоском.
– Надо с умом распоряжаться способностями, – возмущался Каляка. – Ведь так можно позвонить в банк, притвориться Главным Банкиром и забрать все деньги. Или позвонить на космодром и запустить ракету в космос. Или позвонить на телевидение и всех удивить в передаче «Очевидное невероятное». Да все, что угодно!
–Конечно, конечно… я поняла, – вздохнула я и с грустью подумала о том, как было бы здорово получить кучу денег и потратить их на мороженое. Или отправиться на Луну в космическом корабле… Или, на худой конец, по телевидению выступить.
Чудики помогли мне вымыть посуду. Маляка примеряла шапочки из мыльной пены, Каляка надувал пузыри через соломинку.
Оставшееся до сна время мы стали вместе разгадывать кроссворды. Маляка уснула в середине второго слова, Каляка тихонечко захрапел на третьем.
–Ах вы, глупыши, совсем устали! – я взяла чудиков на руки и положила под кровать.
В ту ночь я заснула, прислушиваясь к их сопению и удивляясь, что еще вчера не могла предположить такого замечательного знакомства.
ответить