Тоскливых дней осенних строчки,
К земле струятся дождепадом.
Порвало молнией сорочку,
В которой мне б родиться надо.
Цветы пожухлые застыли
В последней, истовой молитве
А небыли сплели из былей
Колючий, толстый, модный свитер……
ты в моём прошлом
лёгкой порошей
лёгкой порошей
ноги в калошах
ноги в калошах...
стынут
песнь свиристели
в странном апреле
в странном апреле
запах капели
запах капели...
вымыт
рваные строчки
жизнь на листочках
жизнь на листочках
день многоточьем
день многоточьем...
выгнут
серые тени
сбиты колени
сбиты колени
смех на пределе
смех на пределе...
вынут
ты в моём прошлом
лёгкой порошей
лёгкой порошей
ноги в калошах
ноги в калошах
стынут......
Рядом эхо стучит и летит взад-вперед переходом...
Рядом эхо стучит – оглянуться желанье гашу...
Громче-тише – гудящая лампа под каменным сводом...
Громче-тише – решетки зияющей мертвенный шум...
Выход светлый, и снег, и прохожий, и хлопает голубь...
Выход светлый и капли с карниза на землю – кап-кап...
Громче-тише – под шапку и в уши вливается город...
Громче-тише – не топать, а стряхивать капельки с лап...
Хлопну дверцей – закрыта за мной герметичная створка...
Хлопну дверцей, откинусь, давая не слышать зарок...
Громче-тише – скользит по стеклу обрезиненный дворник...
Громче-тише – качается в пЕтельке тонкий брелок...
Вначале было Слово.
Мне кажется, оно белело.
И сосны стройными рядами
За деревенскими домами…
Такое дело.
И, выходя из дома в магазин,
В разбитый снег и голубую слякоть...
Мне кажется, я не один.
И слово обретает память.
Скамейка. Клён.
И всё пронзает свет.
И та скамейка, клён тот облетевший
Закрой глаза, представь: меня здесь нет.
А только взгляд на вещи.
Здесь будет дом стоять
На тысячу квартир.
А сквозь него просвечивает мир,
Сгоревший век назад.
Ни разу не сгоревший.
Я люблю это серое, серое
Это мелкое, как решето,
Это небо над зимним городом.
Я люблю этих птиц и сумерки,
Это пьяное, нечеловеческое
Слово «дай» – и даю последнее.
Словно дни стоят поперечные.
Словно куст, словно плод украденный
Я стою, я несу за пазухой.
Что сегодня: четверг, рождение?
Красный плод, в темноте подобранный.
Тонкий голос, январь, изумление.
Казалось, все открывает рот
Чайки, дети, волны, суда,
До облаков громыхает грот,
Пенится небо, бурлит вода
Сосредоточие всех стихий.
Ночью, особенно поутру
Казалось, время читать стихи
Над водой, со скалы, на ветру.
Но понимаешь, начав едва:
Теми же звуками полн
Рот, повторяющий слова
Вечнозеленых волн.
